> ЧАСТЬ ВТОРАЯ. АСПЕКТЫ ЖИЗНИ И УЧЕНИЯ ИИСУСА ХРИСТА

> Глава 4. ИСТОЧНИКИ НАШЕГО ЗНАНИЯ О ЖИЗНИ И УЧЕНИИ ИИСУСА ХРИСТА

<.....>

> II. Христианские источники – канонические и неканонические

<.....>

> 1. Канонические Евангелия

<.....>

> (iii) Богословский анализ отдельных Евангелий

> В ответ на излишний скептицизм, к которому порой приводил форманализ, после второй мировой войны некоторые новозаветники переключили внимание с изучения индивидуальных единиц в евангельской традиции на изучение Евангелий как целостных произведений литературных авторов. Эти ученые (Понтер Борнкам, Ханс Концельман, Вилли Марксен и другие) осознали то, что проглядели многие исследователи, сфокусировавшие всё внимание на деталях источников: каждое Евангелие обладает своими уникальными литературными качествами, и при экзегезе важно понять основные богословские принципы и цели его автора. Этот метод называется «история/анализ редакций». Полностью новым, однако, его нельзя назвать: еще в XIX веке каждый ученый использовал нечто подобное при изучении особенностей каждого отдельного евангелиста.

> Очевидно, что при всём сходстве между синоптиками, каждый из них подает евангельскую весть по-своему. Почему? Во-первых, потому что каждый оперировал с несколько разный корпусом устных преданий о словах и делах Иисуса. Во-вторых, у евангелистов была разная читательская аудитория. Соответственно они делали акцент именно на тех сторонах предания, которые, на их взгляд, было особенно важно услышать их читателям. Естественный результат: каждый евангелист, как литературный художник, создал свой собственный, уникальный портрет Иисуса Христа. В любом из наших Евангелий различные составные части объединены в каком-то одном цельном ракунсе. Этот ракурс часто можно видеть в редакторских фразах, которыми соединены элементы повествования.

> В сознании большинства читателей Нового Завета складывается картина жизни Иисуса Христа, составленная из элементов всех четырех Евангелий. В следующей главе мы и сами попробуем вкратце сделать такой набросок. А пока рассмотрим каждое Евангелие в отдельности. Каков вклад каждого из авторов в наше понимание личности и жизни Иисуса Христа?

> (а) Евангелие от Матфея. Судя по многим особенностям Евангелия от Матфея, оно было написано с целью убедить иудейских читателей: Иисус – их царственный Мессия. Сначала идет генеалогия, начинающаяся с Авраама, которого иудеи рассматривали как «отца верных». Она прослеживает происхождение Иисуса от Авраама через Давида и всех последующих царей Иуды. Младенец рождается в Вифлееме, городе Давида. Ему, как царю иудейскому, поклоняются пришедшие с востока мудрецы (2:1). Как царственный наставник своего народа, Иисус формулирует в своем «инаугурационном обращении» (Нагорная проповедь, гл. 5–7) черты и характер, которыми должны обладать граждане его страны.

> Многие материалы, присутствующие только в Евангелии от Матфея, имеют отношение к иудеям и исполнению ветхозаветных пророчеств. Например, все Евангелия упоминают о давидическом происхождении Иисуса, но Матфей подчеркивает его больше остальных. Среди его особенностей – свидетельства двух слепых (9:27), толпы (12:23), ханаанеянки (15:22), народа при триумфальном входе в Иерусалим (21:9), детей в Храме (21:15). Все эти люди видят в Иисусе Сына Давидова. Из всех евангелистов только Матфей говорит об Иисусе как о царе двенадцати колен Израилевых (19:28), как о том, кто будет править царством, приготовленном от сотворения мира (25:34). Одним словом, особая цель Матфея – показать, что Иисус есть законный наследник царского дома Давида.

> При этом Матфей очень специфически апеллирует к ветхозаветным пророчествам. Конечно, все четыре евангелиста время от времени цитируют пророчества, которые считают исполнившимися в Иисусе. Но у Матфея мы находим девять дополнительных пророческих текстов-доказательств, которые он осмысляет с тем характерным буквализмом, который особенно привлекал читателей из иудейской среды. Он находит в Ветхом Завете намеки на рождение Иисуса от девственницы (1:22-23), на возвращение из Египта (2:15), на плач об убитых детях вифлеемских (2:17-18), на пребывание Иисуса в Назарете (2:23), на проповедь Иисуса в Галилее (4:14-16), на взятие Иисусом на себя людских болезней и недугов (8:17), на желание Иисуса избежать народных волнений (12:17-21), на характерный для Иисуса способ учить притчами (13:35), на покупку поля горшечника (27:9-10). Всё это призвано показать: миссия Иисуса не была случайной и хаотичной, но являлась частью упорядоченного целого, входившего в Промысел Божий.

> Есть в Евангелии от Матфея и целый ряд других характерных особенностей (например, его любовь к числу три)^[27]. Однако сказанного достаточно, чтобы понять: многие черты этого Евангелия делали его особенно привлекательным для иудеев и иудео-христиан.

> (б) Евангелие от Марка. Евангелие от Марка явно ориентировано на неиудейскую аудиторию (возможно, конкретно на римлян). Евангелист переводит арамейские и еврейские фразы и имена: например, «Воанергес» (3:17), «талита кум» (5:41), «эффата» (7:34), «Абба» (14:36), а также крик богооставленности с креста (15:34). Еще важнее то, что он снабжает греческие выражения латинскими эквивалентами. Например, он сообщает читателям, что две монетки, положенные бедной вдовой в храмовую сокровищницу, были эквивалентом одного римского кодранта (= лат. quadrans, 12:42). Он определяет «двор» Пилатова дворца как «преторий» (= лат. praetorium, 15:16). Ясно, что такая информация была интересна прежде всего римским читателям.

> Евангелист сосредоточивает основное внимание не на том, что Иисус говорил, а на том, что он делал. Соответственно большая часть его повествования посвящена не речам, а событиям. Рассказывая о делах Иисуса, он передает впечатление живости, энергичности. Например, в этом, самом коротком из всех, Евангелии, греческое слово «эутюс» («тотчас») встречается более 40 раз (в 16 небольших главах!). Евангелие от Марка открывается рассказом о крещении Иисуса Иоанном Крестителем (Мк.1:4-11), после чего переходит к началу общественного служения Иисуса, Примерно четверть всего Евангелия занимают события последней недели жизни Иисуса, завершающиеся распятием и воскресением.

> Никакое другое Евангелие не передает так четко полноту человеческой природы Иисуса. Как мы уже говорили, Иисус время от времени задает вопросы (явно с целью получить информацию!) и выказывает такие человеческие эмоции, как печаль, гнев и изумление. Он засыпает от усталости (4:38) и говорит, что хотя он и Сын, но всё же не знает о назначенном Отцом времени (13:32).

> Однако было бы глубокой ошибкой полагать, будто Марк считал Иисуса обычным человеком. Наоборот, сквозь всё его Евангелие красной нитью проходит свидетельство о богосыновстве Иисуса. Начиная со вступительных слов («Начало доброй вести об Иисусе Христе, Сыне Божьем») Марк вводит данную тему неоднократно. Например, Иисуса называют «Сыном Божьим» одержимые (3:1; 5:7), вопрос об этом задает первосвященник (14:61), а в конце жизни Иисуса сотник восклицает: «Истинно этот человек был Сын Божий!» (15:39). Добавим к этому глас с неба при крещении: «Ты – Сын мой, Возлюбленный» (1:11). И глас с неба при преображении: «Это – Сын мой, Возлюбленный; слушайте его!» (9:7). У Марка Иисус, как Сын Божий, знает происходящее в людских сердцах, а также обстоятельства жизни людей (2:5,8; 8:17; 9:33-35; 12:15,44); Иисус предвидит и предрекает будущее, как свое собственное (10:32-33), так и будущее других людей (10:39; 14:27) и общин (13:1-8).

> В самых ранних рукописях Нового Завета Евангелие от Марка неожиданно заканчивается на 16:8 словами: «...ибо они боялись». Стихи 9-20 представляют собой достаточно раннюю попытку придать тексту более или менее завершенную концовку.

> Чем объяснить эту особенность Евангелия? Может быть, завершить свое произведение Марку помешала смерть? Или первоначальная концовка попросту потерялась? К сожалению, на сей счет можно лишь строить догадки.

> (в) Евангелие от Луки. Евангелие от Луки написано с целью привлечь в христианство образованных греческих читателей вроде Феофила, которому оно посвящено (1:3-4). Судя по всему, оно рассчитано на неиудейскую читательскую аудиторию. Например, цитат из Ветхого Завета относительно мало: для большинства неиудеев это была книга странная и почти незнакомая. По той же причине Лука редко обращается к аргументам от пророчества. Более того, Лука не использует еврейское слово «рабби», а, единственный из всех новозаветных авторов, прибегает к классическому греческому эквиваленту (epistatês), означающему «наставник» (5:5; 8:24,45; 9:33,49; 17:13). В тех местах, где у Марка стои́т еврейское слово «аминь», Лука подставляет греческий аналог со значением «истинно»^[28].

> Лука включает детали, отражающие доброту Иисуса и его заботу о людях любых народов и классов. Он подчеркивает универсальные аспекты миссии Иисуса. В отличие от Матфея, начавшего родословную Иисуса с Авраама, Лука начинает ее с самого Адама (3:23-38). Подобно другим синоптикам, Лука применяет к служению Иоанна Крестителя слова Исайи 40:3 («глас вопиющего в пустыне: "Приготовьте путь Господу"»; Лк.3:4), но, в отличие от Матфея и Марка, приводит цитату в более полном виде, включая слова «и узрит всякая плоть спасение Божие». Это один из нескольких отрывков, в которых Лука указывает на предоставленную язычникам возможность принять благую весть (ср. 2:32; 24:47).

> Только Лука припоминает, что Иисус положительно отзывался о презиравшемся народе самаритян (10:30-37; 17:11-19). Рассказывая о поручении, данном двенадцати апостолам, Матфей пишет, что Иисус сделал оговорку: «На путь к язычникам не ходи́те... но идите к погибшим овцам дома Израилева» (Мф.10:5-6). Лука о подобных ограничениях не упоминает (9:2-5). Евангелие от Луки также более подробно, чем другие синоптики, останавливается на роли женщин и новой значимости, которую они обрели как ученики Иисуса (7:36-50; 8:3; 10:38-42).

> Другая особенность Третьего Евангелия позволяет многим современным экзегетам называть его «социальным Евангелием». В самом деле, Лука подробно останавливается на гуманности Иисуса, его глубоком сочувствии к беднякам, изгоям и угнетенным. Согласно Матфею, в завершение Нагорной проповеди Иисус сказал: «Будьте совершенны... как совершен Отец ваш небесный» (Мф.5:48). Параллельное место у Луки гласит: «Будьте милосердны, как милосерден ваш Отец» (6:36). Первая заповедь блаженства у Матфея звучит так: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5:3). У Луки несколько иначе: «Блаженны вы, нищие, ибо ваше есть Царство Божие» (6:20). Только Лука добавляет к заповедям блаженства ряд «го́ре вам» в адрес богатых и пресыщенных (6:24-26). Только Лука упоминает, что однажды Иисус сказал человеку, пригласившему его на обед:

> У Луки мы часто находим призывы к подаянию и добровольной бедности (6:20; 12:33; 14:33; 16:25). Только здесь сообщается о публичном отречении Закхея от своей прежней нечестности как сборщика податей (19:8). Только Лука говорит о фарисеях как о «любителях денег» (16:14).

> И наконец, отметим высокое качество литературного стиля Луки. Из всех четырех евангелистов он особо выделяется как человек широкой культуры, пишущий на изысканном греческом языке. Как блестящий литературный мастер, он создал «самую прекрасную книгу в мире» (Эрнест Ренан).

> (г) Евангелие от Иоанна. Четвертое Евангелие отличается от синоптиков стилем, содержанием и богословскими акцентами.

> 1) Стиль. Из всех четырех Евангелий Евангелие от Иоанна – одновременно самое простое и самое глубокое. Словарный запас Иоанна гораздо меньше, чем у других евангелистов, но с помощью повторов ключевых слов и фраз он создает впечатляющую, даже величественную картину. Среди его характерных слов, которые он использует много раз, – «любовь», «истина», «свет», «свидетельство», «грех», «суд» и «жизнь». Его синтаксические конструкции очень простые, чуть ли не детские, и ему явно нравится соединять предложения словами «и» или «потом». В то же время его способность создавать литературный образ поразительна: вспомним хотя бы Никодима (гл. 3), самаритянку (гл. 4), слепорожденного (гл. 9) или Пилата (гл. 19).

> 2) Содержание. Значительную часть Четвертого Евангелия составляют речи Иисуса. Это не индивидуальные речения или даже собрания речений (как в Нагорной проповеди); каждая из них разрабатывает какую-то одну тему. Более того, в Иоанновы речи часто вклиниваются вопросы и возражения слушателей (особенность, отсутствующая у синоптиков).

> Отметим фундаментальную разницу между Иоанном и синоптиками в плане хронологии и географии. У синоптиков Иисус действует преимущественно в Галилее и, поскольку они упоминают лишь одну Пасху, может сложиться впечатление, что служение Иисуса продолжалось меньше года. Иоанн упоминает не менее трех Пасх во время служения Иисуса (2:13,23; 6:4; 12:1) и о четырех путешествиях Иисуса в Иерусалим, предваряемых проповедью в Иудее.

> Ученые расходятся в оценке историчности Иоаннова повествования. С одной стороны, очевидно, что четвертым евангелистом руководили богословские, а не чисто исторические интересы. Откроем хотя бы первую главу. Уже в ней мы видим довольно полную информацию относительно представлений учеников о своем наставнике. Иоанн осуществляет это с помощью семи титулов, данных Иисусу: Слово (Божие), Агнец Божий, Рабби (или Учитель), Мессия (или Христос), Царь Израилев, Сын Божий и Сын Человеческий. Сопоставление с другими Евангелиями показывает, что эти титулы появились не сразу, а в разное время, в период начала служения Иисуса или даже после Воскресения. Более того, осознание их значения было результатом долгого процесса.

> С другой стороны, анализ той же первой главы доказывает, что евангелист отразил и ценные исторические сведения, которые в синоптиках не сразу заметны. Например, мы узнаём, что первоначально Петр, Андрей, Иоанн, Нафанаил и Филипп – возможно, даже сам Иисус! – были последователями Иоанна Крестителя. И что перемена имени «Симон» на «Петр» произошла не в Кесарии Филипповой (как считает Мф.16:18), а гораздо раньше (что видно также из Мк.3:16 и Лк.6:14).

> В последние десятилетия библеисты всё более склонны признавать, что в Четвертом Евангелии сохранены независимые воспоминания о служении Иисуса в Иудее и Иерусалиме, дополняющие информацию синоптиков о его служении в Галилее. При тщательном прочтении синоптиков мы также можем уловить намеки, что Иисус был в Иерусалиме довольно долго, или бывал там в период своего служения несколько раз, а не только на Страстной неделе. Вспомним, например, плач Иисуса над нераскаянным Иерусалимом: «Иерусалим, Иерусалим... сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф.23:37; Лк.13:34). Это ясное указание на более ранние посещения города и попытки приобрести там учеников.

> 3) Богословские акценты. Богословские акценты Четвертого Евангелия иные, чем у синоптиков. Евангелист Иоанн начинает не с генеалогии Иисуса, а с предсуществования Слова Божьего, которое, будучи источником жизни и света для всего творения (1:1-4), воплотилось в Иисусе Христе (1:14). На протяжении всего Евангелия Иоанн изображает миссию Иисуса как кульминацию самооткровения Бога, несущего верующим свет, который состоит в высшей истине (8:12-32), и жизнь, которая состоит в духовном единстве с Богом (17:22-23; 20:31).

> Четвертое Евангелие уделяет огромное внимание личности Иисуса. Хотя и более ранние Евангелия сохраняют высказывания Иисуса, отражающие высокое самосознание («Говорю вам, что здесь – нечто больше, чем Храм... нечто большее, чем Соломон» Мф.12:6,42), этот аспект его учения в них не подчеркивается. В Четвертом Евангелии Иисус свободно говорит от первого лица, например: «Я – хлеб жизни» (6:35), «Я – свет миру» (8:12), «Я – воскресение и жизнь» (11:25), «Отец и Я – одно» (10:30).

> На основании стиля, содержания и богословия Евангелия от Иоанна можно заключить: перед нами глубоко индивидуальный портрет личности и жизни Иисуса. Если синоптики передают высказывания Иисуса достаточно близко к их первоначальному языку и форме, четвертый евангелист, излагая речи Иисуса, более свободно использует свой собственный образ мысли и язык. Однако тот факт, что Евангелие от Иоанна скоро заняло свое место подле синоптиков, означает, что ранняя Церковь сочла исполнившимся обетование Иисуса, как оно изложено у Иоанна: «Дух Святой... научит вас всему и напомнит вам всё, что я говорил вам» (Ин.14:26).

> (iv) Датировка и авторство

> Кто и когда написал Евангелия? Этого вопроса мы пока не касались, но об этом и мало известно. Евангелия – произведения анонимные. Их заголовки отражают лишь мнение более позднего предания, хотя, конечно, есть высокая вероятность, что такие предания содержат как минимум существенный намек на личность евангелистов. Впрочем, иногда на основании самого текста Евангелий можно усомниться в полной правоте преданий.

> (а) Евангелие от Матфея. По церковному преданию, автором был апостол Матфей. Это сомнительно: с какой стати Матфею, свидетелю событий, столь покорно следовать рассказу Марка, который свидетелем не был? Проблему пытались решить по-разному. Согласно одной из гипотез, Матфей составил сборник высказываний Иисуса (возможно, на арамейском языке). Затем этот сборник перевели на греческий, в результате чего появился тот самый источник, который современные ученые обозначают литерой Q. Соответственно Первое Евангелие – произведение неизвестного нам христианина, который использовал Евангелие от Марка, Матфеев сборник, а также другие особые источники. Имя Матфея впоследствии было перенесено со сборника речений на полное Евангелие.

> (б) Евангелие от Марка. Согласно преданиям, отраженным у нескольких отцов Церкви II и III веков, Евангелие от Марка передает то, что Иоанн Марк (Деян.12:12,25; 15:37) записал в Риме, слушая проповеди Петра. Разговорный стиль и красочное описание событий, в которых активно участвовал Петр или которые должны были представлять для него особый интерес (например, Мк.1:16-20; 1:29-31; 1:35-38; 14:27-31, 32-42, 54, 66-72), действительно производят впечатление взятых непосредственно из воспоминаний Петра. Более того, в 1:36 ученики названы «Симон и его спутники»; в 16:7 женщинам поручено сказать «его ученикам и Петру», что воскресший Христос впереди них пойдет в Галилею.

> (в) Евангелие от Луки. Ранняя традиция считает Луку уроженцем Антиохии Сирийской и указывает, что он стал христианином в первые десятилетия распространения Церкви среди язычников. Павел сообщает, что Лука был врачом (Кол.4:14), и эта информация вполне согласуется с хорошим литературным языком, которым написаны оба произведения Луки (Евангелие и Деяния). Не будучи сам учеником Иисуса, Лука опирался на информацию о нём, взятую у других людей. По его словам, он проявил усердие, разыскивая очевидцев служения Иисуса (Лк.1:1-4).

> (г) Евангелие от Иоанна. Евангелие от Иоанна называет своим автором «ученика, которого любил Иисус» (Ин.21:20,24). Судя по другим отрывкам, где употребляется то же выражение (13:23; 19:26; 20:2; 21:7), имеется в виду, очевидно, Иоанн, сын Зеведея. С таким выводом соглашается раннее и широко распространенное христианское предание. Однако не всё так просто: легко видеть, что в написании участвовали и другие люди. Отметим хотя бы слова́ в завершение Евангелия: «Мы знаем, что свидетельство его истинно» (21:24). Вопросы вызывает и тот факт, что Книгу Откровения, также приписываемую некоему Иоанну (Откр.1:1,4,9; 22:8), отличает совершенно иной стиль. Одним словом, простых решений вопроса об авторстве нет. Есть вероятность, что в Четвертом Евангелии сохранены палестинские воспоминания о служении Иисуса. Но предание говорит, что оно было написано в Эфесе (в конце I века).

> Как быть с датировкой синоптиков? Ученые спорят. На некоторых производит впечатление неожиданная концовка Деяний Апостолов: мы так и не узнаем, чем закончился для Павла суд, которого он ожидал в Риме. Вполне возможное объяснение состоит в том, что, когда Лука дорабатывал текст Деяний, суд еще не состоялся. В этом случае Деяния можно датировать приблизительно 63 годом н. э., а Евангелие от Луки приблизительно 61 годом. Соответственно Марк, один из источников Луки, должен был возникнуть еще раньше (где-то в конце 50-х).

> Однако не все согласны, что Деяния были опубликованы вскоре после последнего события, которое они описывают. Эти ученые обычно датируют Евангелие от Луки 70-ми или 80-ми годами. Марк же, по их мнению, работал в конце 60-х.

> С датировкой Евангелия от Матфея дело обстоит еще сложнее. Мы можем лишь сказать, что оно появилось позже, чем Евангелие от Марка. Согласно гипотезе большинства, оно было написано незадолго до падения Иерусалима в 70 году или вскоре после него.

> Резюме. На протяжении многих лет научное исследование Евангелий фокусировалось на различных стадиях передачи слов и дел Иисуса. Иисус учил в основном по-арамейски, хотя иногда, очевидно, говорил и по-гречески. Будучи переведены с арамейского языка на греческий, его высказывания продолжали передаваться в устной форме. Аналогичным образом передавались и рассказы о делах Иисуса во время его общественного служения. О словах и делах Иисуса вспоминали его ученики и спутники, тем самым предоставляя Церкви руководство в вероучительных, литургических и практических вопросах.

> В процессе передачи материалы несколько модифицировались с целью вскрыть их значение для новых ситуаций. По прошествии одногодвух поколений после проповеди Иисуса и на основе воспоминаний, сохранившихся в церквях Палестины (и за ее пределами), каждый из четырех евангелистов изложил в письменной форме «Евангелие» (т. е. «добрую, благую весть»)^*. Между этими Евангелиями существуют некоторые отличия. Отличия обусловлены двумя главными факторами: евангелисты включили разные формулировки слов и дел Иисуса; каждый евангелист подчеркивал то, что считал наиболее полезным для своих читателей, а потому отбирал именно такие предания, которые соответствовали его замыслам. Вместе с тем в главном Евангелия согласны. Причина состоит в том, что они суть не просто творческие выдумки, но восходят к реальной исторической личности, произведшей огромное впечатление на своих учеников. Кроме того, синоптические Евангелия согласны во многих разделах потому, что между ними есть литературная взаимосвязь: первый и третий евангелисты использовали Евангелие от Марка, а также общий источник (Q), содержавший преимущественно учения Иисуса.

> Каждый евангельский отрывок можно рассмотреть в двух ракурсах. С одной стороны, какую цель преследовал евангелист, включая этот материал? С другой стороны, какую функцию в жизни Церкви играл этот материал в период своей устной передачи? Только анализируя Евангелия на этих двух уровнях, можно более полно постигнуть третий уровень – уровень, на котором всё основано. А именно земную жизнь Иисуса, его слова и дела.

> Очевидно, что Евангелия – не дословный журналистский репортаж о вчерашнем происшествии. Они не фотографии и не стенограммы. Они суть четыре портрета-интерпретации, каждый из которых имеет свои особенности, а взятые в совокупности! дают нам по-разному и с разных сторон увидеть, что говорил и делал Иисус.

> 2. Послания Павла

> Послания апостола Павла также несут свидетельство о некоторых событиях жизни и служения Иисуса Христа. Павел, наверное, никогда не видел Иисуса во плоти, но, благодаря знакомству с Петром, Иаковом и другими руководителями Иерусалимской церкви, у него была информация о жизни и учении Иисуса. В разных местах Посланий (написанных в конце 50-х – начале 60-х годов) он включает исторические сведения об Иисусе, – гораздо больше сведений, чем обычно думают.

> Сведения Павла не ограничивались тем голым фактом, что Иисус существовал. Павел имел четкое представление об истории его жизни, причем проводил четкую грань между высказываниями Иисуса по этическим проблемам и своими собственными высказываниями (1Кор.7:10-12). Павловы Послания не только цитируют евхаристические слова Иисуса (1Кор.11:23-25), но и содержат довольно много аллюзий на речения Иисуса. Настолько много, что некоторые ученые даже высказывали гипотезу, что Павел располагал каким-то сборником Иисусовых речений^[29].

> Как оценить значение Павлова знания об Иисусе? Историки находят существенным, что Павловы послания подтверждают общие черты евангельского портрета.

> 3. Апокрифические евангелия

> Помимо четырех Евангелий, включенных в Новый Завет, были написаны многие другие евангелия до (см. Лк.1:1) и после канонических. Особенно активно создавались эти неканонические евангелия в послеапостольский век. Из писаний отцов Церкви мы знаем названия примерно сорока таких евангелий. В более или менее полной форме до нас дошел текст около дюжины из них^[30].

> Одно из самых старых, Евангелие от Фомы, было написано в первой половине II века н. э. Сначала нашли три небольшие фрагментарные греческие рукописи (Р.Оху 1,654,655). Затем в 1945 году обнаружился и полный текст на коптском языке. Это важное археологическое открытие было сделано на месте древнего Хенобоскиона в Верхнем Египте. (Сейчас там расположен город Наг-Хаммади.) Всего было найдено 14 кодексов, хранившихся в большом кувшине. Они содержали более сорока (преимущественно гностических) текстов, практически все из которых были ранее не известны^[31].

> В отличие от канонических Евангелий, Евангелие от Фомы не содержит повествовательной канвы. Оно состоит из 114 речений («логий»), приписанных Иисусу. Некоторые из них похожи на те, что мы знаем по каноническим Евангелиям, остальные носят совсем другой характер. Например, логия 28: «Иисус говорит: Город, построенный на высоком холме [и] укрепленный, не может пасть и не может укрыться» (ср. Мф.5:14б). Логия 100: «Иисус говорит: Отдайте кесарю кесарево, Богу Богово, а мне – мое» (ср. параллель к первым двум фразам в Мф.22:21 и Лк.20:25). Логия 102 не имеет параллелей в Новом Завете, но напоминает одну из басен Эзопа: «Иисус говорит: го́ре фарисеям, ибо они подобны собаке, спящей на кормушке быков: и сама не ест, и быкам не дает». А вот логия 77, совершенно не похожая ни на один из материалов канонических Евангелий: «Разруби дерево, я – там. Подними камень, и ты найдешь меня там». Такой пантеизм предполагает, что Иисус в каком-то смысле смешан с материей мира. Аналогичным образом, совершенно нехарактерна для Иисуса загадочная логия 105: «Иисус говорит: того, кто знает отца и мать, назовут сыном блудницы»; а также антифеминистская логия 114, завершающая это евангелие («Иисус говорит... Всякая женщина, делающая себя мужчиной, войдет в царство небесное»).

> Среди кодексов Наг-Хаммади в 1945 году было найдено также неканоническое Евангелие от Филиппа. В кодексе II, в котором оно сохранилось, оно идет за Евангелием от Фомы. Его коптский текст (ок. 350 н.э.) скорее всего представляет собой перевод греческого подлинника, созданного во II или III веке. В отличие от любого из канонических Евангелий, это компиляция размышлений о проблеме спасения, свободно связанных определенными фразами. Оно цитирует пять высказываний Иисуса из Матфея и три из Иоанна, а также приводит восемь кратких и загадочных, «новых» высказывания Иисуса. В число нескольких неканонических рассказов об Иисусе входят следующие: (а) его способность изменять свой облик в зависимости от того, кому он себя открывает (57:28–58:10); (б) каждую из трех его спутниц зовут Марией (59:6-11), но лишь Мария Магдалина получает от него много поцелуев (63:22–64:2); (в) результатом смешения семидесяти двух цветов получается бочка белого цвета (63:25-30). Повсюду мы видим переклички с влиятельным в ту пору учением Валентина, гностического богослова II века (см., например, восстановление первоначальной андрогинной природы Адама).

> Некоторые апокрифические евангелия были написаны в поддержку еретических идей, получивших распространение в отдельных частях ранней Церкви. Другие были предназначены удовлетворить любопытство христиан постапостольской Церкви относительно тех аспектов жизни Иисуса, о которых в четырех канонических Евангелиях сказано мало или вовсе не сказано. В частности, людей интересовало: каким было детство и отрочество Иисуса? В отсутствие исторической информации воображение благочестивых христиан разгулялось. Сначала они воображали, что могло произойти, потом воображали, что это действительно произошло, – и в результате появились тексты, которые мы называем Евангелиями Детства. В литературном плане они оставляют желать лучшего, а исторической ценности лишены.

> Из Евангелий Детства особое распространение получили два: Книга Иакова («Протоевангелие Иакова») и «Сказание Фомы, израильского философа, о детстве Христа» (ученые называют его Фоминым Евангелием Детства). Первое из них – в высшей степени приукрашенный рассказ о событиях, связанных с Рождеством. Второе – сборник фольклорных рассказов о том, что происходило с Иисусом, когда ему было от 5 до 12 лет. Начинается оно с того, как однажды субботним днем пятилетний Иисус играл с другими детьми у брода через ручей, делая куличики. После того, как Иисус смастерил из мягкой глины двенадцать воробьев, он хлопнул в ладоши, и они полетели, щебеча!

> Когда Иисусу было шесть лет, его мать дала ему кувшин и послала к колодцу за водой. В толпе у колодца он споткнулся, и кувшин разбился. Но Иисуса это не смутило. Он развернул одежду, которая была на нём, наполнил ее водой и принес матери.

> Когда Иисусу было восемь лет, он помогал Иосифу, своему отцу, в плотницком ремесле. Пришел заказ от одного богача сделать кровать. Случайно Иосиф неровно распилил кусок дерева, и в результате одна перекладина оказалась короче другой. Иосиф растерялся и не знал, что делать. Иисус проинструктировал: «Положи рядом оба куска так, чтобы они лежали ровно тем концом, который обращен к тебе». Иосиф послушался. Тогда Иисус встал у другого конца, взял короткую перекладину и вытянул ее, сделав равной другой.

> В некоторых других историях, содержащихся в Фомином Евангелии Детства, Иисус выглядит капризным и вздорным. Например, такой рассказ: однажды к Иосифу пришел школьный учитель по имени Закхей и предложил обучать Иисуса, начиная с алфавита. Он показал Иисусу все буквы, от альфы до омеги. Но в ответ услышал: «Куда тебе, не знающему природы альфы, учить остальных бете? Ты, лицемер, сначала скажи, что такое альфа, если знаешь. И тогда уже поверим тебе про бету». И Иисус начал спрашивать учителя про первую букву алфавита, а тот оказался не в состоянии ответить.

> Или такой случай: однажды, когда Иисус шел через деревню, к нему подбежал какой-то мальчик и ударил его в плечо. Иисус страшно рассердился: «Конец твоему пути!», – и мальчик тут же упал наземь и умер.

> Что может сказать историк об этих и других подобных рассказах? В первую очередь следующее: они предполагают существование четырех канонических Евангелий. Они больше говорят об интересах и ментальности неизвестных христиан, чья бурная фантазия производила на свет такие тексты, чем о самом Иисусе. Порой можно услышать, что апокрифы – это якобы «исключенные книги Библии». Однако непредвзятому читателю хватит и беглого взгляда на эти евангелия и их особенности, чтобы понять: никто их из Библии не исключал, они сами себя исключили^[32]. (См. также <гл. 12> «Формирование новозаветного канона».)