|
По книге
Дмитрий Поспеловский.
Православная Церковь в истории Руси, России и СССР.
// М., 1996.
Глава 8; стр. 178-206.
- Нарушения канонов и прав Церкви царями
в допетровскую эпоху (при патриаршестве) воспринимались как нарушения
(они стали, например, причиной бунта патриарха Никона против
законодательных актов Уложения 1649 г.) В синодальной же системе
то, что раньше считалось нарушением, стало правилом…
- Дело обращения в Поволжье и на Алтае было поставлено на прочную
основу в 1842 г., когда Казанская духовная академия стала
миссионерской, специализирующейся в области ислама и других
религий Востока. Один из первых выпускников ее миссионерского
отдела Николай Ильминский занялся созданием христианских
школ и письменности на татарском и других языках, а также переводом
Священного Писания и богослужебной литературы на эти языки. К концу
XIX века около 99% бывших язычников Волго-Уральского района и около
10% бывших мусульман были добровольно обращены в православие.
- На Алтае Ильминского опередил архимандрит Макарий
Глухарев. Еще в 30-е гг. XIX в. он создал
алтайскую письменность на базе славянской и перевел на алтайский
язык все необходимые богослужебные книги, Новый завет и части
Ветхого. Глухарев был человеком широких либерально-экуменических
взглядов, мечтавший построить собор с тремя алтарями под одной крышей:
православным, римо-католическим и лютеранским. Он не мог понять,
почему Николай I и Синод, приветствуя переводы Священного Писания
на алтайский язык, не позволяют издать его на русском.
За настойчивые ходатайства (в том числе и непосредственно
к царю) об издании русского перевода Синод обвинил его в грехе
гордыни, вызвал в Петербург и придумал довольно странное ему
наказание: служить литургию ежедневно в течение шести недель!
Будучи глубоко верующим пастырем, Глухарев не мог понять, в чём
тут наказание, радуясь такой редкой для него возможности ежедневной
евхаристии. Это «наказание» замечательно отражает духовный
маразм тогдашнего Синода.
- Полная русская Библия была напечатана в 1860-е гг.
в переводе с еврейского тех книг, которые сохранились на этом
языке, и с греческого остальных. Это было последним достижением
престарелого митрополита Филарета Дроздова, добивавшегося
русской Библии в течение 40 лет. Филарет владел шестью мертвыми
и четырьмя живыми языками. Перевод делался преподавателями духовных
академий под его редакцией, причем часть перевода была сделана им
непосредственно.
- Началом православной миссии на Аляске, ставшим и началом
американского православия как такового, было прибытие туда в 1794 г.
трех валаамских монахов-миссионеров, из которых один, иеромонах
Ювеналий, был вскоре замучен индейцами. Наибольшую известность получил
канонизированный в 1970-е гг. инок Герман, поселившийся среди туземцев,
защищавший их перед русскими колониальными властями от чрезмерной
эксплуатации, просвещавший их светом христианства. Но правильное
и систематическое развитие миссия получила лишь с прибытием
на Аляску иркутского священника Ивана Вениаминова-Попова
в 1824 г. Он изучил местные языки, создал письменность
на основе славянской азбуки для алеутов и колошского индейского
племени, перевел основные богослужебные книги и части Священного
Писания на эти языки, основывал школы, в которых бок о бок
учились дети русских и туземцев. Овдовев, Попов был пострижен
в монашество с именем Иннокентий и рукоположен
в 1840 г. в первого аляскинского епископа
со званием Камчатского, Курильского и Алеутского, но с епархиальным
центром в Ново-Архангельске, административном центре Аляски,
на острове Ситха.
В 1868 г. Иннокентий был поставлен на кафедру митрополита
Московского. Но Аляскинскую миссию он не забывал даже после
продажи Аляски Соединенным Штатам - создал Сибирский
миссионерский комитет, преобразованный затем в Российское
императорское миссионерское общество, особой заботой которого
стало распространение православия среди туземцев Сибири, Дальнего
Востока и Аляски. Духовенство и богословски образованные миряне,
работающие под управлением Общества, обеспечивались приличным
содержанием и пенсией, что давало возможность отбирать лучших миссионеров.
Таким образом, и после продажи Аляски миссия продолжала расти
и обращать в православие и атабасков, и эскимосов. Иннокентий
также основал на Аляске православную и учительскую семинарии.
Некоторые ученики этих школ, алеуты, доучивались затем в России,
некоторые стали русскими морскими офицерами. Преемники митрополита
продолжали его дело; и еще в начале XX века американский
губернатор Аляски доносил президенту Теодору Рузвельту, что за всё
время владения Аляской американцы ничего не сделали для туземцев,
что все туземные школы - русские и являются частью русской
православной миссии.
Российский Дальний Восток: за последнюю треть XIX века в православие
было обращено 17,5 тысяч туземцев. Активным миссионерством среди
маньчжуров и китайцев занялся неутомимый епископ Иннокентий,
перенеся в 1862 г. свой епархиальный центр из Якутска
- где он окрестил почти всё 300-тысячное якутское племя -
в Благовещенск. Здесь он окрестил почти 10 тысяч корейцев,
многие из которых к концу века переселились в Корею. Так
в 1897 г. возникла Корейская православная миссия русской
Церкви, вначале почти не действовавшая, поскольку корейское
правительство отрицательно относилось к христианским иностранным
миссиям и особенно опасалось соседнего русского внедрения в страну.
Только незадолго до русско-японской войны архимандриту Хризанфу
Сцетковскому удалось открыть миссию в Сеуле, построить
большой православный храм, школу и еще несколько зданий и начать
обращение корейцев.
- С переходом нескольких десятков тысяч галицийских и карпато-русских
униатов-эмигрантов в православие в конце ХIХ-начале XX веков
центр тяжести православия в Сев. Америке переносится
с Аляски и Калифорнии на восточные и среднезападные штаты.
- Аляскинская миссия, несомненно, послужила примером и прецедентом
для основания Японской миссии архимандритом, а позднее
епископом и митрополитом Николаем (Касаткиным), который
лично встречался и беседовал с Иннокентием до того, как отправиться
в Японию в 1860 г. Следуя примеру Иннокентия, Николай
выучил японский язык, служил на неё, перевел богослужебную и прочую
необходимую для миссионерства богословскую литературу на японский.
За почти 50 лет своего миссионерства он сумел крестить в православие
до 30 тысяч японцев, среди которых был настолько любим и популярен,
что кафедральный собор, возведенный им в Токио в честь Воскресения
Христова, до сих пор известен у японцев как Николай-до, то есть
Дом Николая. Теперь, правда, говорят, что тот японский язык,
на который Николай переводил православную литературу, был уже
тогда архаично-книжным и что поэтому миссионерство его было ограничено
японским высшим светом и не доходило до простых смертных. Если
эта критика соответствует действительности, то она отражает
общую болезнь русского православия и подтверждает мнение оо.
Флоровского и Мейендорфа, что Русь восприняла всё византийское
наследие, в том числе и церковный обряд как некий почти магический
фетиш, боясь притронуться к нему, Боже упаси - приспособить
к определенному времени или особенностям потенциальной паствы.
В переводах с церковнославянского также требовалась абсолютная
точность, зачастую в ущерб смыслу. (С этими
же проблемами в значительной степени связана и проблема Никона
и старообрядцев, и того же Шишкова, так боявшегося русского
перевода Библии.)
До 1859 г. Япония была закрыта для иностранцев. Христианство
там появилось в XII веке в виде Несторианских миссий. Но от
них следов не сохранилось. В XVI веке на юге появилась активная
иезуитская миссия португальцев с огромным количеством обращений,
т.к. правящие самураи тогда были заинтересованы в ослаблении
буддизма, а крепостное право приводило к тому, что обращение самурая
означало обращение всей его семьи и всех его крепостных, которые
даже не понимали, что христианство не есть очередная секта
буддизма.
В XVII веке политика изменилась. В 1639 г. португальцы были изгнаны
из страны и христианство запрещено. Однако, когда после
1859 г. европейцы были снова допущены в страну, оказалось,
что на юге, в районе Нагасаки, без церквей и священников сохранилось
небольшое число христиан.
Россия подписала консульское соглашение с Японией в 1859 г. и открыла
дипломатическое представительство в Хакодате на северном острове
Хокайдо, где христиан никогда не было. Официально закон XVII века
о смертной казни за переход в христианство оставался в силе.
Христианское духовенство разрешалось только при посольствах
для окормления сотрудников.
В 1861 г. при русском посольстве была устроена резиденция
и храм для священника; туда прибыл иеромонах Николай Касаткин. Он начал
изучать японский язык, культуру и традиции страны и для усовершенствования
во всех предметах нанял репетитора-учителя Савабе,
который, будучи воспитан в националистическом духе, ненавидел
иностранцев и христианскую религию, ничего о ней не зная.
После встречи с о. Николаем и его рассказов о христианстве
Савабе стал первым православным японцем, а позднее и первым
японским православным иереем.
В 1869 г. о. Николай убедил Синод разрешить официальное открытие
православной миссии в Японии, всё еще противозаконное.
Пока миссионером был только он один, но к тому времени ему
удалось обратить 12 японцев, обучить богословию и сделать катехизаторами.
Поэтому когда о. Николай, заболев, вынужден был на время уехать
в Россию, дело православия продолжали эти 12 катехизаторов
до прибытия замены в 1872 г.
Вернувшись в Японию, о. Николай организовал небольшую православную
школу в Хакодате. Хотя центральные власти относились к христианству
терпимо, местные, пользуясь неотмененным законом XVII века, преследовали
японских обращенцев, и в 1872 г. Савабе и другие
восемь катехизаторов были посажены в тюрьму, а 120 обращенцев освобождены
под залог. В том же году во время Страстной недели последовали
массовые аресты остававшихся катехизаторов и их обращенцев. Русское
правительство нажало на японское, и арестованные были освобождены,
а в 1875 г. закон отменен.
В 1880 г. о. Николай был рукоположен в епископа Ревельского,
викария Рижской епархии с местом пребывания в Японии. Еп. Николай
настаивал, чтобы православное духовенство по одежде не отличалось
от японцев, и праздновал в Церкви японские официальные гражданские
праздники. К 1917 г. в Японии действовало сто местных катехизаторов.
Епископ Николай оставался в Японии во время русско-японской войны,
Церковь по его распоряжению молилась за победу японского оружия.
Однако после войны распространение православия замедлилось из-за
антирусских настроений, а с 20-х гг. наступил застой, особенно усилившийся
с победой фашизма в Японии и началом Второй мировой войны.
Николай, возведенный в митрополита в 1907 г., умер в 1912 г. Его сменил
приехавший в 1907 г. епископ Киотский Сергий.
- Православная миссии в Китае была создана для окормления
русских казаков, взятых китайцами в плен в 1685 г. вместе с их священником
о. Максимом Леонтьевым после разгрома русского острога Албазин (Китайский
император сделал казаков своими гвардейцами, им была предоставлена
возможность обзавестись китайскими женами; казаки быстро ассимилировались,
но веру, благодаря наличию священника, они сохранили, хотя и весьма
поверхностно.). Миссия дала России и миру выдающихся ученых-китаеведов,
знатоков языка и культуры Китая, Маньчжурии, Кореи и Монголии.
Но в духовном отношении она дала очень мало. В последние 60
лет XVIII столетия христиане (особенно католики-иезуиты) подвергались
жестоким гонениям, вплоть до убийства христиан-китайцев. Отношение
к христианам, а особенно к крещеным китайцам, оставалось
отрицательным до открытия Китая европейцам в 1864 г.
После 1864 г. число православных китайцев понемногу росло, к 1900
г. насчитывалась тысяча человек в Пекине и небольшие группы
в других местах. Однако Боксерское восстание 1900 г. обернулось
против христиан, как иностранцев, так и китайцев,
и в Пекине было перебито 300 потомков албазинцев и не меньше
сотни новообращенных православных китайцев.
Обращение в православие китайцев русская миссия возобновила, и то
в весьма ограниченных масштабах, лишь в XX веке. Особенно активно
миссионерская деятельность развивалась после революции, когда в
Китае и Маньчжурии оказались сотни тысяч русских беженцев. Количество
православных китайцев, однако, оставалось весьма скромным: к 1905 г.
их было всего 636. Скромные результаты миссии находились в противоречии
с богатейшей библиотекой переводов на китайский язык всей необходимой
для православного религиозного просвещения и богослужения литературы.
Неуспех миссии нельзя объяснить лишь гонениями. Гораздо большим
гонениям подвергались католики, однако они крестили несколько миллионов
китайцев. Дело было в кадрах, в казенщине синодальной системы
и в смешении духовных и дипломатических функций, возлагавшихся
на миссии.
- Миссия на Кавказе. С покорением Кавказа и присоединением
Грузии оказалось, что несколько племен, окрещенных грузинами
до монголо-татарского нашествия, под давлением мусульман
отпало в мусульманство, а то и в язычество. Русская Церковь
принялась активно возвращать в православие осетин и абхазов.
К 1860 г. было окрещено уже до 100 тысяч осетин, что стало
одним из поводов к фанатичному горско-мусульманскому восстанию
Шамиля.
- В 1898 г. епископ Урмийский Айсорской Церкви прибыл в Петербург,
отрекся от несторианства и был принят в православие. После того,
как 50 тысяч несториан Урмийской епархии обратилось в Синод
с ходатайством о присоединении их к православию, Россия открыла
духовную миссию в Персии среди несториан, она открывала
школы и помогала обращать население в православие.
- К достижениям синодального периода Русской Православной Церкви
можно причислить ее миссионерскую, религиозно-просветительскую
и научную деятельность. Непоследовательность успехов чаще всего
была связана с неуклюжестью, неповоротливостью, бюрократизмом и
чрезмерной централизацией самой синодальной системы (а также чересчур
тесной связью Церкви и государства, как, например, в китайском случае).
Еще более ярко эти недостатки проявились в контактах православия
с западными христианскими конфессиями и переговорах об объединении.
- КОНТАКТЫ С ЗАПАДНЫМИ ХРИСТИАНАМИ. С 70-х гг. XIX
в. происходят периодические консультации официальных
делегаций и комиссий англиканских богословов с православными,
не только русскими, но также греками, румынами и сербами. Возникают
надежды на скорое соединение Церквей.
- В 1871 г. группа католического духовенства и богословов,
отказавшись принять новый римский догмат о непогрешимости папы,
порвала с Римом и образовала независимую Старокатолическую Церковь.
Казалось, эта Церковь с ее гораздо более унифицированным богословием
и без протестантских примесей, как у англиканства, имела лучшие
перспективы на соединение с восточноправославной Церковью.
Однако у православных богословов не было единства по вопросу
о старокатоличестве.
- В начале XX века православно-англиканские
контакты активизировались. С православной стороны особая
осторожность по отношению к англиканской Церкви объяснялась
отчасти тем, что в ходе контактов было установлено отсутствие в англиканской
Церкви единства по самым основным богословским вопросам. Об этом
свидетельствует и ответ Святейшего Синода на запрос Вселенского
Патриарха Иоакима III в 1902 г. к поместным Церквам
об отношении к англиканству. Синод указывал на отсутствие единства
у англикан и по вопросу объединения с православием и на то,
что часть англиканской Церкви пропитана кальвинизмом, отрицающим
Церковь в православном понимании, а объединяться можно только со
всей Церковью, а не с ее частью. В православии
также не было единства по вопросу отношения к англиканскому
священству.
- Вернемся в XIX век, в эпоху Великих реформ Александра II. Перемены
затронули и Церковь, хотя реформы носили односторонний характер
и основывались на предложениях не духовенства, а обер-прокурора
графа Дмитрия Толстого, отличавшегося правым радикализмом
во взглядах на Церковь и консерватизмом в отношении к
гражданскому образованию и общественно-государственному устройству
в целом. Толстой был одновременно и министром народного
просвещения, совмещая две должности. Входя в Комитет министров,
он тем самым приобретал власть над Церковью, которой не имели
обер-прокуроры без министерского портфеля. В качестве
министра просвещения Толстой заморозил либеральные школьные реформы
своего предшественника Головнина. И на посту министра внутренних
дел эпохи Александра III и начала царствования Николая II он
прослыл крайним реакционером. Но вот в церковных делах Толстой
проводил некоторые либеральные реформы в пользу приходского духовенства.
Толстой расширил права приходского духовенства в церковном управлении
на местах, облегчил процедуру снятия священником с себя сана
и последствия этого акта. Он расширил сеть церковноприходских школ
и повысил уровень преподавания в них, равно как и академический
уровень семинарий, открыв выпускникам семинарий доступ в университеты;
улучшено было материальное положение духовенства. Причиной этих
реформ была боязнь распространения атеизма как предвестника революции.
Открывая семинаристам доступ в университеты, он надеялся усилить
консерватизм студенчества. Укрепляя и поддерживая церковно-приходские
школы, Толстой пытался замедлить рост земских начальных школ, где учителями
были в основном радикалы-народники. Усиление приходского духовенства
нужно было для борьбы с епископатом и монашеством, в которых
Толстой чувствовал стремление к обособлению и независимому
от государства бытию Церкви.
С настроениями семинаристов Толстой, однако, явно просчитался. Они
оказались еще радикальнее мирских студентов, и приток семинаристов
в вузы еще больше радикализировал студенчество. Кроме того, с одной
стороны, массы семинаристов воспользовались новыми возможностями
- ринулись в университеты, и епископы жаловались на резкое
сокращение образованных кандидатов священства; а с другой
- пользуясь широкими возможностями получения стипендий и бесплатного
образования в семинариях, молодые люди, не имевшие намерения
принимать сан, заполняли семинарии, ложась тяжелым бременем на очень
ограниченную церковную казну.
В результате через десять лет после своей реформы Толстому в 1879 г.
пришлось провести контрреформу: закрыть семинаристам свободный доступ
в университеты - они теперь должны были сдавать весьма сложные вступительные
экзамены, а детям не из духовных семей - в семинарии;
последние теперь принимались в семинарии только с обязательством
принять сан после окончания. Элемент принудительности отрицательно
сказался на нравственном климате в духовной школе, подтверждая слова
митрополита Филарета «Невольник - не богомольник».
В 1880 г. преемником Толстого стал Константин Победоносцев.
Реакционность Победоносцева радикально отличалась от реакционности
Толстого. Толстой пытался предотвратить революцию путем усиления
позиций консерваторов. Победоносцев, предчувствуя революцию, пытался
ее предотвратить «замораживанием» всего и вся. Толстой был человеком
нецерковным и за свое обер-прокурорство закрыл насильственно
больше двух тысяч финансово маломощных храмов, веря, что этим путем
он материально укрепляет Церковь. Толстой не учитывал, что в миссионерском
отношении поддержка бедных приходов очень важна, поскольку они часто
расположены в местах с непросвещенным или неверующим населением.
Победоносцев, наоборот, будучи человеком верующим и церковным, открыл
тысячи новых храмов.
Толстой был сторонником образованного духовенства и поддерживал
религиозные журналы и дискуссии, видя в них противовес нигилизму
и терроризму 60-х-70-х гг. В 1863 г. было образовано
Общество любителей духовного просвещения, чьи доклады
и диспуты печатались в «Чтениях общества любителей духовного
просвещения». Победоносцев же боялся просвещенного духовенства,
сокращал количество мест в духовных академиях. Предпочитая
священников с семинарским, а не академическим образованием, он ввел
строго состязательный отбор семинаристов в академии и почти
закрыл туда доступ выпускникам светских школ. Закрыл он и Общество
любителей духовного просвещения и его журнал.
Не нравилось ему и духовное пробуждение начала XX века среди русской
интеллигенции, ее богоискательство. Очень нехотя, под большим
давлением как общественности, так и духовенства, Победоносцев разрешил
в 1901 г. знаменитые петербуржские Религиозно-философские
собрания под председательством молодого ректора Александро-Невской
академии епископа Сергия (Страгородского), будущего
патриарха; но уже через два года Победносцев собрания запретил,
испугавшись широты и свободы дискуссий в них, допускаемых свободолюбивым
председателем, и публикации этих дискуссий в общедоступном
журнале «Новый путь».
Передовое духовенство и епископат были обеспокоены тем, что
высокий академический уровень пореформенной духовной школы сочетается
с отталкивающей нравственной атмосферой, царившей в семинариях.
В 1905 г. Синод провел опрос относительно желательности церковных
реформ и опубликовал ответы в 1906 г. Архиереи осуждали семинарии
за невнимание к воспитанию истинных пастырей, за рутину
и жесткость, казенщину, за то, что они стали рассадником революционных
идей, анархизма, нигилизма. Некоторые архиереи во главе с архиеп.
Антонием (Храповицким) предлагали вообще закрыть все существующие
семинарии и вместо них открывать пастырские училища в монастырях
- подальше от зараженных развратом и атеизмом городов.
Школы, по предложению почти всех архиереев, должны были стать
всесословными, открытыми для любого юноши, желающего посвятить себя
служению Богу. Упор в богословских школах должен был быть на
молитву, аскезу, действенную любовь.
- ПОЛОЖЕНИЕ СТАРООБРЯДЧЕСТВА НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ. Законы и постановления,
принятые против старообрядчества в царствование Николая I и Александра
II отменены не были, но на практике не применялись.
Рост старообрядчества на селе вынудил правительство издать Указы
1864 и 1874 гг., разрешавшие старообрядцам регистрировать
свои браки и крещения в гражданских учреждениях; тем самым
старообрядчество было признано юридически.
В 1883 г. появился закон, устанавливающий права старообрядцев
и даже отчасти облегчавший их существование. Старообрядцы
получили паспорта, уравнивающие их в гражданских правах с остальными
подданными. Они получили возможность под своим именем владеть
предприятиями, торговать, нанимать служащих и рабочих, иметь
иконописные мастерские и нанимать иконописцев. Старообрядцам также
предоставлялось право отправлять богослужения, похороны и прочее
согласно своим обрядам; но таковые не должны были носить характер
публичной демонстрации. Вместе с тем запрещались крестные ходы за пределами
церковного двора, пение старообрядческих молитв на улицах и любые
общественные шествия с иконами, хоругвями и песнопениями. Наконец,
старообрядцы получили право распечатать свои алтари, но только
с разрешения местных властей и при условии отсутствия
на здании внешних признаков храма. Право открытия общественных
молелен не распространялось на монастыри и скиты, которые
оставались опечатанными до указа 17 апреля 1905 г.
После ряда петиций, подписанных десятками тысяч старообрядцев, в том
числе и весьма влиятельными купцами-миллионерами, 17 апреля
1905 г. появился царский указ, по которому старообрядцы официально
стали называться этим именем, а не «раскольниками». Они
получили право строить церкви и молельни и открывать новые
приходы. Дальнейшее расширение прав старообрядцев произошло уже
после отставки Победоносцева. В соответствии с указом от 17 октября
1906 г. и законом, принятым Думой в 1913 г., старообрядческое
духовенство наконец признавалось государством в качестве духовных
лиц (даже беспоповщические наставники); старообрядцам предоставлялось
право строить храмы, иметь скиты и монастыри, открывать свои
школы и духовные учебные заведения. До самой революции, однако,
старообрядцам было запрещено «совращать» православных.
Гонения и запретительные меры в отношении старообрядчества дорого
обошлись династии Романовых, да и России в целом. Ведь потенциально
старообрядчество, как движение консервативное и патриотическое,
могло бы быть надежной опорой монархического самодержавия и государственной
стабильности. Гонения лишили династию этой естественной опоры и радикализировали
старообрядцев. И дело не только в том, что в революционную
эпоху мы находим представителей таких старообрядческих фамилий,
как Морозовы, Рябушинские, Гучковы, среди участников революционных
заговоров или меценатов, финансирующих революционеров; но в большей
степени в том, что благодаря гонениям радикализировались старообрядческие
низы, уходившие во всё более анархические, бунтарские секты,
сливавшиеся с бунтарями против царей и господ и своими действиями,
фанатизмом и настроениями в значительной степени повлиявшие
на революционные события.
- БОГОИСКАТЕЛЬСТВО ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И ЕГО ИСТОЧНИКИ. С одной стороны,
интеллигенция видела только непривлекательные стороны казенного
православия, с другой - позитивистский XIX век уходил в прошлое,
и поверхностность и нравственные тупики материалистического
социализма не удовлетворяли пытливых и ищущих.
Однако дорога к духовному взлету, а в конце концов для многих и к Церкви
была проторена в XIX веке - славянофилами, Достоевским, Владимиром
Соловьевым.
Младший современник Достоевского, Владимир Соловьев претерпел эволюцию
взглядов от левосоциалистического гегельянства, через либерализм
и критику славянофильства, в котором он был воспитан, к православному
христианству с экуменическим межхристианским уклоном и особым
толкованием славянофильских идей всеединства. Небывалое для того
времени поступление Соловьева в Московскую духовную академию
по окончании университета, весь его дальнейший путь философа, признающего
православие богословски безупречным прямым наследником святоотеческого
христианства, и, наконец, его апология Достоевского, которого критики-народники
прошлого века оплевывали как реакционера-обскурантиста - всё это
сделало православие достойным уважения в глазах интеллигенции, открыло
ей узкую стезю в Церковь. Интеллигенции была близка и терпимость
Соловьева к западному христианству. Папство он оправдывал
как исторически наиболее приспособленное к несению миссии в этом
мире и распространению христианства по всему земному шару.
В лютеранстве Соловьев видел свободу и упор на интеллектуальный
поиск, которые тоже даны человеку Богом.
Русским радикальным интеллигентам надо было пройти школу марксизма,
чтобы вернуться к Богу. Русских социалистов встреча с марксизмом
произвела отрезвляющее действие, поскольку, в отличие от домарксистских
социалистических течений, марксизм требовал интеллектуальной дисциплины
и усидчивости, серьезного изучения философии и истории. Те,
кто последовал этим требованиям марксизма, вскоре обнаружили его
несостоятельность, моральный и интеллектуальный тупик материализма.
Они увидели, что нравственные проблемы, поднимаемые марксизмом,
неразрешимы в рамках материализма и классовой этики. Понятия
несправедливости, отчуждения и эксплуатации в моральном смысле -
чисто духовные христианские понятия, и разрешимы они только
в рамках христианской нравственности.
И тут Соловьев оказался пионером. Он указывал, что этика марксизма
была механически заимствована им у христианства, всецело противореча
самой сути исторического и диалектического материализма. Протест
Маркса против эксплуатации человека человеком бессмыслен с точки
зрения классовой этики и отрицания ею общечеловеческой нравственности.
Если человек - всего лишь часть материи, то его эксплуатация ничем
не отличается от эксплуатации станка или машины. Если
существует только классовая этика, то нет критерия, позволяющего
ставить интересы одного класса выше интересов других. Если власть
и сила в руках буржуазии, то с точки зрения буржуазии
нравственны любая несправедливость и насилие по отношению
к другим классам, поскольку это служит материальным благам и интересам
буржуазии.
Так критический анализ марксизма толкал выдающихся представителей
русской интеллигенции к идеалистической философии и богоискательству,
приводя многих из них к Церкви. Это движение, известное
под именем «Русского религиозно-философского возрождения»,
ассоциируется с такими именами, как Сергей Булгаков,
прошедший путь от марксистского экономиста до священника,
выдающегося религиозного философа и декана парижского Свято-Сергиевского
богословского института; Петр Бернгардович Струве,
тоже выдающийся экономист и автор первого манифеста РСДРП 1898
г., ставший глубоко религиозным публицистом и историософом; Семен
Франк, уникальный мыслитель социального христианства, православный
философ; профессор-протоиерей Павел Флоренский,
богослов и универсальный ученый ренессансного типа; православные
философы Бердяев, Карсавин, Лосский и многие
другие.
|