ПРИХОД ИИСУСА ХРИСТА, СУДИИ

"Он и придет со славой судить живых и мертвых!" — после многих слов в прошедшем времени и слов в настоящем следует будущее время — "Он и придет". Положение Символа веры о Христе состоит из трех определений: Тот, кто пришел; Кто сидит по правую руку Бога; Кто придет.

Предварительно нужно сказать несколько слов о христианском понимании времени.

То, что Иисус Христос пришел, и все эти слова в прошедшем времени будут соответствовать тому, что мы называем прошлым. Но как неуместно было бы сказать об этом событии, что оно в прошлом! Прошло как раз не то, что Иисус Христос пострадал, и не то, что Он свершил, прошло скорее бывшее до Него — мир человека, мир непослушания и беспорядка, мир нищеты, греха и смерти. Грех перечеркнут, смерть преодолена! Были грех и смерть, была вся мировая история, в том числе и та, что протекала после Рождества Христова. Всё это прошло в Христе, обо всём этом мы можем лишь вспоминать.

Иисус Христос как Тот, кто пострадал и воскрес из мертвых, сидит одесную Отца. Это — настоящее. Поскольку Он есть настоящее, как есть настоящее Бог, можно сказать, что Он придет вновь как Тот, кто был. Иисус Христос — тот же самый вчера, сегодня и вовеки! (Евр.13:8) Иисус Христос, очевидно, является началом нового, иного времени, отличного от того, которое мы знаем, времени, в котором нет преходящести, но при этом действительного времени, у которого есть прошлое, настоящее и будущее. Вчера Иисуса Христа есть и Его сегодня и Его завтра. Не безвременность, не пустая вечность заступает на место Его времени. Его время не завершается, оно продолжается в движении из прошлого в настоящее и в завтра.

Пребывание Иисуса Христа рядом с Отцом, это Его бытие как обладателя и представителя божественной благости и могущества по отношению к нам, людям, не имеет ничего общего с тем, что мы в нашей глупости представляем как вечность — бытие без времени. Если это существование Иисуса Христа по правую руку Отца есть действительное существование и, как таковое, есть мера всякого существования, то это существование во времени, хотя и в ином, чем то, которое мы знаем. Если царствование Иисуса Христа по правую руку Отца является смыслом нашей всемирной истории и истории нашей жизни, то это бытие Иисуса Христа не есть безвременное бытие, Его вечность не есть безвременная вечность. Безвременной является смерть, ничто. Безвременными являемся мы, люди, когда мы без Бога и без Христа. Тогда у нас нет времени. Такую безвременность Он преодолел. Христос обладает временем, полнотой времени. Он сидит по правую руку Бога как Тот, кто пришел, кто действовал и пострадал и в смерти восторжествовал. Его пребывание по правую руку Бога не есть лишь часть этой истории, оно есть вечное в этой истории.

Христос есть альфа и омега, средоточие подлинного, Божьего времени, которое не есть исчезающее, преходящее время. Не настоящее, каким мы его знаем, в котором каждое "сейчас" есть лишь прыжок от уже не существующего к еще не существующему! Разве это настоящее? Это всего лишь порхание в тени Аида. В жизни Иисуса Христа нас встречает другое настоящее, которое является Его собственным прошлым и потому не является безвременностью, ведущей в ничто. И когда говорится, что Иисус Христос придет вновь, то этот приход не является целью, лежащей где-то в бесконечности. "Бесконечность" есть безотрадное явление, это нечто, относящееся к падшей тварности. Этот конец без конца есть нечто ужасающее. Это отражение человеческой безнадежности. Таково положение человека — он низвергается в бесцельность и в бесконечность. С Богом этот идеал бесконечного не имеет ничего общего.

Но такому времени полагается предел. Иисус Христос является подлинным временем, Он приносит его.

Когда Церковь смотрит назад на то, что произошло во Христе, на Его первое пришествие, на Его жизнь, смерть и воскресение, когда она живет этим воспоминанием, то это не просто воспоминание, не то, что мы называем историей. Это раз и навсегда произошедшее обладает силой божественного настоящего. То, что произошло, происходит и, как таковое, будет происходить. То место, из которого происходит христианская Община, есть то же самое, навстречу которому она движется. Ее воспоминание есть и ее ожидание. А когда Церковь соприкасается с миром, то ее весть носит, как кажется на первый взгляд, характер исторического повествования, ведь речь идет об Иисусе из Назарета, родившегося во времена императора Августа, претерпевшего страдания при Понтии Пилате. Но горе, если бы христианская весть миру остановилась на этих событиях! В таком случае содержанием и предметом этого повествования стал бы или человек, который когда-то жил, или какая-то легендарная фигура, на которую некоторые народы оглядываются одинаковым образом, основатель религии в ряду других! Как бы обманут был мир насчет того, что поистине было и есть, обманут насчет радостной вести: "Христос явился искупить нашу вину, радуйся, мир христианский!" Это прошедшее время глагола "явился" следует возвещать миру как нечто актуальное, как то, на что и мир вправе надеяться, как то, навстречу чему движется и мировая история.

Но может быть и так, что христианская вера будет воспринята как ожидание и надежда, но это ожидание будет носить пустой и общий характер. Надеются на лучшие времена, лучшие обстоятельства в "посюсторонней" жизни или на какую-то другую жизнь "по ту сторону". Так легко христианская надежда перетекает в какое-то неопределенное ожидание какого-то преходящего величия. Забывается подлинное содержание и предмет христианского ожидания — тот, кто придет, это тот, кто был. Мы идем навстречу тому, откуда происходим.

Это и в отношении церкви к миру должно быть субстанцией ее вести. Она указывает не в пустоту, когда дает людям мужество и надежду, она вправе давать мужество и надежду, глядя на то, что произошло. "Свершилось!" (Ин.19:30) сохраняет всю свою действенность. И странствует человек, подобно пророку Илии, черпая силу из этой пищи, сорок дней и сорок ночей до горы Божией, называемой Хорив. Это всё еще странствование, это еще не цель, но странствование, направляемое целью. Вот что мы, христиане, должны говорить нехристианам. Не как меланхолические совы должны мы сидеть среди них, а как люди, достоверно знающие свою цель, достоверность которой превосходит всякую другую достоверность. Однако как часто стоим мы в смущении рядом с детьми мира... и как мы должны понимать их, если наша весть их не удовлетворяет! Тот, кому ведомо, что "наше время в Его руках", не будет высокомерно взирать на людей мира, идущих своим путем со своей, зачастую смущающей нас надеждой. Он будет рассматривать их надежду как притчу, как знак того, что мир не брошен, что мир имеет начало и цель. Мы, христиане, должны вносить в эти мирские мышление и надежду правильные альфу и омегу. Но сделать это мы в состоянии лишь тогда, когда превосходим мир в уверенности.

Объективным обстоятельством является то, что Иисус Христос приходил и сказал Свое слово и свершил Свое деяние. И это так независимо от того, верим ли мы, люди, в это или нет. Это относится ко всем — и к христианам и к нехристианам. Мы происходим от того факта, что Христос приходил, и мы должны рассматривать мир соответствующим образом. То, что мир является "мирским", это самоочевидно. Однако это мир, в средоточии которого Иисус Христос был распят и воскрес. Церковь также движется оттуда и в этом отношении не отличается от мира. Но церковь является тем местом, где об этом знают, и в этом действительно огромное различие между церковью и миром. Мы, христиане, имеем возможность знать об этом, мы имеем возможность открытыми глазами видеть свет, взошедший свет parusia (Второго пришествия Христа). В этом заключается особая милость, радоваться которой мы можем каждое утро. Это в действительности незаслуженная милость, ведь христиане ничуть не лучше детей мира. Речь может идти поэтому лишь о том, что они, исходя из своего знания, в состоянии что-то показать тем, кто не имеет такого знания. Они должны заставить гореть тот малый свет, что им дан.

И церковь, и мир имеют перед собой Того, от кого они происходят. И для обоих чудом является то, что эта цель надежды не располагается где-то, а мы должны с трудом прокладывать путь туда, но, как говорится в Символе, Он придет! He мы должны идти, а Он придет. Куда должны и хотели бы мы прийти со всей нашей беготней и странствованием? Всемирная история с ее событиями, ее войнами и перемириями, история культуры с ее иллюзиями и прозрениями — это путь?! Нам следует улыбнуться. Когда придет Он — Тот, кто действует, тогда всё то убогое, что связано с нашей "прогрессивностью", предстанет в ином свете. Ужасающая глупость и слабость Церкви и мира будут высвечены им. Возвращение Христа — это возвращение Того, кто был. Тем самым глупость язычников и слабость Церкви не становятся простительными, но предстают в свете Пасхи — "мир погиб, Христос родился". Христос не только заступился за нас, но и заступится. Христос не постыдился и не постыдится назвать Себя нашим братом.

Он выйдет из сокрытости, в которой Он всё еще пребывает сейчас для нас. Соотносясь с этой сокрытостью, возвещает и верит в Него Церковь, в Церкви Он присутствует для нас в Своем слове. Он разорвет небеса и предстанет перед нами как Тот, кто есть. Он грядет как Тот, в чьих руках заключено всё наше существование. Всё уже произошло, речь идет лишь о том, что спадет покрывало, и все смогут это видеть. Он уже свершил всё, и в Его власти сделать это явным. В Его руках подлинное, а не бесконечное время. Уже сейчас эта полнота существует. Наша жизнь имеет наполнение, и оно станет очевидным. Наше будущее будет таким, что мы увидим: в этой злой мировой истории и — о чудо из чудес! — в еще более злой церковной истории всё было правильным и благим. Мы этого не видим. И всё же однажды станет очевидно, что всё было правильно, поскольку в средоточии был Христос. Он правит, сидя по правую руку Отца. Это станет явным, и все слезы будут утерты. Это то чудо, навстречу которому мы имеем возможность двигаться и которое в Иисусе Христе будет показано как то, что уже есть, когда Он придет в своей славе, как молния, освещающая всё от востока до запада.

"Он придет Судить живых и мертвых". Если мы хотим правильно понять эти слова, то мы должны сразу же по возможности отодвинуть в сторону некоторые представления о Страшном Суде. О, все эти видения Страшного Суда у великих художников (например, Микеланджело в Сикстинской капелле): Христос, выступающий со сжатым кулаком и отделяющий тех, кто справа, от тех, кто слева, при том, что взгляд остается прикованным к тем, кто слева! Художники в известной мере с наслаждением изображали, как эти обреченные погружаются в пучину ада. Но христианская доктрина говорит решительно не об этом! В Гейдельбергском катехизисе (вопрос 52) говорится следующее: "Чем утешает тебя второе пришествие Христа судить живых и мертвых?" Ответ: "То, что я во всех моих печалях и гонениях с поднятой головой ожидаю Судью с Неба, который прежде предстал за меня на Божьем суде и снял с меня все проклятия..." Здесь звучит другая нота! Второе пришествие Христа, чтобы судить живых и мертвых — это радостная весть! Ибо Тот, кто грядет, — Тот же, кто прежде представал перед Божьим судом. Его второго пришествия ждем мы. Если бы Микеланджело и другим художникам дано было слышать и видеть это!

Второе пришествие Иисуса Христа для Суда, Его окончательное и всеобщее зримое появление зачастую обозначается в Новом Завете словом откровение. Он становится видимым не только Общине, но и всем, таким, каков Он есть. Он не будет лишь тогда Судьей, Он Им уже является. Но только тогда станет очевидным, что это не вопрос нашего "да" или нашего "нет", нашей веры или безверия. В полной ясности и публично станет очевидным — "Свершилось!" Этого ждет Церковь и этого ждет, не зная об этом, мир. Мы все на пути к этому проявлению того, что есть. Божья милость и справедливость еще не стали, по всей видимости, той мерой, которой меряется всё человечество и каждый индивид. Всё еще есть сомнения и беспокойство по поводу того, являются ли Суд и наказание действительностью. Всё еще есть место для тех, кто считает праведность достижимой посредством благих дел, и для самохвальства благочестивых и безбожников. Всё еще может казаться, что всё не так, как оно на самом деле. Община возвещает Христа и принятое в Нём решение. Однако и она всё еще живет в этой близящейся к концу эпохе и несет на себе все признаки огромной слабости.

Что несет будущее? Не еще один поворот истории, а откровение того, что есть. Оно будущее, но будущее того, что Церковь вспоминает, и того, что уже произошло раз и навсегда. Альфа и омега суть одно и то же.

В мире библейской мысли судья — это в первую очередь не тот, кто одних вознаграждает, а других наказывает, а тот, кто созидает порядок и восстанавливает разрушенное. Мы имеем возможность идти навстречу такому Судье, такому восстановлению или, лучше, откровению такого восстановления с безусловным доверием, поскольку Он есть Судья. С безусловным доверием потому, что мы уже происходим от Его откровения. Настоящее кажется столь мелким и жалким и не удовлетворяет нас, даже настоящее Церкви и христианства. Но именно христианство может и должно постоянно слышать призыв, слышать призыв своего начала и одновременно будущего — Иисуса Христа, лучезарного и величественного будущего самого Бога, который один и тот же вчера, и сегодня, и завтра.

Серьезности мысли о Суде не будет нанесен ущерб, поскольку станет очевидно, что Божья милость и Божья справедливость — это мера, которой судится всё человечество и каждый человек.

Бог знает всё, что есть и происходит. Вполне можно ужаснуться, и потому не беспредметны те видения Страшного Суда. То, что не от Божьей милости и не от Божьей справедливости, то не может существовать. Бесконечно много человеческого, да и христианского, "величия" канет, возможно, в полную тьму. Слова "...придет судить..." означают, что есть это божественное "нет". Но как только мы это допустим, мы должны вернуться к истине о том, что Судья, который помещает одних налево, а других направо, есть Тот, кто предстал за меня на Божьем суде и снял с меня все проклятия. Он — Тот, кто умер на кресте и воскрес в Пасху. Страх перед Богом в Иисусе Христе не может быть иным, чем страх в радости и доверии. Да, есть решение и разделение, но — сделанное Тем, кто заступился за нас уже сегодня.

А есть ли какое-либо более резкое разделение и какой-либо более настоятельный призыв, чем весть об этом Судье?

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!