Автор:
Луи Буйе
Опубликовано: Л.Буйе. О Библии
и Евангелии
// Брюссель, "Жизнь с Богом", 1988..
> Гл.10. АПОСТОЛ ИОАНН: СВЕТ И ЖИЗНЬ В СЛОВЕ
<.....>
> * * *
> Музыкальные образы, к которым мы только что прибегли, подсказаны
вполне естественно самой композицией иоанновских писаний, и в особенности
Откровения. Как только ознакомишься с ними поближе, становится очевидным,
что здесь изложение не следует прямолинейной логике и тем не
менее оно строится со строгой, хотя и очень тонкой закономерностью.
И это строение аналогично тому, которое можно найти в симфонической
поэме: ткань вокруг переплетения нескольких постоянно возвращающихся
тем, в чередующемся или сочетающемся концерте нескольких
хоров или оркестров.
> После видения "Сына человеческого", непосредственно
заимствованного у пророка Даниила, но отнесенного уже к воскресшему
Христу, после семи писем, возвещающих различные темы, {Откр.
1 по 3} перед нами развертывается как бы грандиозный пролог
на небе. Но, правду сказать, это — больше чем пролог: главы
4-ая и 5-ая книги открывают нашим взорам непреходящее видение веры;
и ряд небесных интермедий, в которых это видение появляется вновь,
показывает, что его надо понимать как нечто, постоянно совершающееся
за земным зрелищем катастроф, происходящих в дальнейшем одна
за другою. {Откр.7.9-17; 14.1-5; 19.1-10}
Наконец, это видение буквально нисходит на землю, затопляя своим
ярчайшим сиянием демонические тени отныне примиренных конфликтов. {Откр.21.10}
> Действительно, для библейской веры, как и для веры
апокалипсисов, существенно то, что мир грядущий не только "грядет":
он уже существует, и он даже — единственный "истинный"
мир, истинный в том особом смысле слова, который свойственен
ап. Иоанну и означает абсолютную реальность того, что Слово
Божие утверждает вере. Сказать это в таких выражениях означает
нечто совсем иное, чем платоновская вера в идеальный мир,
всегда присутствующий, но и всегда чуждый тому материальному
миру, в котором мы живем. Ибо небесный мир у ап. Иоанна
уже начал овладевать миром земным, и обратно, земной мир
уже начал получать к нему доступ. Этот двойной процесс —
нисхождения Шекины на землю и восхождения человечества вслед
за небесной Меркабой — составляет даже всю историю,
которую Апокалипсис нам открывает.
> Согласно традиции идущей от Исайи, небесный мир представляется
здесь, как мир литургический: мир, в котором всякая тварь
признает Бога Единым Святым и поклоняется Ему как таковому.
Трисвятую песнь Исайи здесь повторяют четыре Хайим (Живущие,
образ которых внушен Иезекиилем), представляющие собою без сомнения
четыре космических стихии двадцать четыре Старца (ангелы хранители
и священники двойного творения, небесного и земного?) и
наконец "тьмы тем" духов. Но сразу же бросается в глаза
очень показательный вариант: "Сидящий на престоле"
вслед за тем прославляется как Тот, "Который был, есть и грядет".
{Ср. Ис.6 и Откр.4}
> Обратно, вот вступает в видение, в самый очаг Славы,
Агнец закланный, но который "стоит", т.е. Христос
распятый и воскресший. {Откр.5} С Ним
в Славу вступает наш мир, так же как в Нём Слава спустилась
к нам. И сразу же после этого, вот восходит вслед за Ним
земное шествие тех, "которые следуют за Агнцем, куда бы
он ни пошел", {Откр.14,4 ; ср. 7}
так же, как в конце книги Небесный Иерусалим нисходит на
землю, с Присутствием в нём "Сидящего на престоле"
и Агнца, Которые для Него — Светильник. {Откр.21.23}
> Однако, центральное утверждение Апокалипсиса и великое утешение,
которое он имеет в виду принести, заключается в том, что грядущий
мир уже сегодня некоторым образом присутствует в самой гуще
aiwn `outoV"нынешнего
эона". Это так, потому что Слово, его возвещающее,
нашло здесь для себя "свидетельство": "свидетели"
— это те, кто запечатлели свидетельство своей кровью
и пожертвовав собой прямо восходят в Славу. Если даже
ап. Иоанн не сам создал понятие мученичества, мы именно
в его книге улавливаем, как в употреблении слова "marturia"
происходит переход от общего смысла "свидетельства"
к этому вполне определенному смыслу. {Ср. 1.2,5,9;
2.13; 6.9; 11.3,7; 12.11,17; 17.6; 19.10; 20.4; 22.16,18,20}
> Мученичество имеет для ап. Иоанна такое значение оттого, что Небесный
Иерусалим, который должен во всей славе спуститься с неба в конце
времен, созидается на земле, можно сказать, мученичеством, в той
истории, которая теперь близится к своему пределу. Уже ап. Павел,
в конце подробно нами разобранного великого текста о Премудрости
в первом Послании к Коринфянам, говорил, что теперь
храм Божий созидается проповедью евангельского Слова.
{1Кор.3,10-17; ср. всё начало главы.} И он уточнял в заключение:
"Вы — храм Божий". У ап. Иоанна становится
ясным, что храм Божий строится не только Словом, поскольку
оно возвещается апостолами, но еще и Словом воспринятым
сердцами и приносящим в них плоды. Только эти плоды
всегда — плоды распинаемые. К Славе приходят всегда только Крестом.
> Свет на это проливает представление о Божией Провидении, которое
по крайней мере в зачатке содержалось в более ранних апокалипсисах,
но с полной ясностью выступает в Откровении ап. Иоанна.
Если в нынешнем мире и господствуют "власти" взбунтовавшиеся
против Бога, и если только грядущий мир представляет собою Царствие
Божие, то это вовсе не означает, что нынешний мир ускользает
из рук Божиих. "Архонты", даже взбунтовавшиеся, остаются
в Его власти, сам их мятеж не может привести ни к чему как
к исполнению Его воли. Это — та самая уверенность,
которую выразил ап. Павел, говоря, что Крест Христов, хотя
он и был делом "властей", представляет собою вершину
творчества Премудрости Божией, так, что сами "власти" оказываются
обращенными им в ничто. В Апокалипсисе уже подтверждается
то, что Христос, по Евангелию, говорит Пилату: "Ты не имел
бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше". {Ин.19.11}
Беспорядочные события, одно за другим развертывающиеся на земле,
и которые кажутся слепым последствием человеческих страстей,
порабощенных бесовским замыслам, предстают тайновидцу как простое
развитие в книге велений Божиих. Печати с этой книги одну за другою
снимает Агнец и ангелы изливают на землю семь чаш гнева Божия.
{Ср. Откр.5.9; 6.1,2; 7.7 и др.} Но за этим гневом следует
подтверждение слов апостола о том, что "любящим Бога
всё содействует ко благу". {Рим.8.28}
> Этим борьба тьмы и света, составляющая самую ткань Апокалипсиса,
решительно отличается от аналогичного конфликта, имеющегося в маздеизме.
Здесь уже "тьма" и "свет" не являются
в равной степени первичными элементами, вовлеченными в безысходную
борьбу. Победа "света" обеспечена, обеспечена потому, что
без Бога света сами силы " тьмы " не могут ничего,
не представляют собой ничего.
> Всё же это отнюдь не упраздняет тайны и ничуть не
уменьшает реальности конфликта. Если "свидетели света" среди "тьмы"
восходят к славе благодаря самим ударам, которые силы "тьмы"
наносят им, то страдания их не стано-новятся от этого менее
мучительными и не перестают быть неизбежными. Нет надежды
на какой бы то ни было переход из этого мира в другой, как только
Крестом. Обещается же то, что сам Крест станет животворящим.
Не только никакого определенного обещания, но и никакой надежды
не дается на возможность быть избавленными от Креста: невозможность,
бессмысленность такого избавления внушается со всей нужной силой
и ясностью. Еще раз — если Небесный Иерусалим и созидается
уже на земле, то это — тайна, даже Тайна с большой
буквы. Ибо созидается он кажущимся поражением народа Божия
и своих свидетелей. Две маслины стоящие перед святилищем
должны быть срублены и оставлены как бы мертвыми прежде чем они
вновь подымутся и зацветут подобно древу жизни посаженному у воды. {Откр.11.4-13}
Смерть в подражение Христу, в Нём и за Него, животворит, —
вот чему учит уже Апокалипсис, не тому, чтобы когда-либо
можно было быть избавленными от необходимости умереть для перехода
к жизни в Боге.
> В этом отношении, редко еще указывалось с такой ясностью на
то, что нынешнее состояние народа Божия то же, каким было состояние
его Главы до Его прославления. И нигде так, как в иоанновских
писаниях, начиная уже с первого из них, не становится ясным,
что сам Крест и превращается, в руках Божиих, в орудие прославления.
В новом песнопении, которое поется двадцатью четырьмя старцами,
говорится: "Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо
Ты был заклан". {Откр.5.9}
А когда тайновидец спрашивает: "Кто эти облеченные в белые
одежды и откуда пришли? " — один из двадцати четырех
ему отвечает: "Это те, которые пришли от великой скорби;
они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца". {Откр.7.13-14}
> Если только усвоить это средоточие иоанновской мысли, то
уже нетрудно понять, каким образом от Апокалипсиса, несмотря
на его трагичность, исходит впечатление спокойного и животворящего
света. Трагичность связана с реалистическим, по-сверхъестественному
реалистическим, взглядом тайновидца на мир. Но его личное свидетельство
заключается в том, что согласно обетованию, семь раз повторенному
в семи посланиях, Агнец и Невеста Агнца "победили"
мир. Так "свет" сияет во тьме и "жизнь" восстает
из смерти.