> ЭТИКА (от греч. eqoV — обычай) БИБЛЕЙСКАЯ, нравственное учение Библии.

> Одна из характерных черт библейской религии — теснейшая связь веры и этики. Язычники, хотя и знали определенные этические нормы, считали  ритуал  главной формой служения верховным силам (см. ст. Магия и Библия). Между тем Свящ. Писание ставит в центр религиозной жизни нравственные заповеди, которые являются высшим ответом человека на благость Божью.

> Нужно подчеркнуть, что Библия не содержит единого свода этических принципов. В священных книгах этика дана в контексте ее поступательного движения: от первичных элементарных форм до абсолютного ее выражения в Евангелии Иисуса Христа. Новозаветная этика возвышается над ветхозаветной, упраздняя в ней всё временное и сохраняя то, что имеет непреходящее значение. Такое динамическое раскрытие этики соответствует различным уровням человеческого сознания.

> Ранние этапы библейской этики не имели развернутого кодекса поведения человека. Нет в Писании и прямых указаний на происхождение нравственности. Из Пролога Кн. Бытия можно заключить, что этика имеет два источника: саму природу богоподобного человека и Божественные заповеди. Первым людям заповедано лишь послушание Богу (запрет вкушать от Древа Познания), труд, охрана вверенной ему природы, единение в браке мужчины и женщины (Быт 2:15-17 сл.). Грехопадение открыло путь распространению зла,  что потребовало «оградительных» этических норм. Но в сказаниях книги Бытия о пращурах человечества об этих нормах говорится лишь косвенно. Так, прямой заповеди «не убий» еще нет, но Бытописатель показывает, что Каин понимает, что совершил преступление, убив брата (Быт 4:1-16). Грехом является не только пролитие крови себе подобного. Хотя человек создан властелином твари, вначале ему не дано разрешения поддерживать свою жизнь за счет жизни животных (Быт 1:28-29). Это право он получил лишь после Потопа (Быт 9:3) в виде снисхождения к его немощи.

> Следующий этап библейской этики отражен в истории патриархов. Обращаясь к Аврааму, Бог говорит: «Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17:1). Слово «непорочный» (евр. тамим) полисемантично; оно означает искренность, простоту, честность, отсутствие порока. Призыв быть непорочным предполагает знание основных нравственных принципов, но в заповеди Аврааму они не перечисляются. По-видимому, во времена патриархов предки народа Божьего ориентировались и на общие этические нормы, существовавшие в окружающем их мире (пример таких норм можно найти в вавилонской и египетской письменности, в частности,  в 125 гл. Книги Мертвых). О характере нравственного идеала патриархов можно судить по добродетелям Авраама (его миролюбии, гостеприимстве, справедливости,  сострадании), по поступку Иосифа в доме Потифара (Быт 39:6-18) и др. аналогичным примерам. В то же время Библия не замалчивает слабостей праведников, о ком бы ни шла речь: о Моисее,  Давиде, пророках или апостолах. Описание их грехов нередко смущало читателей Библии. Но Писание есть книга истины и не уклоняется от правды, какой бы горькой она ни была. В этом Библия послужила образцом для тех христианских летописцев и историков, которые беспристрастно изображали грехи членов Церкви на протяжении веков. Нравственной цели в Писании служит изображение как добра, так и зла. Библия учит, что человек — существо, изначально стоящее перед  выбором  между грехом и верностью Божьим заветам (см. ст. Грехопадение).

> Этический монотеизм Моисея ознаменовал поворотный момент в истории ветхозаветной этики. Он впервые раскрыл ее конкретное содержание и со всей определенностью связал ее с религией. В Декалоге верность Богу и служение Ему неотделимы от принципов человечности (см. ст. Этический Декалог). Из 10-ти заповедей Моисеевых 5 касаются отношений между людьми, причем последняя заповедь имеет в виду уже не поступки, а помыслы человека. Но если в Декалоге большинство заповедей носит запретительный характер, то в примыкающей к нему Книге Завета (Исх 21 сл.) мы находим уже позитивные нравственные заповеди, в частности, повеление воздавать добром за зло (Исх 23:4-5), заботиться об угнетенных и обездоленных.

> Этика Пятикнижия, хотя и не тождественна правилам уголовного законодательства, включенного в Моисеевы книги, однако тесно связана с ним. Суть этого законодательства заключена в справедливости.  Наказание не должно превышать преступления (в этом смысл слов: «око за око, зуб за зуб»). Справедливость имела не лично-нравственную, а социальную природу. «Только таким образом было возможно защитить права граждан и сам социальный порядок в обществе, грубом, подчас почти анархическом. Месть и правосудие становятся в такой ситуации почти синонимами» (Гальбиати). Следует отметить, что правовые нормы Пятикнижия многим были обязаны юридической традиции Древнего Востока (см. ст. Хаммурапи).

> Преходящие элементы этики допророческого периода. К таким элементам в первую очередь относится идея «священной войны» против язычников, позднее переосмысленная и ставшая символом духовной борьбы с мировым злом. Хотя военное законодательство Ветхого Завета имело гуманные черты (напр., Втор 20:10), сохранились предания о том, что израильтяне нередко бывали беспощадны к врагам. Во времена Иисуса Навина они иногда следовали языческому обычаю войны на истребление («заклятие», евр. хер`ем). При этом они ссылались на волю Бога. C точки зрения профетизма и тем более в свете евангельской этики, эти ссылки были формой ложно понятого антропоморфизма, который приписывал Богу злые человеческие страсти. В действительности жестокие обычаи тех времен обусловлены примитивным состоянием нравственности и теряют всякое обоснование в учении пророков-писателей. Так, если пророк Елисей вдохновил военачальника Ииуя на насильственный переворот (4Цар 9-10), то век спустя прор. Осия уже осуждает учиненное им кровопролитие (1:4). Преходящими элементами ветхозаветной этики являются полигамия и идея родовой ответственности детей за родителей. Впрочем, последняя была отвергнута еще в ветхозаветное время, когда пророк Иезекииль от лица Господня провозгласил:  «Сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нём и остается, и беззаконие беззаконного при нём и остается» (18:20).

> Язычество нередко трактовало  грех  как «сакральную скверну», как нечто, чем можно механически заразиться. «Скверна» была обусловлена воздействием демонов и злых богов. В какой-то степени такое восприятие греха существовало и на ранних стадиях религиозные истории Израиля. Обряд изгнания в пустыню козла, на которого «возлагали» грех народа («козел для Азазела», демона пустыни; в рус. пер.: «козел для отпущения», Лев 16:20 сл.) несет на себе печать подобных представлений. Однако со временем этот и аналогичные ему очистительные ритуалы стали истолковываться как указание на страшную разрушительную силу греха. Грех стал пониматься как попрание Завета, как измена Богу, как оскорбление Его Святости. «Тебе, Тебе единому согрешил я, и лукавое пред очами Твоими сделал», — говорит псалмопевец (Пс 50:6). Предвосхищая тайну Креста, ветхозаветные пророки говорят о страдании, которое грех человеческий причиняет Богу (Oc 11:8; Зах 12:10).

> Этический монотеизм пророков является высшей точкой ветхозаветной религии и этики. Пророки учили, что обряды теряют ценность, если их совершители попирают правду и милосердие. Бог не нуждается в вещественных дарах. Вся Вселенная — Его удел. Единственный подлинно ценный дар Богу и ответ на Его любовь — это любовь между людьми, добро, человечность, справедливость. Устами прор. Исайи Господь говорит:

> Прор. Михей восклицает:

> В сферу этики пророки включают не только межличностные отношения, но и всю социальную жизнь (см. ст. Социальные интерпретации Библии). Они первыми ясно показали, что милосердие и спасение Божье распространяются не только на ветхозаветная Церковь, но и на все народы (см. ст. Универсализм и партикуляризм в Библии).

> Этика Учительных книг Ветхого Завета. Если нравственные заповеди Пятикнижия, ставшего национальным законодательством, дополнялись главным образом правовыми уставами, а этика пророков начертала лишь общие контуры морального идеала,  то этика Учительных книг насыщена многообразными конкретными деталями и касается самых различных сторон жизни. В ней нет ни «уставности» Закона, ни профетического максимализма. Она гораздо более «земная», чем этика пророков. Наставления мудрецов имеют в виду среднего человека. Они заповедуют простые добродетели: умеренность, трудолюбие, правдивость, скромность, послушание, житейскую осмотрительность, честность и трезвость. Большое место в этике Учительных книг занимают любовь, семья, воспитание детей и дружба. Мн. афоризмы мудрецов, особенно в Притч., Еккл. и Сир., перекликаются с общечеловеческой житейской мудростью, отраженной в аналогичных писаниях Древнего Востока. Но было бы ошибкой считать этику Учительных книг «светской», стоящей вне основных принципов ветхозаветной религии. Все их поучения коренятся в вере, а благоговение перед Богом («страх Господень») рассматривается как корень жизненной мудрости (Притч 1:7). Писания Ветхого Завета не знают аскетизма в том виде, как он практиковался в Индии или в некоторых греческих религиозно-философских течениях. Роль аскетики в В.З. играли всевозможные формы воздержания: от запретной пищи, от недозволенных браков, от половой распущенности. Существовали и посты, назначавшиеся, как правило, в дни бедствий или траура. В ветхозаветной истории прослеживается и особая аскетическая тенденция, которая имела характер «нестяжания» и развивалась в кругах «бедняков Господних» (см. ст. Анавим). Они энергично выступали против роскоши, излишеств, стяжательства. Особые аскетич. правила были приняты в общинах назореев и рехавитов, которые отказывались от вина и не стригли волос (см. ст. Течения и секты).

> Междузаветный период харахтеризуется развитием двух этических тенденций. Одна продолжает линию пророков, вторая уклоняется в сторону законнического формализма (см. ст. Закон и законничество). Так, осуждение богачей и угнетателей в 1 кн. Еноха (44 сл.) несомненно находится в русле профетической этики. К тому же направлению принадлежит доктрина Кумранских текстов о двух путях жизни (ср. Пс 1:6; ср. Мф 7:13-14). «Дух Правды» выражается в смирении, долготерпении, милосердии и вере (Устав, IV, 3), а «дух Кривды» — в стяжательстве, нечестии, лжи, гордости, жестокости, нетерпении (там же, IV, 9-11). Сущность этого направления в этике междузаветного времени кратко выразил Гиллель: «Не делай ближнему того, чего себе не желаешь. В этом заключается весь Закон. Всё остальное лишь комментарий к нему» (Шаббат, 30-31). Гиллель, скончавшийся в нач. I в. н.э., сохранил и универсализм пророков. Между тем его современник и оппонент Шаммай был выразителем иной тенденции. Он не только препятствовал язычникам обращаться к единому Богу, но всю этику ставил в строгую зависимость от сложнейшей системы обрядов. В его лице и в лице его последователей законничество отошло от этика профетизма, подчинив нравственную жизнь уставам галахи. Аскетизм в виде безбрачия появляется именно в междузаветное время. Наиболее яркими представителями аскетич. движения этой эпохи были ессеи.

> Евангельская этика является этикой Нового  Союза  между Богом и человеком и поэтому не может рассматриваться лишь как продолжение ветхозаветной этики. Господь Иисус Своей властью  переоценивает  и преобразует нравственные заповеди В.З. (см. ст. Нагорная проповедь). Одни из них Он сохраняет, другие дополняет, а некоторые упраздняет. Он подтверждает заповедь о браке (Быт 2:24; Мф 19:5), о чистоте сердца (Пс 23:4; Мф 5:8), о смирении (Пс 50:19; Мф 11:29), о правде и справедливости (Ис 33:15; Мф 5:6), o милосердии (2Цар 22:26; Лк 6:36). Любовь к ближнему, по слову Христову, является одной из двух главных заповедей (Лев 19:18; Мк 12:28 сл.), но понятие «ближний» в Евангелии не тождественно соплеменнику или единоверцу, а включает всякого человека (Лк 10:25 сл.). Более того, этим человеком может быть и тот, кто причинил зло (Мф 5:43-48).

> В Нагорной Проповеди Господь углубляет заповеди Декалога «не убий» и «не прелюбодействуй», указывая, что даже гнев и нечистые помыслы являются грехом (Мф 5:21-30).

> Немалое число принципов ветхозаветной этики Евангелием полностью упраздняется. Вместо требования соблюдать клятву (Исх 20:7) оно призывает к правдивости, для которой клятва не нужна и даже оскорбительна (Мф 5:33-34). Юридический принцип «око за око, зуб за зуб», оправдывающий месть, заменяется законом прощения (Мф 5:38 сл.). Допускаемый в В.З. развод (Втор 24:1 сл.) приравнивается к прелюбодеянию (Мф 5:31-32). Христос отменяет и деление пищи на чистую и нечистую (Мф 15:11).

> Евангельская этика предполагает абсолютную ценность каждой человеческой души (Мф 18:10 сл.). Бог является для людей любящим Отцом (Лк 15:11 сл.), из чего вытекает идея человеческого братства.

> Христос не учит о человеке как о существе добром от природы. Грех коренится в его сердце (Мк 7:20-23) и делает человека своим рабом. Путь избавления от греха есть путь к свободе (Ин 8:31-36). Первый шаг на этом пути — покаяние. С призыва к нему и начинает Христос Спаситель Свою проповедь: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 4:17). Когда Он говорит, что пришел призвать не праведников, но грешников (Мф 9:13), Он имеет в виду людей, которые, подобно мытарю из притчи (Лк 18:10 сл.), сознают свою греховность. Не случайно этот мытарь противопоставлен самодовольному фарисею, человеку, считающему себя праведным. Формально он не нарушал заповедей, но по существу оказался дальше от Бога, чем мытарь.

> Для понимания евангельской этики очень важно рассмотреть обличения Христовы, направленные против показной праведности фарисеев (Мф 23).  1) Фарисеи нередко творили добро не столько перед лицом Божьим, сколько из стремления завоевать похвалу людей (поэтому Господь называет их «лицемерами», или «лицедеями»); 2) они придавали большее значение обрядам, чем «важнейшему в законе»: справедливости, милосердию и вере; 3) они превращали свою «праведность в инструмент для власти над другими людьми. Фарисей из притчи осуждается не за то, что он соблюдал заповеди, а за то, что ставил это себе в заслугу, полагая, что выполнил «условия договора» с Богом. В «закваске фарисейской» полностью исчезал дух смирения и покаяния.

> Евангельскую этику нельзя отождествлять с этикой самосовершенствования, разработанной в стоицизме и др. учениях. Христос говорит об исцелении  грешника силой прощающего Бога, что, разумеется, не отменяет нравственных усилий самого человека. Люди призваны трудиться для умножения данных им даров (Лк 19:11-27).

> Основа Христовой этики заключается в победе над эгоизмом, в «отвержении себя» во имя  любви  к Богу и ближнему (Мф 16:24). Призыв к такой самоотверженной любви Господь называет Своей «новой заповедью» (Ин 13:34). Как Сам Он пришел для служения людям, так и они должны не властвовать, а служить друг другу (Мф 20:20 сл.; Мк 10:35 сл.; Ин 13:13 сл.).  Смирение  как открытость к Богу и людям является антитезой самости, замкнутости на себе. Примером такой замкнутости является богач из притчи, который пировал, не замечая нищего Лазаря у своего порога (Лк 16:19 сл.). Богатство вообще есть враг души, который питает эгоизм, подчиняет душу временному, делает человека глухим к голосу Бога и нуждам людей. Поэтому богатому трудно войти в Царство Небесное (Мф 19:16 сл.; ср. Мф 6:24; Лк 12:13 сл.). Евангельская этик предполагает полное доверие человека к Богу, освобождающее его от суетности и гнетущей житейской озабоченности (Мф 6:25 сл.).

> Связь веры и этики показана Иисусом Христом в притче о домах, один из которых был построен на камне, а другой — на песке. Дом не тождественен фундаменту, но без него он не может устоять. Так и вера не может быть прочной, если не строится на основании нравственности (Мф 7:24 сл.).

> Евангельская этика не ставит границ нравственному возрастанию человека (в то время как этика фарисеев ограничивалась 613-ю заповедями). Ее идеал выражен в словах: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф 5:48). Этот идеал был не отвлеченным, а воплотился в реальной личности Иисуса Назарянина. «Научитесь от Меня», — говорит Он (Мф 11:29). Он не только Сын Божий, Спаситель и Учитель, но и живой конкретный Человек, и Его пример служит для верных путеводным знаком.

> Этика новозаветных посланий. Значительная часть писаний ап. Павла посвящена нравственным вопросам. Его этика является прямым продолжением этики пророков и Евангелия. «Новая заповедь» Христова о любви находит у него глубочайшее раскрытие. Средоточием учения апостола о любви является его гимн в 1Кор 13, который ставит любовь выше даров пророчества, познания, веры. В грядущем мире будет явлена полнота бытия; там не будет нужды ни в знамениях, ни в дарах, ни в надежде, ни даже в вере. Любовь жe пребудет вечно. Поэтому еще здесь, в «веке сем», она есть «путь превосходнейший».

> Признавая «святость», божественность нравственных заповедей Ветхого Завета (Рим 7:12), апостол указывал, что в них не было  исцеляющей  силы, которая присуща только благодати Христовой. Нравственным заповедям противится падшая природа человека. Эти заповеди запечатлены в В.З. (для иудеев) и в законе совести (для язычников). Но и иудеи, и язычники сами по себе не в состоянии целиком выполнить Божьи заветы. Живя «по плоти», они находятся в рабстве у греха. Т.о., этические принципы, данные человеку, делают лишь еще нагляднее факт его греховности и не освобождают от глубоких противоречий, терзающих человека.

> Вера в искупительную силу Христа преображает принявших Его Весть, наделяет их силой жить «по духу». Но это не значит, что нравственных усилия в новой жизни больше не нужны. Необходимость их остается и тогда, когда благодать помогает человеку стать чадом Божьим.

> Поэтому послания ап. Павла содержат многочисленные этические наставления. Сущностью их является любовь, которая и есть «исполнение закона», ставшее возможным для верующих во Христа (Рим 13:9-10). Апостол заповедует «нежность» друг к другу, радость, неосуждение, взаимное служение, снисходительность к слабым в вере, доброе отношение к гонителям (Рим 12:9-15). Члены Церкви не должны поддаваться соблазну разделений (1Кор 1:10 сл.), распутства (6:12 сл.), праздности (1Фес 4:11). «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь», — пишет он (2Фес 3:10).

> Этика ап. Павла имеет эсхатологическую окраску, поскольку она ориентирована на близкую Парусию. Тем не менее, апостол не одобрял тех, кто под предлогом скорого конца мира пренебрегал своими повседневными обязанностями.

> Эсхатологический характер имеет и этика посланий ап. Иоанна. Верующий должен помнить, что «мир» (т.е. «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская») не будет существовать вечно. С приходом Христа для «мира» настало «последнее время» (1Ин 2:15-18). Вечности принадлежит только любовь Божья. Те, кто познал ее, призваны пребывать во взаимной любви. И любовь эта должна быть действенной. «Станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (1Ин 3:18). «Кто не любит, тот не познал Бога» (4:8).

> Послание ап. Иакова, в полном согласии с ап. Павлом и ап. Иоанном, учит, что «вера без дел мертва» (2:20). Здесь нет противоречия с учением ап. Павла о вере и делах Закона, ибо сам апостол признавал лишь «веру, действующую любовью» (Гал 5:6). Послание ап. Иакова конкретизирует многие стороны христианской этики. Оно предостерегает от искушения богатством, гордыней, от pacпрей и злословия. «Будьте же, — говорит апостол, — исполнители слова, а не <слушатели> только» (1:22).

> В целом новозаветная этика может быть определена как этика любви. Это сделало ее уже в первые времена существования Церкви могучей преобразующей силой, в которой всегда нуждается человечество.

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!