> Молитва есть самоубийство, чтобы не сказать – самопожертвование. Молитва есть согласие на изменение. Это относится к любой речи – если только эта речь не приказная, но к молитве особенно. Молитва о другом – это молитва о согласии измениться, чтобы развязать Богу руки. Руки Божии связаны только моим грехом.

* * *

> Когда наши молитвы не исполняются, легко решить, что Бог не вмешивается в дела человека. Это проявление магического отношения к молитве как к средству устройству своих дел. Молитва же есть общение с Богом. В этом общении есть место словам о наших нуждах, но главная нужда – само общение. Если Бог не подарил сто рублей или исцеления, странно порывать с Ним общение или заявлять, что Его нет. С таким же успехом Золотая Орда, когда русские перестали платить ей дань, могла бы заявить, что русских не существует.

> Богу не интересны дела людей, Богу интересны люди. Богоподобие человека в том, чтобы точно так же более интересоваться людьми, чем их делами. "Вера выше дел" сказано именно для этого. Можно интересоваться делами окружающими, стараясь устроить эти дела как можно лучше для других, и при этом оставаться законченным эгоистом и самодуром. Чтобы перестать быть эгоистом, надо интересоваться не делами окружающих, а окружающими.

> Иисус просил не смущаться грандиозностью молитв, не думать, что Божии ресурсы ограничены. Бог может по молитве человека передвинуть гору. Молящийся Богу ограничен лишь тем же, чем ограничен Бог – свободой другого человека. Сказать горе – марш в море – дело нехитрое. Бог это исполнит. Но если на горе живут люди, наша молитва исполнена не будет, и это доказательство как раз того, что Бог мудр. Наши молитвы и о своих личных делах обычно не исполняются не потому, что Бог на нас поглядел и решил – не стоит помогать, а потому, что нет у человека дел, изолированных от других людей, и чем более дело – личное (не эгоистическое), тем более оно связано с изменениями в жизни других.

> <Молящиеся> о немедленном воскрешении новопреставленного человека забывают, что умершему, вполне возможно, абсолютно не хочется возвращаться. Живой глядит на смерть и ужасается, умерший глядит на жизнь до смерти, на жизнь после смерти, сопоставляет – и ужасается, наверное, не меньше.

> МОЛИТВА: СМИРЕННОЕ ТРЕБОВАНИЕ

> Ничего противоречивого в том, что молитва одновременно мольба и требование, нет. Молитва чувствуется как мольба, когда мы размышляем о молящемся, молитва есть требование, когда мы размышляем о Том, Кому молимся. Понятно, что человек не может требовать ничего, может лишь просить, и молитва приятна именно как просьба, в ответ на которую мы не боимся окрика, издевательства. Но если мы размышляем о Боге, читаем Его Откровение, мы обнаруживаем, что к Богу обязательно надо обращаться с требованиями. Бог, от Которого ничего не требуют, это уже не Бог, а ребёнок, или начальник канцелярии, или сумасшедший. Вера в Бога как Творца подразумевает, что можно у Бога не только просить, но и требовать. Само слово “просить” двусмысленно, ибо оно может обозначать и наше недостоинство, и недостоинство того, к кому мы обращаемся. Мы просим не только, когда сознаем себя плохими, но и тогда, когда не совсем уверены в том, что обращаемся по адресу. От ребёнка нельзя требовать, чтобы он понимал нас, или прыгал в высоту на два метра, хотя просить этого мы можем. От чиновника нельзя требовать сочувствия, хотя надеяться на него можно. От Бога мы должны, мы обязаны ожидать и сочувствия, и ответа, ибо Он – не чиновник и не Бог. Именно об этом говорил Иисус, говорил зная Отца как Себя: просите и дастся, стучите и откроется. Просите с верой, – это и означает: требуйте. И иногда полезно сказать себе: я сейчас буду не молиться Богу, а требовать у Бога, чтобы по-настоящему Богу помолиться.

> МОЛИТВА «СВОИМИ СЛОВАМИ»

> Молитва всегда – «своими» словами. Если мы читаем написанную тысячу лет назад молитву, ее слова присваиваются нами, делаются нашими. Если этого не происходит, если они остаются чужими – значит, это не молитва, а просто чтение. Когда внутри себя мы находим слова, которых нет в молитвослове, слова о сегодняшней нашей нужде – это замечательно, только не надо так уж возноситься, что, вот, мы изобрели молитву, нашли «свои» слова. Эти слова хранились в нас благодаря дару языка – именно дару, безвозмездно переданному десятками поколений, которые накапливали, отмывали, шлифовали эти слова.

> Молитва «своими» словами не противостоит молитве «по писаному», а обе они противостоят молитве безмолвной. Последняя, конечно, выше обоих. Ведь когда мы говорим, Бог слушает нас. Когда мы молчим – говорит Он. Он молится нам, Он нас о чём-то просим – и мы никак не можем понять, о чём безмолвно умоляет Господь.

> НЕНАСЫТНОСТЬ МОЛИТВЫ

> Молитвы старухи к золотой рыбке, глубоко порочные по содержанию, обнаруживают важное свойство и святой молитвы: ненасытность. Старуха была одержима благами мира сего, она катилась неудержимо вниз – благодаря непрерывной молитве. Христианин должен и может быть одержим благами Царства – об этом все многочисленные притчи Иисуса, сравнивающие Царство с жемчугом, с золотом, с чем угодно – лишь бы разбудить нашу ненасытность; можно сравнить Царство Божие с автомобилем, виллой, островом в Карибском море – лишь бы мы его захотели. И здесь ненасытность будет начинаться с маленького: в начале духовной жизни мы просим у Бога мелочей вроде здоровья, или теплоты, или просим немного утешения и разума – а заканчиваться наша жизнь во Христе должна молитвой о небесном Иерусалиме, о бриллиантовых дворцах, о том, наконец, чтобы нам самим быть святыми, быть во Христе, восседать владыками мира рядом с Царем Вселенной почти неотличимо от Него, в полном с Ним единстве.

*

> Ощутить присутствие Бога нетрудно, ведь такое ощущение результат труда – не человеческого, а Божьего. Трудно перетерпеть, когда Бог почему-то этого ощущение не даёт, а ты уже знаешь, ты уже "подсел". Самое же трудное – избавиться от этого ощущения. Надо заставлять себя скидывать эмоциональное состояние, связанное с Богом, с молитвой. Это нужно делать, как нужно счищать с капусты сгнившие верхние листы. Это нужно делать быстро, потому что чувства сгнивают быстрее капустных листочков, за долю секунды. Наверное, именно это делал Будда, стремясь к нирване, это, в числе прочего, подразумевали аскеты под "бесстрастием". Отложить не только "мирские попечения" (что, кстати, обычно невозможно, так что не следует и надрываться, а когда надо – Господь Сам их отстраняет от нашего внимания). Отложить попечения о Боге, рефлексию над Богом и собой в Боге, чтобы принять Бога вновь, принять ещё и ещё. Человек способен и призван жить, постоянно и вечно вырастая из собственного опыта.