Тема выпуска: Евхаристическое богословие

Первосвященник и Жертва.

> Несколько слов о Евхаристии как о жертве. На жертвенное значение Евхаристии указал Сам Иисус Христос, когда на Тайной вечери, раздавая ученикам хлеб, назвал его Своим Телом “ломимым” (1Кор.11,24), а чашу – чашей Его Крови, проливаемой “за вас” (Лк.22,20), “за многих” (Мк.14,24), “во оставление грехов” (Мф.26,28). Такое значение Тайной вечери уразумели апостолы на следующий день, когда их Учитель был распят на кресте. Иоанн Богослов, любимый ученик Христа, именует Учителя Агнцем, Который “был заклан и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка и народа и племени” (Откр.5,9). На жертвенное значение Евхаристии указывал апостол Павел, когда писал: “Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете” (1Кор.11,26). О значимости жертвы Христовой апостол писал: “Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред Лице Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужой кровью... Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею” (Евр.9,24-26).

> Жертвой именуется Евхаристия в “Дидахи”: “В день Господень, собравшись вместе, преломите хлеб и благодарите, исповедавши прежде грехи свои, дабы чиста была жертва ваша... Ибо таково изречение Господа: на всяком месте и во всякое время должно приносить Мне жертву чистую”^[52]. Жертвой называет Евхаристию св. Иустин Мученик: “Итак, Бог вперед засвидетельствовал, что Ему приятны все жертвы во имя Его, которые повелел совершать Иисус Христос, то есть которые на всяком месте земли приносятся христианами в Евхаристии хлеба и чаши”^[53]. Жертвой Евхаристию называет св. Ипполит Римский^[54].

Евхаристическое богословие.

> У отцов Церкви IV века понятие евхаристической жертвы конкретизируется, в особенности это касается отцов Сирийской Церкви, учение которых о Евхаристии можно назвать евхаристическим богословием, потому что оно, то есть это учение, оказывается непосредственно связанным с учением Церкви о двух природах Богочеловека. В зависимости от того, какая природа во Христе выступает на передний план в представлении богослова – Божественная или человеческая, – само участие Христа в Евхаристии представляется активным или, наоборот, пассивным. Там, где св. Иоанн Златоуст говорит о присутствии Христа в Евхаристии Своей Божественной природой, он называет совершителем данной Евхаристии Самого Христа, священнодействующего же епископа или священника – только слугой Христа. В беседе “На предательство Иуды” св. Иоанн Златоуст говорит: “Не человек претворяет предложенное в Тело и Кровь Христа, но Сам распятый за нас Христос. Представляя Его образ, стоит священник, произносящий те слова, а действует сила и благодать Божия”^[55]. В другом месте он говорит: “Кто сотворил их на той вечери, и ныне совершает их. Мы занимаем место служителей, а освящает и претворяет дары Сам Христос”^[56]. Когда же в богословии выступает на передний план человеческая природа Христа, Златоуст говорит: “Разве мы не приносим (жертву) каждый день? Приносим, но мы совершаем воспоминание о смерти Его, и эта жертва одна, а не много. Как одна, а не много? Так, что она принесена однажды, подобно той, которая была приносима во святом святых. Та была прообразом, и эта ее же образ. Мы постоянно приносим одного и того же Агнца, а не одного сегодня, а другого завтра, но всегда одного и того же. Таким образом, эта жертва одна. Хотя она приносится во многих местах, но разве много Христов? Нет, один Христос везде, и здесь полный, и там полный, одно Тело Его. И как приносимый во многих местах Он одно Тело, а не много тел, так и жертва одна. Он наш Первосвященник, принесший жертву, очищающую нас. Ее приносим и мы теперь, тогда принесенную, но не оскудевающую. Это совершается в воспоминание бывшего тогда: сие творите, сказано, в Мое воспоминание. Не другую жертву, как тогдашний Первосвященник, но ту же мы приносим постоянно, или, лучше сказать, совершаем воспоминание жертвы”^[57].

> Итак, по учению Златоуста, евхаристическая жертва, совершаемая всюду и ежедневно, остается всегда одной и той же, потому что в жертву всегда приносится один и тот же Агнец Божий. Поэтому она не является какой-то новой жертвой, но одна и та же, и так как Голгофская жертва была неоскудевающей, то и данная не служит к ее восполнению.

> Заметим, что эти два богословских аспекта в понимании содержания Евхаристии – как совершаемой Самим Христом и совершаемой Церковью – позднее получили отражение в молитве “Никтоже достоин”, которую священник читает перед перенесением на престол хлеба и вина, приготовленных для Евхаристии, где сказано: “Ты бо еси приносяй и приносимый, приемляй и раздаваемый”. В одной из анафор александрийского происхождения, надписанной именем Григория Богослова, это место изложено еще более пространно: “Ты бо еси святяй и освящаемый, приносяй же и приносимый, приемляй и приемлемый, даяй и раздаваемый”^[58].

> Но если Златоуст называет Евхаристию воспоминанием, то он имеет в виду не то, что обычно принято называть этим словом, а нечто большее. Под воспоминанием он подразумевает созерцание смерти Христовой и трепет души, в виду совершаемого по слову Господа. Поэтому он часто называет Евхаристию страшной жертвой, огнем опаляющим. “Размышляй о приобщении этой страшной трапезы, – говорит Златоуст, – о блеске исходящего отсюда огня и опаляющей силе его, и о том, какая требуется от приступающего душа, чистая от всякой скверны и нечистоты и изгнавшая из себя беззаконные помыслы”^[59].

> О таком же созерцании Евхаристии говорит св. Ефрем Сирин: “Последуй за Ним на ту вечерю, на которой Он преподал Своим ученикам святые Тайны. Как благоразумный наблюдай, как и ноги омывает ученикам... Всмотрись в это, брат, и, прославляя, поклоняйся Его благоволению. Обрати внимание, как, благословляя хлеб, преломляет его во образ собственного Своего пречистого Тела, и как опять благословляет чашу во образ Крови, и дает Своим ученикам – и будь сопричастником Его Тайн. И, исшедши оттуда, войди со своим Владыкой во двор беззаконного Каиафы... последуй за Ним и на крестное место... смотри, как кровь и вода истекли из ребра Его, на искупление души твоей, брат. Смотри внимательно, где Его полагают, утренюй с женами ко гробу Его, узри ангелов там предстоящих, слушай, что ангелы говорят женам: “Он воскрес, как сказал”. Смотри на это как благоразумный, совершенный, несомненно веруя, что совершившееся – истинно. Ибо, если всего этого не созерцаешь ясно очами веры, то не можешь возвыситься с земли на небо и духовно взирать на страдания Христа”^[60]. “Огонь и дух даровал Он нам телесным есть и пить, то есть Тело Свое, а также и Кровь”^[61].

> Конечной целью совершения Евхаристии является не поклонение Телу Христову, не культ Божественного Тела, как учило схоластическое богословие, а причащение этого Тела и Божественной Крови, которыми каждый соединяется со Христом и все мы вместе составляем Его тело. О значении причащения Святых Тайн Златоуст говорит: “Помысли, какой чести ты удостоен, какой наслаждаешься трапезой!... Делаемся одним телом и одной плотью со Христом... Сам питает нас собственной Кровью и через всё соединяет нас с Собой”^[62]. О том же св. Иоанн Дамаскин говорит: “Так как мы причащаемся от единого хлеба, то все делаемся единым телом Христовым и единой кровью и членами друг друга, составляющими одно тело со Христом”^[63].

> В толковании на слова апостола Павла: “Хлеб, который мы преломляем, не есть ли общение (koinwnia) Тела Христова?” – Златоуст спрашивает, почему апостол употребил это слово, а не metoci (участие), и разъясняет, что первое означает высшее, внутреннее единение. “Как тело соединено со Христом, так и мы через этот хлеб соединяемся с Ним. Что такое этот хлеб? Тело Христово. Чем делаются причащающиеся? Телом Христовым”^[64]. Далее Златоуст объясняет, почему важно причащение Телом Христовым. “Он не просто дал Свое тело, но вместо прежней плоти, которая, по естеству своему происходя из земли, была умерщвлена грехом и лишена жизни, Он принес, так сказать, другой состав и другую закваску, Свою плоть, которая хотя по естеству такая же, но чужда греха и исполнена жизни, и всем преподал ее, чтобы, питаясь ею и отложив прежнюю, мертвенную (плоть), мы уготовились посредством этой трапезы в жизнь бессмертную”^[65]. На то же значение причащения Святых Тайн указывает св. Ефрем Сирин: “Хлеб Твой умерщвляет того лютого Гелиона^[66], который сделал нас своим хлебом. Чаша Твоя истребляет смерть, которая, я вижу, пожирает наш род. Тебя, Господи, мы едим и пьем, не с тем, чтобы Ты исчезал, но чтобы нас восстанавливал”^[67].

> Эту же цель причащения Святых Тайн Златоуст излагает в своей анафоре словами: “Якоже быти причащающимся во трезвение души, во оставление грехов, в приобщение Святаго Твоего Духа, во исполнение Царствия Небеснаго, в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение”; а св. Василий Великий словами: “Нас же всех, от единаго хлеба и чаши причащающихся, соедини друг ко другу, во единаго Духа Святаго причастие: и ни единаго нас в суд или осуждение сотвори причаститися святаго Тела и Крове Христа Твоего: но да обрящем милость и благодать со всеми святыми от века Тебе благоугодившими, праотцы, отцы, патриархи, пророки, апостолы, проповедники, благовестники, мученики, исповедники, учительми, и со всяким духом праведным, в вере скончавшимся”.