Автор:
Луи Буйе
Опубликовано: Л.Буйе.
О Библии и Евангелии
// Брюссель, "Жизнь с Богом", 1988..
> Гл. 12. ПСАЛМЫ: МОЛИТВА НАРОДА БОЖИЯ
> Подходя к концу этой книги, мы думаем, что она дает
о библейском откровении в значительной степени иное представление,
чем то, которое существует у многих наших современников.
Слово Божие не давало услышать себя постепенно посредством внешнего
сложения истин, идя от простого к сложному, от элементарно-конкретного
к разработанной отвлеченности. Развитие откровения в Библии представляется
нам скорее как развитие темы, которая постепенно ширится сама собой,
обогащаясь новыми гармонизациями с тем, чтобы в конце концов
заполнить весь наш умственный и духовный мир. Слово Божие движется
вперед не столько умножением всё более сложных и всё
более разнообразных утверждений, сколько усилением единства, в котором
раскрываются божественная личность и божественный замысел,
целиком заключающийся в единении Бога и человека, в воссоединении
человечества, расчлененного грехом, но воссозданного во Втором
Адаме.
> Для понимания откровения, смысла Писания, необходимо читать
его согласно этим чертам. Это означает, что в нем надо искать
не представления следующие одно за другим, а углубление
очень простых и внутренне очень насыщенных истин, данных
с самого начала и составляющих единство Слова Божия. А достичь
этого, в настоящем смысле религиозного, понимания Писания нам
позволит созерцание великого замысла, который в нём развивается, и того
Единого, Чей Лик в нём раскрывается.
> К такому созерцанию и побуждает постоянно в Церкви
вдохновенная молитва: Псалтирь, составляющая основу всякого богослужебного
молитвословия. Когда удивляются тому, что ветхозаветные
Псалмы остаются новозаветной молитвой, то происходит это именно от непонимания
путей, которыми Откровение развивалось в действительности. Сочетанием
и лирическим превознесением тех конечных тем, которых Откровение
коснулось уже с самого начала, Псалмы, поистине, представляют собою
провиденциальное средство, имеющее целью помочь нам различить непреходящую
реальность Слова уже в его первых свершениях.
> Все самые характерно новые темы Евангелия усыновление
Отцом, Дар Святого Духа, откровение Сына приобретают весь свой
смысл и даже становятся понятными только тогда, когда их рассматривают
в точке слияния различных тем пророческого Слова. Правда и милосердие,
проповедовавшиеся Амосом и Осией, святость Божества у Исайи,
религия сердца у Иеремии, искупительное страдание в Песнопениях
о Рабе Ягве, созерцавшееся Иезекиилем божественное Присутствие,
навеки возвращаемое возрожденному народу, наконец, тайна творящей
и искупляющей Премудрости, смутно предносившаяся книжникам,
вот все те нити, из которых Евангелие создает свою ткань.
Все они объединяются вокруг Того, Кого Евангелие показывает нам не
только Мессией, Сыном Давидовым, но и небесным "Сыном Человеческим",
пришедшим совершить Суд и восстановить Царствие Ягве, а вместе
с тем и верным Рабом Ягве, пришедшим искупить грехи Своим безвинным
страданием.
> Богословское учение, выводившееся из Библии раввинизмом
в эпоху его полной жизненной силы, встает перед нами освещенным
лучами, исходящими из одного определенного очага Шекины,
т.е. Присутствия Божия, сошедшего к людям в светящемся облаке,
чтобы "поставить шатер свой" среди них (таков смысл
корня Шакан). И мистика тех же раввинов представляется
одушевленною благочестивым желанием быть в свою очередь похищенными,
как Илия, вслед за огненной колесницей Меркабы, возносящей
человека на небо, где пребывает Бог, "не обитающий
ни в каком доме, созданном рукой человеческой". Но ведь и ап. Иоанн,
чтобы выразить Воплощение, применяет к Слову ставшему плотью
именно эту тему Шекины: "Слово обитало с нами",
буквально "поставило шатер свой", причем этот глагол
eskhnwsen. использованный здесь
евангелистом, представляет собою не только перевод термина Шакан,
но и его буквальное воспроизведение: согласные корня одни и те
же (ш/с, к, н). А жизнь, перенесенная во Христа, и со Христом перенесенная
в присутствие Божие, то, из чего ап. Павел составляет
всё свое благовествование, разве же это не полное
раскрытие еврейской мистики, перекликавшейся с еврейским богословием?
Сошествие Бога к человеку, чтобы стать с ним "странником и пришельцем"
и затем вознести его со Христом, во Христе в то небесное
святилище, куда предтечею за нас вошел (Евр.6.20) Христос,
вот вкратце содержание всей христианской веры и христианской
духовности. Но это уже были последние прозрения, которыми держалось
израильское миросозерцание.
> Словом, что такое это Царствие, в которое нас вводит
пришествие и дело Христа, как не то самое Царствие, в котором
Даниил и апокалипсисы сконцентрировали упование сынов Авраамовых?
> Тот факт, что израильская молитва, как бы сама собой и
без всякого усилия, стала церковною молитвой, попросту подтверждает
ту непрерывность, на которую всё нам указывает в Библии.
Сказать это вовсе не значит упустить из виду или недооценить
ни к чему не сводимую новизну Евангелия. Но дело именно
в том, что мы ничего не поймем в движении, которое пронизывает
и постепенно подымает всю израильскую Библию, пока не заметим,
что она целиком освещается обетованием и напряжена в ожидании:
это обетование и ожидание Царствия Божия, неразрывно связанного
с ним Богоявления, а вместе с тем и сопровождающего
их создания человека заново, начиная с его сердца, нового
творения, для которого первое творение служило лишь начатком.
Не это ли выражает один из последних пророков, говоря:
> "Вот, Я делаю новое;
ныне же оно явится;
неужели вы и этого не хотите знать?"1
> Таким образом, когда заканчивается Ветхий Завет, всё
готово для принятия Нового. Но и обратно, для принятия
"благой вести", т.е. Евангелия, требуются подготовленные
сердца, души жаждущие, и жаждущие именно Духа. Эта подготовка
и дается Ветхим Заветом, а жажду эту выражают Псалмы. Это означает
именно, что они представляют собою молитву христианскую по преимуществу,
так как они та молитва, которою Дух научил
нас просить именно о том, что по воле Отца должно быть дано нам через
Сына.