Тема выпуска:
Символ веры: Вознесение. Небо

В конце выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

---

> СИМВОЛ ВЕРЫ

Предыдущие части:
Символ веры. "Верую..." *
Бог Отец; Господь Иисус Христос *
Единородный Сын Божий *
Спасение *
Рожденный от Девы *
Распятый за нас при Понтии Пилате... *
Распятый *
Страдавший *
Погребенный *
Воскресший *
Бессмертие

 

> 14. И восшедшего на небеса...

> "И восшедшего на небеса, — продолжает Символ веры вслед за исповеданием воскресения Христа из мертвых, — и сидящего одесную Отца" (то есть, в переводе с церковнославянского, "по правую руку от Отца"). Наш следующий вопрос, таким образом, — это вопрос о том, что в нашей вере, а также и в нашей жизни выражают, к чему призывают эти слова, это утверждение вознесения Христа на небо. Здесь необходимо остановиться на христианском смысле, христианском "звучании" слова "небо". Необходимо потому, что словом этим пользуются враги религии, недобросовестно толкующие его как сохранение христианством первобытного, донаучного понимания неба — как неба, так сказать, "физического", как места во вселенной, где находится и восседает Бог.

> Между тем это древнее верование не имеет ничего общего с христианским пониманием, ощущением и употреблением слова "небо". Да, конечно, оно взято из того натурального пространственного символизма, который присущ всем культурам, и в этом смысле его нужно рассматривать по аналогии с нашим употреблением таких слов, как "высокий" и "низкий", "широкий" и "узкий" и тому подобное. Ведь когда мы говорим про один поступок, что он "высокий", а про другой — что он "низкий", для каждого очевидно, что речь здесь идет не о пространстве, а о нравственной, духовной оценке данных поступков, так же, как определение человека "широким" или "узким" самоочевидно не имеет ничего общего с его телесным сложением. Так вот, слово "небо" на языке всех почти народов всегда имело кроме своего "натурального" смысла также и смысл символический или духовный, как символ высокого, чистого и даже запредельного. Да, в своих первобытных представлениях о мире, о космосе примитивный человек часто понимал этот символизм буквально. Первобытная космология делила мир, вселенную на три этажа: небо, земля, преисподняя, и, естественно, святое, божественное, высокое поселяла на небе, а злое, греховное и страшное — в преисподней, так как и в физическом мире, в физическом опыте небо "естественно" прекрасно, светозарно, чисто, возвышенно. Но о том, что христианство не имеет к этой космологии никакого отношения, свидетельствуют хотя бы слова апостола Павла, призывавшего христиан "помышлять о небесном, не о земном", или же слова святого Иоанна Златоуста, радостно говорившего: "Что мне до неба, когда я сам становлюсь небом..."

> Таким образом, повторяю, всякая попытка уличить христиан при помощи слова "небо" в ненаучности, примитивности, глупом суеверии — это не только попытка с негодными средствами, но и попытка, прежде всего, нечестная. И, однако, не может быть никакого сомнения в том, что слово, что символ неба имеет в христианской вере действительно ключевое значение. Прежде всего, в рассказе о творении мира Богом мир определяется как "небо и земля". "В начале,  — так открывается Библия, — сотворил Бог небо и землю". Таким образом, небо — это в христианской вере не что-то вне-мирное, не другой мир. Это — присущее миру, присущее творению духовное, так сказать, вертикальное измерение его. Небо  — это в мире то, что высоко, чисто, духовно, это то, что в человеке называет христианство его духом, душой. Не верующие в Бога материалисты отвергают самое наличие присущей миру духовной, высокой, святой реальности. Для них все в мире объясняется снизу, из материи, из ее чисто физических безличных законов. Но для верующего не земля, то есть не материя, а небо мерит собою жизнь и ее смысл, не землей понимается небо, а небом — земля и земное. Носитель же неба в мире, по христианской вере, — человек. Человек создан "по образу и подобию Божьему", человеку дан ум — и, следовательно, сила знания, человеку дана совесть  — и, следовательно, знание добра, человеку дан дух  — и, следовательно, возможность постигать красоту и совершенство. Но в свободе своей человек может отпасть от небесного в самом себе, может захотеть жить только землей, только земным, или, говоря образно, опустить глаза свои  — и это значит свой духовный взор, свое сердце — вниз. Вот это и называет христианство грехом и падением. Христианство верит и утверждает, что именно от этого греха, от этого отпадения вниз, от этого отрыва от неба и пришел нас спасти Христос.

> В Своем пришествии в мир, в Своем "вочеловечении" Христос снова явил "небо на земле", образ жизни, обращенной ввысь, к Богу, то есть к высокому, чистому, доброму, истинному, прекрасному — ко всему, от чего оторвался человек в своей редукции, в своем сведении жизни к земле и земному. Христос открыл нам, даровал нам небо, указал нам Собою смысл жизни как подъема, восхождения, вознесения и силой, правдой, Божественным совершенством неба наполнил не только землю, но и самую, говоря на языке примитивных символов, преисподнюю.

> Христос снизошел на землю. Он снизошел в смерть. Но со Христом и в Нём и в жизнь и в смерть было возвращено небо, открыт путь к победе над всем тем, что только земля, только земное и чье конечное и безнадежное завершение — тьма смерти. Совершив всё это, Христос "вознесся на небо". И это значит для христианской веры, что во Христе на небо вознесен человек, что человек приобщен к небесной правде, и это значит — вернулся к Богу, к знанию Бога, и в Нём  — к единственной подлинной, а потому вечной жизни. Каждый раз, когда в Символе веры мы утверждаем: "И восшедшаго на небеса", — мы говорим не только о Христе, мы говорим и о самих себе. Если мы верим во Христа, если мы со Христом  — то и мы на небе, или, во всяком случае, к небу, ко Христу, к Богу устремлены наша вера, наш дух, наша любовь. Мы знаем небо как нашу подлинную жизнь, и в этом знании осмысленной и радостной становится и наша земная жизнь, так как она во Христе стала восхождением к вознесению.

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!