Тема выпуска:
Атеизм и молитва

В конце выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

Автор: свящ. Анри Каффарель
Опубликовано: В ПРИСУТСТВИИ БОГА. Сто писем о молитве (письмо 66)
// Брюссель: "Жизнь с Богом", 1992.

---

> "СОБРАННЫЕ ВОЕДИНО"

> Христианин во Христе, Который объял его, соединен со всеми своими братьями: с теми, что на земле, и с теми, что на небе. Их духовные богатства принадлежат ему, а его — им. Вместе с ними он сознает себя ответственным за все человеческие существа, которые еще не знают Отца Небесного.

> Только в Церкви, в молитвенном собрании всех детей Господних, можем мы встретить Бога и молиться Ему. В ней каждый молится от имени всех, и все — от имени каждого (1. Локоть к локтю). — Таким образом, в молитве мы располагаем гораздо большим, чем наши личные возможности, а именно, теми неисчерпаемыми возможностями, каковы суть любовь и молитвы всех членов семьи Божией (2. Маленькая дочка органиста). — Но в час молитвы нужно соединяться не только с Церковью земной, но и с Церковью небесной, присоединяться к великой небесной литургии, литургии ангелов и святых (3. Лествица Иаковля). — В центре же великого собрания всех детей Божиих — Мария, Матерь, и наша молитва соединяется с Ее молитвой! (4. и 5. Присутствие Марии). — Соединяться с Церковью для молитвы не означает отстраняться от множества людей, не знающих Бога или Его отрицающих. Как было бы возможно созерцать сияние, всемогущество, отечество Божие, и не испытывать при этом непреодолимого стремления сделать их известными другим? (6. Атеизм и молитва). — Одним только своим молчаливым присутствием человек молитвы трудится над делом Божиим, которое заключается в том, чтобы "рассеянных чад Божиих собрать воедино" (Ин 11.52) (7. Черная Мимуна). — Но кроме того, он предстательствует за мир, чтобы тот был сохранен от кары, какую призывают великими воплями бесчисленные грехи людей (8. "В проломе"). — Предстательствовать значит намного больше, чем защищать дело своих братьев, это означает дать пройти через себя всемогущей любви Бога, горящего желанием установить Царствие Свое (9. С простертыми руками). — Так через молитву человек содействует осуществлению дела Божия и не только в себе, но также и во всём мире (10. Молиться значит действовать совместно).

---

> 66. Атеизм и молитва

> "Господин Аббат, в католических кругах, в которых я вращаюсь, много говорят об атеизме с тех пор, как отцы Собора затронули эту тему так, словно бы все только сейчас внезапно осознали этот новый и опасный феномен. Краткое высказывание монсиньора Хнилицы, словацкого епископа, вышедшего из концентрационного лагеря, произвело шок: "Треть мира находится под влиянием атеизма, который не скрывает своего намерения захватить и весь мир".

> Реакция на это, которую я наблюдаю вокруг себя, не менее разнообразна, чем реакция отцов во время 136-й Генеральной Сессии II Ватиканского собора. Столь же разнятся и причины, которые приписывают этому печальному феномену.

> Но меня удивляет, что почти не упоминается то, что, по-моему, является одной из главнейших причин успеха атеизма, по крайней мере, в странах Запада: молчание о Боге. Я не единственный, кто это заметил. Горькому высказыванию, что я сейчас вам приведу, более двадцати лет: "Уже давно религия не имеет никакого отношения к Богу". В течение последних лет я имел возможность разбирать анкеты опросов, проводимых среди верующих о доминиканских проповедях: та же констатация. Один писатель, о котором я, впрочем, не знаю, является ли он практикующим католиком, замечает тот же пробел. В его последнем романе можно прочитать нижеследующий пассаж, который — еще бы!  — возбудил негодование благомыслящей прессы: "Поистине, дело в том, что о Боге больше не говорят. Никто не говорит больше о Боге, и церковники в первую очередь, как и их издания... В эпоху, когда эта тема важна, как никогда, не пророки ли нужны прежде всего? Люди, которые "вовремя и не вовремя" говорили бы о Боге, Творце и Вседержителе мира и всего живого?.. О, мы бы охотно позволили священникам сбросить сутану, и пусть бы даже они одевались, как танцовщицы, только бы один лишь Бог был у них на устах!" (Р. Безюс).

> Как могут христиане надеяться, что распространение атеизма будет остановлено, что Царство Божие установится на земле, если они прежде не сделают Бога известным миру, если Бог в их речах остается всегда "вечным подразумеваемым"?"

> Дорогой Отец! Не беспокойтесь, Ваше письмо нимало меня не смутило. Мне самому очень часто приходится отмечать подобное. Я скажу Вам, что встречаясь со священниками на досуге  — а мне не раз это случалось  — я не часто слышал, чтобы разговор хоть сколько-нибудь долго или серьезно касался Бога, Его внутренней жизни и Его совершенств.

> Но почему же о Нём говорят так редко? — Вот важный вопрос. Ответ на него, по-моему, не вызывает сомнения: они Бога не знают. Не знают Его в смысле, который Писание придает этому слову: действительно, "знать" для библейского человека означает пережить конкретный опыт общения с каким-либо существом; знать кого-то — значит быть с ним в личных отношениях. "Вкусите, и увидите, как благ Господь!" — восклицал псалмопевец: он знал Бога. Св. Иоанн писал позднее: "Сия же есть жизнь вечная (открывшаяся на земле), да знают Тебя, единого истинного Бога" (Ин 17.3). И мы знаем, что для него подобное познание было "общением".

> Только тот хорошо говорит о Боге, кто знает Бога, кто знаком с Ним по опыту (будь то священник со своей паствой, отец или мать со своими детьми, или же профессор богословия...). Только слово такого человека достигает внутреннего "я" слушателя, "сердца" в библейском смысле, "центра души", как говорят мистики. Такое слово способно пробудить, стимулировать развитие понятия о Боге в том, к кому оно обращено.

> Но тогда встает второй вопрос, почему же так мало этих "знающих Бога", способных говорить о Нём, жаждущих сделать Его известным? я не колеблюсь ответить: потому что молитва находится в пренебрежении, особенно та форма молитвы, которую на протяжении веков великие учители и духовные авторы называли "созерцанием".

> Сегодня это слово вызывает критику у многих. Я допускаю, что оно способно вызвать недоумение. Действительно, Бога нельзя созерцать, как картину. Не существует расстояния меж созерцателем и Богом, Которого он созерцает; Бога он находит в себе самом, он переживает в самой глубине души Его присутствие, Его любовь, Его свет. Но какое значение имеет слово!  — Факт налицо, грубый факт; молитва находится в пренебрежении, созерцание обесценено. Человека, избравшего молитвенную жизнь, и даже такого, кто просто посвящает некоторое время молитве, обвиняют в дезертирстве, в забвении интересов человечества, в оставлении великих и срочных апостольских нужд. Настолько, что можно видеть даже траппистов, испытывающих "угрызения совести" и спрашивающих себя, не следует ли им отправиться работать на завод?

> Как же мы далеки от убеждений великих учителей Церкви, от Августина, Григория, Фомы Аквинского..., которые отважно утверждали примат созерцания: созерцания, как избранного способа жизни, т.е. в монашестве, но также и, прежде всего, созерцания индивидуального, которое есть познание Бога, проникновенное и сладостное. Сколько раз комментировали они слова Христа о Марии, сестре Марфы: "Мария избрала благую часть, которая не отнимется у нее" (Лк 10.42)! Св. Августин сделал это в знаменитой краткой формуле: "Martha turbabatur, Maria epulabatur"  — фраза, трудно передаваемая на французском, по-русски означающая: "Марфа хлопочет, Мария пиршествует".

> Нужно совершенно не знать истории Церкви, чтобы утверждать, что созерцатели относились к числу бесполезных людей. Разрушители созерцательной жизни скоро переменили бы мнение, если бы прочитали жития св. Бернара, св. Екатерины Сиенской, св. Марии от Воплощения и многих и многих других. Именно во время созерцания все самые мужественные и пламенные апостолы Церкви всегда исполнялись новой миссионерской энергией.

> И один только Бог знает, сколь многим обязано Царствие Его тому множеству скрытых и безвестных созерцателей, которые, кстати, вовсе не все живут в затворе; мне известны многие мужчины и женщины в самой гуще мирской жизни, являющиеся куда более подлинными созерцателями, чем иные монахи.

> Итак, я твердо убежден: когда в Церкви слабеет созерцательная жизнь, возрастают всевозможные формы заблуждений, такие, как воинствующий атеизм, о котором один из Отцов Собора сказал, что это есть "самое серьезное заблуждение, смертельная болезнь нашего времени".

> Эти бушующие волны, угрожающие затопить всю землю, будут остановлены лишь в том случае, если Церковь предпримет огромное усилие, чтобы созерцательная жизнь вновь расцвела в ее лоне, чтобы во всех слоях общества появились подлинные созерцатели. Тогда не придется жаловаться на недостаток проповедников Слова Божьего, тогда умножатся пророки Бога Живого.

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!