Тема выпуска:
Вера и Божье откровение (4)

В конце этого выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

---

> ОБ ОТКРОВЕНИИ

> В самом центре религиозного откровения или, вернее, религиозного опыта как откровения, стоит — как его средоточие, как лучезарная его сердцевина  — Христос. Действительно, весь смысл христианской веры, единственность ее по отношению ко всем другим религиям в том, что в Человеке Иисусе наша вера видит откровение Бога, явление Бога среди нас, на земле, во времени, во всей конкретности видимого, ощутимого, осязаемого мира.

> Христианство, Церковь как бы всё время настаивают на этой конкретности, историчности, всецелой человечности Христа. "О том, что мы слышали, что видели своими глазами, что рассматривали, и что осязали руки наши",  — так начинает свое послание, свою проповедь Иоанн, любимый ученик Христа; и так неизменно учит Церковь. Не случайно в "Символе веры" — кратком изложении веры, которое каждый день повторяется и в церковном богослужении, и в личной, частной молитве верующих,  — неизменно упоминается имя Понтия Пилата, правителя Палестины в начале нашей эры. Этим именем, этой конкретной личностью, этим отнесением к ней всего, на что направлена вера, снова и снова утверждается, что Тот Христос, в Которого мы верим,  — не мифическое существо, подобное языческим богам, обитавшим в каком-то мифическом мире, где-то, когда-то. Для христианской веры бесконечно важна эта связь Божественного откровения с земной историей, с земной жизнью. Откровение совершилось "при Понтийском Пилате", и это значит  — в определенный момент истории, в определенном месте, при определенных обстоятельствах.

> Правда, неоднократно делались и всё еще делаются попытки отрицать "историчность" событий, описанных в Евангелии, доказать, что Христа так же "выдумали", как и всеx прочих "богов". Теперь уже совершенно ясно, однако, что попытки эти предпринимались не ради науки, а ради "идеологии". Настоящая наука, та, которая объединяет в своем методе, в своей "объективности" одинаково и верующих и неверующих, давно уже признает "историчность" Христа, хотя это и не значит, что все ученые разделяют и принимают христианское, религиозное истолкование записанных в Евангелии событий. Отрицают историчность Евангелия только те, для кого отрицание это вытекает из потребностей их "идеологии". Те, для кого именно в историчности христианства — главная опасность его.

> Для нас, однако, важны не эти устарелые и давно уже развенчанные попытки. Для нас важно понять, почему христианство свое учение, свою веру связывает как раз с исторической конкретностью вполне определенных исторических событий и людей, именно с ними связывает последнее и высшее религиозное откровение. История знает только Человека Иисуса, и только вера узнаёт в Нём Бога: так можно кратко выразить главную сущность христианства. Однако в сущности этой раскрывается нечто бесконечно важное для понимания христианства, и прежде всего — христианское понимание Бога и человека. Враги религии всегда утверждают, что люди выдумали Бога от страха и что вся религия есть не что иное, как плод насилия. Но ведь вот как раз ничего принудительного, никакого насилия нет в том образе человека Иисуса, что дошел до нас через Евангелие. Одни люди слушали Его, другие не слушали, одни следовали за Ним, другие — нет, одни любили Его, другие ненавидели — но ни одного человека не привлек к Себе Христос насилием, ни одного не заставил верить Себе и в Себя принуждением. А между тем те, кто полюбил Его, те, кто поверил в Него и принял Его учение, все единодушно признали Его именно Богом, приняли и Его Самого, и Его учение как Божественное откровение. Не означает ли это, что христианский опыт, христианское понимание Бога — буквально обратно тому, которое навязывают носители атеистической идеологии, всё в религии объясняющие страхом, тайной, насилием над умом и сознанием. Что в самом центре этого христианского опыта — опыт Бога, не насилующего человеческой свободы выбора, решения; Бога, ищущего только свободной веры, и это значит  — веры как свободы. "Если любите Меня, заповеди Мои соблюдете",  — говорит Христос, но именно полюбить-то и невозможно насильно, именно в любви-то и нет и не может быть никогда никакого принуждения.

> Да, Бог открывается людям: открывается в природе, открывается в истории, открывается, наконец, в жизни  — в явлении, учении одного человека, в одном, единственном по своему значению, ни на одно другое не похожем событии. Но открывается так, что человек свободен принять это Откровение, пережить его как свое спасение, как высший смысл и последнюю радость своей жизни, но свободен также и не увидеть, не различить откровения Бога, отвергнуть его. И это значит, что, веруя в Бога, ищущего свободного ответа человека на Свое откровение, на Свою любовь, — христианство утверждает свободу человека, точнее, человека как свободное существо.

> Таким образом, согласно христианству, связывает Бога и человека, соединяет их не внешнее "принуждение", а только любовь — самое свободное из всех свойств человеческих, и, согласно христианству, сама сущность Бога есть любовь. Его Евангелие называет Любовью. В любви творит Бог мир, и только любовью узнаём мы всё в мире и в жизни как откровение Божественной любви. Любовью спасает Он нас, и только в любви узнаём мы Христа как явление, пришествие к нам, соединение с нами Бога-Любви.