Тема выпуска: Проблемы воцерковления (7)

>VII

> Одной из важных задач воцерковления является введение новоначального христианина в русло церковного Предания. Священное Предание есть опыт жизни в Церкви Святого Духа, опыт – как личный, так и исторический – Его стяжания. Только в контексте Предания можно правильно понимать Священное Писание и весь порядок и строй церковной жизни. Но учат ли наших неофитов настоящему, подлинному Священному Преданию? Казалось бы, пастыри и катехизаторы только этим и занимаются, порой превознося Предание даже выше Священного Писания; однако, судя по сегодняшней церковной жизни, это научение оставляет желать много лучшего. В результате нашего приходского воцерковления человек не приобретает здравые и точные понятия о догматическом и нравственном учении христианства, об истории Церкви, её каноническом и литургическом устройстве, но попадает в необыкновенный, виртуальный, "параллельный", сказочный мир. В нём Божия Матерь плывёт по морю и оказывается на Афоне, с вершины которого вследствие этого низвергается статуя Аполлона; апостол Андрей забирается в днепровские леса, где водружает крест и благословляет будущую Святую Русь, затем идёт в ещё более густые леса в Новгород, с удивлением наблюдая банные обычаи тамошних жителей, а потом оказывается и на Валааме; апостол Лука занят тем, что одну за другой пишет (на досках от стола, за которым трапезовало Святое Семейство) иконы Пресвятой Богородицы – Владимирскую, Тихвинскую, Смоленскую и др., общим числом около 70-ти; в темнице, в которой заключён мученик и архидиакон Евпл, начинает бить источник воды, утоляющей не только жажду, но и голод; свт. Николай Чудотворец заушает еретика Ария, за что подвергается наказанию от отцов I Вселенского собора, но повелением Господа и Божией Матери возвращается в своё святительское достоинство; преп. Алексий, человек Божий, подвизается посредством лицезрения горя своей супруги и родителей; преп. Сергий Радонежский кричит во время Литургии, будучи во утробе матери, а по рождении не вкушает материнского млека в среду и пяток; преп. Серафим Саровский кормит медведя... и т.д., и т.п. Об этом, и ещё о миллионе таких же вещей, говорят как о сущностном проявлении Православия; тысячи страниц сотен церковных книг наполнены подобными историями; их используют большинство проповедей и церковных поучений... и всё это подаётся воцерковляющемуся христианину как подлинное Предание, усомниться в котором – безусловный и тяжёлый грех.

> Я уже слышу, как мне возражают: нам ли судить о святых? Мы не можем понять их поступков нашим падшим умом, а отрицать чудеса – значит хулить действовавшего через них Святого Духа... и проч. Но вот вопрос: всё вышеперечисленное – действительно ли действие Святого Духа в святых Божиих? Я специально назвал только те истории, о которых доподлинно известно, что они подвергнуты обоснованной научной критике (сказание о прибытии Божией Матери на Афон относится к XVI веку, информация о посещении ап. Андреем киевских гор – к X-му, об иконописной деятельности ап. Луки известно не раньше IV-го, и т.д.); а сколько всего в церковной письменности негодных и бабьих басен (1Тим.4,7), навязывающихся православным в качестве Священного Предания! "Российский Златоуст", митрополит Московский Платон (Левшин), писал: "в повестях церковных зело много басней, небылиц и безместностей... следовало бы повести (эти) не иначе принять, как когда они согласны со Словом Божиим и служат тому объяснением" (цит. по: Вл. Соловьёв. ПСС, т. V, стр. 480. СПб, 1911-1914). Вл. Соловьёв говорил, что в истории мира есть события таинственные, но нет бессмысленных; точно также и действия святых могут быть высоки и непонятны, но они не могут противоречить смыслу христианства.

> Рассмотрим в качестве иллюстрации сказанного очень популярное и любимое на Руси житие преп. Алексия, человека Божия (Четьи-Минеи, 17 марта). Алексий был сыном богатых и знатных римских граждан, которые, по достижении им совершеннолетия, нашли ему достойную благородную невесту. В ночь после свадьбы он вручил супруге своё обручальное кольцо и исчез из дому, приняв на себя подвиг нищеты. С великою скорбью, не жалея средств, родители и жена всюду разыскивали его; через много лет, никем не узнанный, Алексий вернулся в Рим и стал жить под видом нищего в родительском доме. Ежедневно созерцал он страдания сохранившей ему верность и ждущей его супруги и убивающихся о потере сына родителей. Лишь после смерти преподобного выяснилось, кем он был на самом деле.

> Надо сказать, что житие, особенно в переработке свт. Димитрия Ростовского, написано мастерски: действительно, переживаешь всю эту историю, удивляешься своеобразию поступков преп. Алексия, жалеешь его отца, мать, жену... Но давайте отстранимся от авторитета церковной книги с названием "Жития святых", и спросим себя: какое христианство явил на страницах этого жития преп. Алексий? Очень своеобразное: его подвиг основывался на жизненной драме и великом горе близких ему людей. Конечно, такое мнение по отношению к святому едва ли не кощунственно... но, к счастью, оно и не может быть отнесено к нему. Настоящий преподобный Алексий таким не был – всё сказанное относится к литературному герою с его именем. На самом деле всё было проще. В те времена детей не спрашивали, хотят ли они жениться или нет: родители подбирали нужную с их точки зрения партию – и дети вступали в брак. Преп. Алексий, судя по всему, в брак по религиозным соображениям вступать не хотел; не мог он и конфликтовать с родителями, и поэтому ему оставался единственный выход из ситуации – бежать из дому. Это он и сделал. Невесту свою он никогда не видел, домой никогда не возвращался, подвизаясь в молитве и нищете при одном из храмов Эдессы; там и отошёл ко Господу, а в Рим вернулся только мощами, но вовсе не при жизни (Православная энциклопедия, т. 2, стр. 8). И – сразу всё встаёт на свои места. В совершенстве исполнив заповедь Христову: всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф. 19, 29), – преподобный при этом ни связал с собою несостоявшимся браком свою невесту, ни истязал себя страданиями своих родителей. Лишь через 400 лет его житие расцветилось подробностями, над которыми умилялись поколения читателей, но которые – (говоря прямо) неправда, извращающая смысл христианского подвига, отягчаемая вдобавок тем, что выдаётся она церковной литературой за руководящее святых действие Божие.

> Опять слышу возражения: жития святых – это особый церковный жанр, некая икона, в таких приукрашениях нет ничего страшного... Не так смотрит на дело Священное Писание, говорящее: вымыслы человеческие ненавижу, а закон Твой люблю (Пс.118,113). Человеческие вымыслы – в духовной жизни вещь не безопасная. Для людей церковно образованных, знающих подлинные факты жизни того или иного святого, того или иного церковного события, действительно, ничего страшного нет; но для только воцерковляющегося христианина налицо существенная опасность – принять неверное представление о христианстве, о Церкви, о действии Божием и о человеческой с этим действием синергии, и вследствие этого не обрести путь спасения, ибо он не только узкий и тесный (Мф.7,14), но, как сказал Господь, и найти его не просто: сказываю вам, многие <будут пытаться> войти, и не <сумеют> (Лк.13,24).

> Сравнения с иконой приукрашенное жизнеописание никак не выдерживает. Церковь очень точно определила, что есть икона; она не присочиняет ничего к тому первообразу, который на ней изображён, не расцвечивает его. Икона особыми выразительными средствами являет его в свете небесного, вечного бытия (поэтому с церковной точки зрения грубейшей ошибкой является изображение, например, блаж. Матроны с сомкнутыми очами или согбенного преп. Серафима Саровского; продолжая эту логику, нужно и сщмч. Вениамина Петроградского или свт. Луку Крымского изображать в очках). Приукрашенные жития святых – совершенно иное дело; задача житий – не показывать небесное состояние угодников Божиих, но во всей полноте исторического, социального, культурного контекста давать верное представление о христианском подвиге их жизни, для нашего назидания. Церковное назидание – не просто дидактика или морализаторство, оно имеет чрезвычайно важное жизненное воспитательное значение. Его смысл вовсе не в том, чтобы нарисовать волшебную или лубочную картинку, но в том, что мы смотрим – как тот или иной святой евангельски решал ситуацию своей жизни в тех условиях, в тех обстоятельствах, в которых он находился, и извлекаем из этого урок для себя. Здесь нужна точность. А если точностью пренебречь, контекст убрать, ситуацию приукрасить или из ложного благочестия скрыть те или иные факты, то реальная жизнь святого превратится в сказку. Сказка же, пусть она сколько угодно хороша, гладка, правильна и благочестива, назидать не может, но уводит от реальности.

> Для дела воцерковления особенно важен принцип, который я уже упоминал: в Церкви необходимо должна быть правда. Не только потому, что всякая ложь – пусть вкравшаяся случайно, под самыми благочестивыми видами, пусть внесённая в виде умолчания, пусть даже её появление было необходимо для сохранения внешней жизни Церкви – оскорбляет и попирает Духа Истины, Которым Церковь живёт, ибо любая ложь несовместима с Ним; но и потому, что только правда способна вразумить, научить и воспитать. Евангелие Христово вводит нас в самую что ни на есть реальность, о которой Ф.М.Достоевский сказал так: диавол с Богом борется, и место борьбы – сердце человека. Подлинная духовная жизнь строга, сурова, напряжённа – но и прекрасна, хотя бы потому, что она – правда. Евангелие в каком-то смысле довольно "сухо"; но не следует думать, что эта сухость нуждается в "расцветке", что она безрадостна, мрачна и уныла. Напротив, в жизни по Евангелию, воздержной, трезвенной и адекватной, обретается Христос, Который подаёт подвизающемуся Его ради человеку в духовной борьбе с тьмою – свет и силу, в скорбях – радость, в обстояниях – терпение, в болезнях – утешение, в ровном течении жизни – смысл, крепость и бодрость... Задача церковного воспитания и есть – научить человека Евангельской жизни. А воспитание на сказках приводит к тому, что рано или поздно иллюзии кончаются, и в существование человека, хочет он того или нет, вторгается реальность – порой катастрофически, безумно трагичная... и человек оказывается неготовым к ней, безоружным, в растерянности, без навыков подлинной духовной жизни, без помощи, ибо помощь человеку – только от Господа, сотворившего небо и землю (Пс.120,2), только Господь – защита во время скорби (Пс.36,39). Кризис личной церковной жизни для людей, с которыми он случается, делается порой безвыходным именно потому, что человек на собственном опыте убеждается, что сказки не помогают, не дают они душе Бога... и тогда, как мы уже отмечали выше, наступает разочарование в Церкви, которая – в лице пастырей, катехизаторов и вообще идеологического содержания современной приходской жизни – не научила навыкам адекватной духовной жизни, не предложила человеку Христову реальность, но подменила живой союз со Христом красивыми, привлекательными, но ложными и нежизненными мифологемами^[3].

> И тут опять, в который раз, мы упираемся в тех, кто воцерковляет. Дело в том, что в нашем сознании мифы и сказки стали равным самому Православию. Рассуждая об обрядовости, мы говорили, что – измени наш обряд, и мы уже с большим трудом сможем идентифицировать себя в качестве православных. То же и тут^[4]: разбери каждый миф, дойди до правды – и из-под наших ног выбьется всякая почва... ибо по большей части православные мы не потому, что знаем, что мы от Бога, живём во Христе, с нами Святой Дух, и мы великим опытом Православной Церкви обучены жить Им в этом мире, который лежит во зле (1Ин.5,19), но потому, что у нас четыре удела Божией Матери, в последнем из которых Антихрист канавку не перескочит, и по иным сходным причинам. Очевидно, что воцерковление должно быть решительно избавлено от басен (2Тим.4,4); но как это сделать? Не знаю. Я лишь озвучиваю большую, исторически сложившуюся проблему, заключающуюся в том, что для многих людей, в том числе и пастырей, православие – набор таких басен. Но избавляться от них, давать им истинную церковную оценку необходимо, ибо если церковное воспитание имеет своим результатом не приобщение Источнику Жизни – Христу, не овладение опытом этого приобщения, которое составляет Священное Предание, а подмену Христа сказочностью, лубочностью и нелепостями, то оно бесполезно и вредно, и все наши усилия, затрачиваемые на воцерковление людей, по меньшей мере, пропадают втуне.