Тема выпуска: Брак, безбрачие, монашество

> Брак, целибат и монашество

> Христианская этика парадоксальна вообще, и в частности, потому, что брак и <безбрачие>, предполагающие, казалось бы, различные принципы поведения, основываются на едином богословии Царства Божьего, следовательно, на единой духовности.

> В начале этой книги было показано, что особенностью христианского брака является преображение и видоизменение естественных отношений мужчины и женщины в вечные узы любви, не прерываемые смертью. Брак - таинство, потому что в нём - будущее Царство Божие, брак - это пир Агнца (Откр.19,7-9), в нём предвкушается и предызображается вся полнота единения между Христом и Церковью (Еф.5,32). <Не плотское удовлетворение, не социальное благополучие и даже не обеспечение потомства являются конечным смыслом брака, а предвосхищение вечной радости Царства Божия.>

> <Безбрачие (целибат)> - и особенно монашество - основаны на Писании и Предании Церкви, они непосредственно связаны с представлением о будущем Царстве. Сам Господь сказал, что когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут как ангелы на небесах (Мк.12,25). Но выше уже говорилось, что эти слова не следует понимать в том смысле, будто христианский брак, <по образу Христа и Церкви, потеряет свою реальность в Царстве Божием, но указывает на то, что человеческие отношения не будут больше "плотяными">. Так, Новый Завет неоднократно восхваляет безбрачие как предвкушение "ангельской жизни": "Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царствия Небесного", - говорит Христос (Мф.19,12). Великий образ святого Иоанна Крестителя, Апостола Павла и "ста сорока четырех тысяч", упомянутых в Апокалипсисе (Откр.14,3-4), служат достойным образцом бесчисленному множеству христианских святых, сохранивших чистоту девства во славу Божию.

> Древние христиане и Отцы Церкви обращали особое внимание на девство. <В этом раннехристианском превозношении безбрачия, может быть, сыграла роль вновь осознанная очевидность несовместимости христианской этики с нравственной распущенностью древнего мира: стать христианином означало выход из мира, разрыв со всеми его ценностями. Безбрачие было для многих самым наглядным и верным способом осуществить в личной жизни надмирный и эсхатологический порыв христианства. Но несмотря на частое и иногда одностороннее превозношение монашества как высшего христианского пути>, Церковь сохранила не знающую компромиссов уникальную ценность христианского брака. <Она признала повсеместно, что брак есть Таинство, тогда как монашество признавалось таинством только некоторыми церковными писателями.> Эта непреходящая ценность брака нашла прекрасное выражение в творениях Климента Александрийского - одного из создателей христианского богословия (III век), а также великого Иоанна Златоуста (отрывки из их сочинений даны в Приложении).

> И брак, и целибат, таким образом, являются путями евангельской жизни, предвкушением Царства, которое уже было явлено во Христе и проявится в своей силе в последний день. Вот почему мы можем признать только брак во Христе, скрепленный Евхаристией, и безбрачие "во имя Христа", несущие в себе эсхатологический смысл, - а не тот брак, что заключен случайно, как некий контракт или результат плотского наслаждения; не тот целибат, который принят по инерции или, что еще хуже, из безответственного эгоизма и самозащиты. Церковь благословляет монахов, аскетов, духовных людей, благословляет и христианские браки, но не имеет необходимости благословлять старых холостяков и старых дев.

> Точно так же как христианский брак предполагает жертвенность, ответственность за семью, самоотдачу и зрелость, христианский целибат немыслим без молитвы, поста, послушания, смирения, милосердия и постоянных аскетических упражнений. <Современная психология не впервые открыла факт, что безбрачие несовместимо с "нормальной" человеческой жизнью; между христианским пониманием человека и заключениями психоанализа есть только одна разница: они по-разному определяют норму человечности. Для христианства эта норма не в падшем эмпирическом человечестве, а в прославленном и преображенном Человеке, явленном в Христе, и эта норма достигается освященной веками монашеской дисциплиной и подвигом. При этих дисциплине и подвиге плотская чистота и безбрачие становятся возможным и радостным образом жизни. Без них безбрачное состояние не может быть ничем иным, как ненужным и противоестественным бременем.>

<Святые отцы знали - лучше иногда, чем многие современные психологи, - что человеческий инстинкт, влекущий его к любви и деторождению, не может быть выделен из всей совокупности человеческого образа жизни. Его нельзя упразднить, а можно только преобразить и очистить, превращая его в любовь к Богу и ближнему, через молитву, пост и послушание.>

> <Трагедия современного католичества, в связи с вопросом о женатом священстве, заключается как раз в том, что целибат остается обязательным, тогда как вся духовная дисциплина, дававшая ему весь его смысл, целиком отбрасывается. Ежедневное исполнение литургического круга ("бревиарий"), ежедневное служение мессы, особая, "священническая" духовность, изолирующая священника от мира, соблюдение постов - всё это отброшено. Ежедневная жизнь священника ничем не отличается - ни в еде, ни в питье, ни в форме заработка, ни в молитвенной дисциплине - от жизни рядового мирянина. Пастырская ответственность всё больше определяется как включение ("ангажемент") в борьбу за социальные, политические и, вообще, "мирские" ценности. Всё это делается из самых добрых чувств и намерений, но, очевидно, исключает традиционное католическое представление о священстве и связанные с ним духовные ценности.>

> Но в православном понимании целибат, предпринимаемый исключительно с целью достижения епископского сана, еще более опасен в духовном отношении. Предание Церкви единодушно утверждает, что подлинная чистота и истинная монашеская жизнь осуществимы лишь в монастырском общежитии. Лишь очень немногие особо сильные личности могут сохранить безбрачие, живя в миру. Смирение - единственная добродетель, которая может облегчить их бремя; но, как мы все знаем, это одна из наиболее трудно достижимых и потому редчайших добродетелей.

> Монашество всегда расценивалось православием как подлинное свидетельство Благовестия Христа. Монахи, как в свое время ветхозаветные пророки и первохристианские мученики ("свидетели"), внесли достойный вклад в утверждение христианства. Личным примером просветленной, радостной, наполненной высшим содержанием жизни молитвы и служения, независимой от обстоятельств этого мира, монахи дали живое доказательство тому, что Царство Божие воистину внутри нас. Восстановление этой традиции имело бы совершенно особое значение для окружающего нас воинственно-секуляризованного мира. Нынешнее человечество, претендующее на полную самостоятельность, не просит помощи у христианства в своих поисках "лучшего мира". Однако оно может вновь заинтересоваться помощью Церкви, если последняя явит миру не только "лучшее", но и действительно новое и высшее бытие. Вот почему сейчас многие молодые люди, занятые поисками этого нового и высшего, находят его, в лучшем случае, в дзэн-буддизме, или, что хуже и чаще всего, - в наркотическом трансе, или других подобных средствах, приближающих к смерти.

> Монахи были свидетелями о новой жизни. Если бы среди нас было больше подлинных монашеских общин, наше свидетельство было бы убедительнее. Однако новое творение Христово во всей его красоте остается доступным для всех нас через супружескую любовь, если только мы, вместе с Апостолом Павлом, примем брак "относительно ко Христу и Церкви".

 

> Заключение

> Брак - таинство, так как через него и в нём Царство Божие приобретает жизненно ощутимую реальность. В каждом таинстве единственная Тайна спасения становится реальностью и прилагается к конкретному моменту человеческого бытия. В любом случае вхождение в новую жизнь - духовный ли рост, священническое ли служение, исцеление ли больного - совершается в присутствии Христа Спасителя через Духа Святого: в крещении, миропомазании, посвящении в различные степени священства, в таинстве елеосвящения. В каждом случае новая жизнь входит в существование человека - входит как реальность, а не как обязанность, как дар и возможность, а не как магическое заклинание. За человеком остается право свободного выбора: либо войти в открывающуюся перед ним дверь, либо остаться на прежнем месте, то есть в царстве плоти.

> Отдельные таинства лишь тогда приобретают подлинную реальность, когда выражают общую жизнь Церкви - Тела Христова. Крещение - это вход в Церковь; миропомазание - дар, которым определяется свободное развитие в Духе; священство - это ответственность за единство и созидание Тела; таинство елеосвящения открывает новые границы бытия в "новом Адаме", где нет ни болезни, ни смерти. Все эти индивидуальные аспекты жизни Тела имеют своим центром и вершиной Тайну, которая и делает Церковь Телом Христовым: Божественную Литургию, Евхаристию. Вне этого Тела не может быть таинств.

> Поэтому значение брака как таинства не может быть осознано вне евхаристического контекста. Церковь с самых первых дней своего существования признавала лишь тот брак, который заключался между двумя членами Тела Христова; лишь он мог быть преобразован в реальность Небесного Царства. Только в плоти и крови Христовой двое христиан могут стать единой плотью на христианском пути - через Евхаристию, делаясь причастниками Тела Христова. Вот почему древние христиане заключали браки только во время Божественной Литургии, когда жених и невеста причащались Божественных Тайн; таким мог быть только первый брак, который обе стороны воспринимали как вечные узы, нерасторжимые и после смерти.

> Величайшая святыня брака, пока она живет в людях, будет жить в мире падшем и болезненном, будет нуждаться в покровительстве юридических законов и формальностей. Мы видели, что эта формальная, каноническая сторона церковной практики не является самоцелью для Церкви; она лишь указывает пути, по которым христианский идеал брака, то есть подобие союза Христа с Церковью, может наилучшим образом проявить себя в сегодняшнем мире. Церковь определяет возможные случаи снисхождения к несовершенным формам заключения брака - в тех, например, случаях, когда налицо разделение брака и Евхаристии; Церковь защищает учение и пастырский авторитет священства, не разрешая духовенству послаблений, допускаемых для мирян.

> Считая брак таинством Царства Божия, Евангелие и Церковь не создают тем самым какой-то особенной мистической реальности, не имеющей точек соприкосновения с окружающим нас миром. Христианская вера является истиной не только о Боге и Его Царстве, но и о человеке. Христианское учение о браке накладывает на человека радостную ответственность; оно открывает законное удовлетворение для души и тела; оно указывает путь истины; оно дает человеку невыразимую радость созидания новой жизни, приближает его к Создателю, сотворившему первого человека.

> Чтобы выявить и показать единство православного предания, в Приложении мы даем выборку из различных библейских текстов, святоотеческих сочинений и т.п. Эти вдохновенные слова откроют нам истинное величие тех литургических и канонических текстов, на которые мы так часто ссылались в этой книге.