> Развитие византийской литургии

<.....>

> Часть II: От чтения Писаний до Анафоры^&**

> Литургия Слова^& обычно рассматривается как назидательная часть литургии. Не отрицая ее явного назидательного характера, мы, однако, можем задаться вопросом: почему же научение предшествует Евхаристической жертве и, более того — почему Церковь никогда не позволяет совершать Жертву без предшествующих чтений Священного Писания?

> Поэтому нам кажется, что понимание литургии Слова как назидательной службы не вполне адекватно. Научение может совершаться на любой другой службе. Между Словом и Жертвой должна быть какая-то особая связь, которая делает их неразделимой. Мы видим основу такой связи в следующем изречении Евангелия от Иоанна (15:3): «Вы уже очищены словом, которое Я сказал вам». Слово Христово очищает тех, кто слушает его, а наша потребность в очищении никогда не будет сильнее, чем тогда, когда мы причащаемся Его Тела и Крови.

> Литургия Слова, кроме того, что она носит учительный характер, главным образом, является очищением, разговором с Богом, открытием сердца для большего послушания Духу. В различных Евхаристических литургиях это часто выражается в молитвах или призываниях, которые находятся до или после чтений. В латинской мессе, например, сразу по окончании чтения Евангелия священник целует книгу и говорит: Евангельскими <речениями> да изгладятся наши согрешения. В византийской же литургии в наши дни священник молится Богу перед чтением Евангелия, чтобы в результате евангельского чтения, «отвергнув все плотские похоти, мы стали жить духовной жизнью, имея только те мысли и дела, которые угодны Тебе».

> Число чтений

> Сейчас в византийской литургии — два чтения: Апостол и Евангелие. Однако до VII века их было три: одно — из пророческих книг Ветхого Завета, а также Апостол и Евангелие. Такая же традиция была характерна для испанской, галльской, римской, миланской и армянской литургий.

> Три литургических чтения до сих пор присутствуют на торжественных всенощных бдениях византийского литургического чина: в канун Рождества, Богоявления и Великую Субботу.

> В сочельник Рождества, когда литургия совершается после вечерни, сейчас читается восемь чтений из Ветхого Завета, а после пения Трисвятого — Апостол и Евангелие. Но если мы заглянем в древние Типиконы, то обнаружим, что Трисвятое пелось между чтением седьмого и восьмого пророчеств. Таким образом, на вечерне было семь чтений, а на литургии три: пророчество, Апостол и Евангелие.

> Точно такая же структура, хотя и с некоторыми особенностями, существует и в сочельник Богоявления. Чтений на вечерне также семь, но согласно Типикону, пять других чтений добавлялись в том случае, если патриарх, ушедший отдохнуть на некоторое время, не возвращался вовремя к Трисвятому. После Трисвятого снова читалось пророчество (уже тринадцатое по счету), Апостол и Евангелие.

> В Великую Субботу служба содержала семь других пророчеств в дополнение к обычным семи, что было связано с тем, что когда чтения происходили в главной церкви, патриарх совершал крещение в баптистерии снаружи. Если количество оглашаемых было большим и за время чтения семи обычных поучений не было возможности закончить крещение, для заполнения времени были доступны другие семь чтений. Последним (теперь оно уже является пятнадцатым) было чтение паремии на литургии вместе с Апостолом и Евангелием.

> Круг чтений

> Сегодня на каждый день года в церковном календаре существует определенный отрывок из Апостола и Евангелия, кроме периода Великого поста, когда чтения назначены только для субботних и воскресных дней. Причиной такого исключения является то, что литургия — радостная и благодарственная служба, совершать которую в скорбные дни строго поста считалось неуместным.

> Однако круг годовых чтений был организован не сразу, и не все его части одинаково древние. Самый древний цикл чтений был составлен для воскресных и пасхальных дней. Затем возник специальный круг чтений для субботних дней. Позже, в монастырях, где литургия служилась ежедневно, монахи выбирали для обычных дней не вошедшие в предыдущие циклы отрывки из Нового Завета. Этим можно объяснить разницу в порядке чтений в византийском лекционарии. Существует точный порядок для воскресных чтений — каждое зачало следует после зачала предыдущего воскресного дня. То же самое происходит по субботам, то же — по будним дням. Следовательно, на самом деле существуют три различных порядка чтений.

> Псалмы между чтениями

> Когда в византийской литургии было три чтения, в двух промежутках между ними пелись респонсорные Псалмы: между Пророками и Апостолом — Псалом, называемый прокимен, между Апостолом и Евангелием — аллилуиа. Так же происходило и в Римской литургии. Но если в византийском чине, когда чтение пророчеств опускалось, прокимен всё равно сохранял свое место перед Апостолом, то в римском чине, когда пророческие чтения были удалены, первый Псалом (Responsorium Graduate) был перенесен на место после Апостола, и таким образом сегодня в латинской мессе содержится два Псалма между Апостолом и Евангелием.

> Наверное, нужно пояснить, что имеется в виду под респонсорным Псалмом и чем он отличается от антифонного.

> Для пения респонсорного Псалма нужны два исполнителя: солист (псалмист), который запевает припев (т.е. responsorium^*) и поет стихи Псалма, и <хор> верующих, которые повторяют припев после каждого стиха или нескольких стихов, исполняемых солистом. В качестве припева всегда выступает избранный стих того же Псалма, и по-гречески он носит название прокимна, т.е. стиха, помещенного перед Псалмом, запеваемого солистом и затем повторяемого людьми. Нужно отметить, что респонсорный Псалом никогда не заканчивается пением «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу».

> При антифонном пении Псалма требуется четыре исполнителя: два солиста и два <хора>. Солисты по очереди запевают стихи Псалма, а каждый <хор> отвечает солисту пением антифона или антифонов. Антифон, обычно называемый тропарем, в византийской Церкви может для обоих <хоров> быть одинаковым или различным, и он берется не из самого Псалма, но является или специально написанным церковным произведением, или просто — «Аллилуиа». Антифонный Псалом всегда заканчивается славословием «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу».

> Респонсорный Псалом более подходит для духовной сосредоточенности и размышлений, поэтому такой способ исполнения характерен для Псалмов между чтениями. Антифонный псалом, в котором чередуются два хора, чаще используется во время крестных ходов.

> Молитва перед Евангелием

> Количество и место молитв, связанных с чтениями, отличается в разных чинопоследованиях. Например, в римском чине перед чтениями нет соответствующей молитвы, так как молитва Munda cor meum^11 ** и, которая читается перед Евангелием, — это всего лишь прошение об очищении читающего, а не молитва за общину, которая будет внимать чтению.

> В современной византийской литургии молитва перед Евангелием произносится от имени всего собрания: «Возсияй в сердцах наших, человеколюбие Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет, и мысленный наши отверзи очи во евангельских Твоих проповеданий разумение: вложи в нас и блаженных Твоих заповедей страх, да плотския похоти вся поправше, духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему, и мудрствующе, и деюще...».

> В этой прекрасной молитве мы просим Бога даровать нам плоды слушания Евангелия, а именно — жить в соответствии с Духом. Всё наше упование — на Бога, а не на нас самих: это Он зажигает Свой свет в наших сердцах и отверзает очи нашего разума для того, чтобы мы могли видеть этот свет и разуметь Его благую весть. От Него Самого мы учимся чтить Его заповеди, а плодом этого почтения <является> жизнь, во всём Ему благоугодная.

> Однако эта молитва не представляет константинопольскую традицию: фактически как в византийской, так и в римской литургии не было молитвы перед Евангелием. Эта молитва является частью иерусалимской литургии св. апостола Иакова и до XII века в византийском чине литургии она не встречается.

> Сугубая ектения

> После чтения Евангелия следует сугубая ектения. Почему используется определение «сугубая»^***? Потому что греческое слово ektenes означает «настойчивый», «горячий». Мы можем найти слово ektenos в форме наречия в Деяниях святых Апостолов: «Петра стерегли в темнице, между тем церковь прилежно молилась о нём Богу» (Деян 12:5).

> Ектения начинается с возгласа: «Рцем вси, от всея души и от всего помышления нашего рцем». Почему глагол здесь повторяется? Потому что в этом возгласе соединены две разные фразы. Согласно древним рукописям, диакон начинал с того, что учил людей, что им отвечать: «Рцем вси: Господи помилуй». Потом же он снова начинал: «От всея души и от всего помышления нашего рцем». Люди уже знали, что отвечать следует «Господи, помилуй».

> Диакон продолжает, начиная с прошения: «Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и помилуй». Теперь мы видим, почему эта ектения называется сугубой. В мирной ектении диакон призывает людей: «Господу помолимся». Но здесь он обращается непосредственно к Богу. Кроме того, он использует три глагола: молимся, услыши и помилуй.

> И вновь диакон продолжает: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей (из Пс 50), молим Ти ся, услыши и помилуй». В этот момент люди отвечают «Господи, помилуй» трижды. Это еще одна причина для ектении называться сугубой.

> Молитва ектении связана с ее последним прошением, как это отражается в греческих литургических книгах. В молитве получает развитие мольба о милости: «Господи Боже наш, прилежное сие моление приими от Твоих раб, и помилуй нас по множеству милости Твоея, и щедроты Твоя низпосли на ны и на вся люди Твоя, чающия от Тебе великия и богатыя милости».

> После молитвы диакон начинает прошения в другом стиле, начиная с «Еще молимся» и не заканчивая тремя характерными для этой ектении глаголами: молимся, услыши и помилуй. Количество и содержание этих прошений отличается в различных местных традициях византийского чина.

> Если мы обратимся к древним документам, то увидим, что прошение перед молитвой «Помилуй нас, Боже» было последним прошением ектении, <но также что между этим и первым прошением, «Господи Вседержителю», были и другие прошения, исчезнувшие в настоящее время>. Два из этих прошений были типичными: «Богатый в милости и обильный в сострадании, молим Ти ся, услыши и помилуй» и «Не хотяй смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему, молим Ти ся, услыши и помилуй». Также могли добавляться несколько прошений о городе, о благоприятной погоде и т.д., идентичные тем, которые произносятся в мирной ектении.

> После последнего прошения «Помилуй нас, Боже» люди пели «Господи, помилуй» даже не три, а девять или двенадцать раз, воздев руки. Поэтому сугубая ектения оканчивалась трогательным прошением о милости. Когда епископ произносил славословие «Яко милостив и человеколюбец Бог еси», он <поворачивался> к людям и трижды их благословлял.

> Происхождение сугубой ектении

> Сугубая ектения, как в своей древней форме, так и в нынешней, предлагает прошения всеобщего характера. Можно ли предположить, что такая ектения по традиции произносилась до отпуста оглашенных, как это происходит сейчас? Мы должны ответить отрицательно. В Апостольских постановлениях и других древних описаниях литургии мы видим, что сразу же после <проповеди> совершался отпуст всех, кто не мог принимать участия в Евхаристии. Таким образом, оглашаемые, одержимые, просвещаемые (<т. е. те, кто в скором времени должен был> принять Крещение) и кающиеся отпускались до начала кафолических, всеобщих молитв, которые совершались всеми верными совместно.

> Как мы уже видели ранее, сугубая ектения была покаянной, читаемой на остановках покаянной процессии. Древние прошения, которые сейчас опускаются и которые мы приводили в прошлом <разделе>, прекрасно иллюстрируют этот покаянный характер. Вместе с антифонами и Трисвятым просительная ектения была частью не литургии, а процессий, и произносилась в наиболее торжественных случаях сразу после чтения Евангелия на Форуме.

> <Череда> отпустов

> Отпуст оглашенных предварялся ектенией-молитвой от их имени и заканчивался молитвой благословения, преподаваемого епископом с простертыми над оглашенными руками, когда они склоняли свои головы по призыву диакона. Так как благословение (погречески: eulogeo; на латыни benedico) значит пожелание добра кому-либо, епископ просит Бога даровать оглашенным второе рождение через Крещение и его плоды: прощение грехов и одежду нетления.

> Мы должны объяснить противоположный смысл двух первых возгласов ектении об оглашенных. Диакон начинает со слов: «Помолитеся, оглашеннии, Господеви», — и сразу же после этого призывает: «Вернии, о оглашенных помолимся». На самом деле, оглашенные, как это показано в Апостольских постановлениях, призывались к безмолвной коленнопреклонной молитве, а верные — члены Церкви — ходатайствовали за них перед Богом, отвечая на возгласы диакона. В заключение оглашенным подавался знак встать и преклонить свои головы, чтобы получить епископское благословение, заключительную молитву.

> Подобные отпусты, с ектенией и благословением, совершались и для трех других категорий людей — одержимых, просвещаемых, кающихся.

> Молитвы верных

> Сразу же после этого диакон начинает ектению верных: «Вернии, в мире Господу помолимся». В византийской тургии сейчас есть две ектении и две молитвы верных, потому что считалось, что каждая молитва должна иметь свою собственную ектению. Но в первой части мы уже видели, что две молитвы — одна, которая читается во время произнесения ектении, и одна после — не являются аутентичной константинопольской традицией. Та ектения, о которой мы говорим (oratio fulelium, молитва верных), была ничем иным, как великой ектенией, которая сейчас перенесена в самое начало литургии. Она называется молитвой верных не потому, что в ней молятся о нуждах верных, но потому что именно община верных, то есть Церковь, молится о всеобщих нуждах. Поэтому ектения-молитва также называется «кафолической», то есть всеобщей; другое <ее наименование> – «irenic» — мирная ектения, потому что в первых трех прошениях мы молимся именно о даровании мира.

> Интересно отметить, что в первой молитве верных священник говорит: «Благодарим Тя, Господи, Боже Сил, сподобившаго нас предстати и ныне святому Твоему жертвеннику и припасти ко щедротам Твоим о наших гресех и о людских неведениих». А во второй молитве: «Паки и многажды Тебе припа́даем». Это свидетельствует, что в начале ектении община падала ниц и оставалась коленопреклоненной до конца. Коленопреклонение во время ектении появляется в Апостольских постановлениях и в творениях свт. Иоанна Златоуста. Как же возможно, что эти молитвы использовались на воскресной литургии, когда запрещается становиться на колени? Мы должны помнить, что эти молитвы являются частью литургии свт. Иоанна Златоуста, а мы знаем, что эта литургия не использовалась в воскресные дни. Воскресным богослужением была литургия свт. Василия Великого, и она до сих пор остается таковой в период Великого поста.

> Евхаристическая жертва

> Перенесение Даров

> Как только заканчивается литургия Слова, хор начинает петь Херувимскую: «Иже Херувимы тайно образующе и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа».

> Этот тропарь, <в древние времена повторявшийся трижды>, является <процессиональным> гимном, соответствующим <antiphona ad offertorium римского обряда>.

> Во время пения Херувимской песни священник произносит молитву, которая появляется в рукописях как часть чина литургии свт. Василия Великого. По литературному роду — это молитва священника, который просит прощения, собираясь приступить к совершению Божественной жертвы; молитва, в которой он исповедует свое полное недостоинство совершать это предложение страшной бескровной жертвы. Божественное присутствие и служение ужасно и страшно для ангелов, не говоря уже о людях, связанных плотскими страстями и удовольствиями. Но Христос — Бог, ставший человеком, — стал нашим Первосвященником. И таким образом он дал нам возможность совершения этой Жертвы. Священник, осознавая свое недостоинство, молится о своем очищении, чтобы быть удостоенным стоять перед святым престолом Господним и совершать таинство Его священных Тела и Крови. Христос, истинный Священник и Жертва, должен восполнить недостатки своего представителя.

> После молитвы священник вместе с диаконом произносят слова Херувимской песни, которую начал петь хор. Это излишнее повторение священником того, что поют люди, было распространено в римском обряде до недавних реформ (Второго Ватиканского собора – Пер.). На самом деле, служение литургии подразумевает соучастие множества действующих лиц, каждого со своей определенной ролью; бессмысленно двум разным людям совершать одно и то же в то же самое время.

> Потом священник и диакон идут к жертвеннику, берут дискос и чашу, выходят из алтаря через боковые врата и входят вновь царскими вратами. Во время процессии пение Херувимской прерывается, а диакон и священник приветствуют народ словами: «Да помянет вас Господь Бог во Царствии Своем». Это приветствие совершалось в древние времена тихо, без прерывания песни; постепенно приветствие стало произноситься громогласно. В славянских церквях добавляются также другие ходатайства — за власти и пр.

> Войдя в алтарь, сослужащие ставят дискос и чашу на престол, читая тропарь: «Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив, и <благоуханьми>, во гробе нове, покрыв, положи».

> Почему здесь читается этот тропарь? Феодор Мопсуестийский первый отметил, что поставление даров на престол означает положение нашего Господа во гроб.

> Некоторые называют такое толкование «символизмом». Мы предпочитаем называть его аллегорией. Символ — это нечто, что естественным образом приводит нас к некоей высшей реальности и в некотором смысле содержит эту реальность в себе. А аллегория — это значение, произвольно усваиваемое действию или предмету, и, таким образом, такой предмет приводит нас к другой реальности только потому, что мы сами допустили такое его обозначение, не проистекающее из него самого. Давайте обратимся к примеру. Символизмом будет называться интерпретация входа в церковь как приближения к Богу, вхождения в Его присутствие. В свою очередь, аллегорией будет понимание входа как обозначения пришествия Господа нашего в мир через Его воплощение; то же самое действие можно отнести к Его входу в Иерусалим в Вербное воскресенье или к какому-либо другому таинству.

> Подобным образом аллегорией является и связь между поставлением даров на престол и положением Тела Христа во гроб. Феодор, продолжая свое аллегорическое объяснение литургии, относил эпиклезу^&* к Воскресению. В наше время принято считать, что символическим действием, обозначающим Воскресение Христово, является соединение частицы Тела Христова с Кровью после раздробления, смерть же обозначается освящением. Поэтому старая аллегория Феодора, судя по всему, вносит путаницу.

> Сто́ит отметить, что вовсе не нужно искать аллегорическое объяснение всем действиям литургии. Вся она — таинство, и каждая ее часть имеет этот таинственный характер, — такой была идея свт. Иоанна Златоуста в его объяснении литургии. Он никогда не потакал сложным и натянутым объяснениям Феодора.

> Когда толкователи литургии забывали ее смысл как таинства воспоминания нашего искупления через смерть и воскресение Господа и старались отыскать для себя назидание и повод для благочестивых переживаний в каждой ее отдельно взятой части, это приносило в пастырском смысле больше вреда, чем пользы. В результате человек терял смысл литургии как единого целого, и в конце концов его внимание рассеивалось и рассыпалось по разрозненным частям службы.

> Диалог между сослужащими

> Диалог между епископом и сослужащими священниками — в том виде, в котором он происходит на архиерейских богослужениях — создает прекрасное Orate fratres^12 &*, где <основной акцент ставится на присутствии Духа Святого как подготовке> к эпиклезе.

> Епископ говорит: «Братия и сослужители, помолитеся о мне», — а они отвечают словами приветствия архангела Гавриила Божьей Матери, измененными из утверждения в пожелание: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя». Следующая фраза, произносимая епископом, более поздняя: «Той же Дух содействует нам вся дни живота нашего».

> Молитва предложения

> После совершения входа священник тихо читает молитву предложения, в то время как диакон произносит ектению.

> Ряд вопросов, относящихся к этой молитве, связаны, прежде всего, с ее названием. Значит ли оно, что под «предложением» (proskomide) следует понимать «приношение», и значит ли оно, в таком слулитва должна произноситься во время приношения хлеба и вина? Давайте рассмотрим текст молитвы:

> Как мы видим, это молитва служащих клириков, которые просят, чтобы Бог допустил их приблизиться к Своему святому престолу и воззрел на них с благоволением, для того чтобы жертва и ее плоды — сошествие Духа Святого — были совершенны.

> Кто-то может усомниться в правильности нашего перевода «принеси нас ко святому Твоему жертвеннику». Поскольку личное местоимение «нас» не является частью греческого текста, эта фраза обычно переводится как относящаяся к молитве, упоминаемой ранее: «...приими... моление и принеси ко святому Твоему жертвеннику». По многим причинам, особенно потому, что слова́ «святой жертвенник» относятся к престолу храма, а не к небесному престолу, и потому что литургии свт. Василия Великого и св. апостола Марка явно относят это выражение к служащим, а не к молитве, фраза должна переводиться именно так, как мы указали выше.

> Таким образом, эта молитва является молитвой не о дарах, а о священниках; это не молитва предложения, но молитва о входе сослужащих, входящих процессией с бемы или амвона, находившихся в древности в центре храма, в алтарь. Текст этой молитвы предполагает, что служители впервые входят в алтарь за данной литургией, и, следовательно, что вся литургия Слова совершается вне алтаря, согласно антиохийской и древней константинопольской традиции. Молитва произносилась именно во время процессии, когда священники подходили к престолу и ставили на него дары.

> Название «молитва предложения» значит «молитва анафоры», потому что слово proskomide здесь используется именно в этом смысле; таким образом, эта молитва открывает Евхаристическую литургию.

> Была ли в литургии молитва предложения? Безусловно, и она начиналась возгласом диакона, который до сих пор содержится в ектении: «О предложе́нных Честны́х Дарех Господу помолимся». Молитва, которая относилась к этому возгласу, до сих пор присутствует в конце приготовления даров перед литургией: «Боже, Боже наш, Небесный Хлеб, Пищу всему миру, Господа нашего и Бога Иисуса Христа пославый Спаса и Избавителя, и Благодетеля, благословяща и освящающа нас, Сам благослови предложение сие и приими е в пренебесный Твой Жертвенник. Помяни, яко Благ и Человеколюбец, принесших и ихже ради принесоша, и нас неосужденны сохрани во священнодействии Божественных Твоих Таин».

> Мы знаем, что до VIII века приготовление даров совершалось сразу после начала Евхаристической литургии, нечто подобное до сих пор совершает епископ при архиерейском служении. Все современные формы молитв и поминовений в древности не существовали, они появляются с X века. Существовала только молитва о дарах, и она произносилась после поставления даров на престол.

> Ектения

> Текст ектении, которая произносится сейчас после входа с дарами, очень древний, он встречается уже в творениях свт. Иоанна Златоуста и в Апостольских Постановлениях. Ее прошения, начиная с «Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим», произносятся от имени присутствующей общины, они отличаются от прошений synapte (мирной ектении), которые по большей части универсальны.

> Эта ектения никогда не произносилась отдельно, но только как дополнение к мирной. С IV века она появляется в конце утренних и вечерних служб, так, как это и сейчас происходит на византийских богослужениях. Обычно мирная ектения произносилась коленопреклоненно, в то время как ектения об особых нуждах — стоя. Связью между двумя ектениями было прошение «Заступи, спаси, помилуй...», в котором обычно содержалась фраза «возстави нас, Боже, Твоею благодатию» — и в этот момент люди вставали.

> В древних документах эта ектения завершает чинопоследование, после нее произносится лишь заключительное благословение. Цель данной ектении — связать переход от богослужения к повседневной жизни в наступающие день или ночь. Это объясняет, почему она не произносилась в литургии Слова как заключительная часть мирной ектении: после литургии Слова верующие не уходили из церкви. Наоборот, она была добавлена к ектении об оглашаемых, потому что последние должны были покинуть храм после епископского благословения. Таким образом, ектения об особых нуждах не является частью литургии, где присутствуют только верные.

> Древний вход в алтарь

> Подытоживая высказанные нами идеи, мы можем описать вход в алтарь, как он совершался в древние времена.

> Литургия Слова вплоть до конца «молитвы верных», т.е. мирной ектении, совершалась в основной части храма; клир находился в центре, лицом к алтарю. Когда ектения заканчивалась, хор начинал петь гимн предложения — теперь это Херувимская песнь. Епископ и священники исходили из центра храма в алтарь, читая молитву входа (молитву проскомидии, или приношения: «Господи, Боже Вседержителю, Едине Святе...»), в то время как диаконы из диаконника или боковой ризницы приносили дары, которые уже были там приготовлены. Епископ поставлял дары на престол и произносил молитву «Боже, Боже наш, небесный Хлеб... пославый», предварявшуюся диаконским возглашением: «О предложенных честных дарех Господу помолимся». После этого начиналась анафора.

> Преподание мира

> Сегодня после окончания ектении священник поворачивается к народу и говорит: «Мир всем», — вводное приветствие церемонии преподания мира. Диакон приглашает людей: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы (нашу веру)», а люди отвечают: «(В) Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу единосущную и нераздельную».

> В этом призыве и ответе мы можем увидеть два момента, соединенные вместе: первый — это приглашение к поцелую мира: «Возлюбим друг друга», — встречающийся во многих древних списках византийской литургии; а второй — «да единомыслием исповемы...» — намного более поздняя добавка, предваряющая Символ веры.

> Символ веры, как известно, изначально не был элементом литургии. Вера, особенно таинство Искупления, раскрывалась в самой анафоре. Символ веры — это формула, которую должны были произносить оглашаемые, принимающие Крещение. Именно поэтому, как личное исповедание веры, он начинается глаголом в единственном числе: «Верую». Когда Символ веры появился в сирийских и испанских чинах литургии, он принял множественное число: «Веруем», более приспособленное к исповеданию веры общиной. Символ веры был введен в чин византийской литургии патриархом Тимофеем (512–518), но аллюзия на «Верую» в диаконском призыве к целованию мира была добавлена только к XI или XII столетиям.

> В IV веке целование мира было отличительной чертой всех церковных служб. В литургии его место было в конце литургии Слова, перед перенесением даров. В восьмой книге Апостольских постановлений указано: «И пусть лобызают... — мужчины мужчин, женщины женщин... По совершении сего, диаконы пусть приносят дары епископу к жертвеннику»¹⁴.

> Две интерпретации целования мира

> Хотя целование мира и относится к концу литургии Слова, Златоуст видел в нём подготовку к Евхаристической жертве. Он проводит параллель с отрывком из Евангелия от Матфея (5:23-24): «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой». Таким образом, этот вторичный смысл стал непосредственной подготовкой к совершению Анафоры.

> На самом деле идея «мира» в литургии может быть <понята> двумя способами. Первый путь, Златоустов, признаёт мир предварительным условием принятия нашего приношения Богом. Мир не нисходит с престола на верующих через посредство священников и диаконов, но подается каждой категории верующих, участвующих в литургии: священникам, диаконам, мирянам. Этот мир имеет значение примирения каждого со своим ближним. Такое понимание мира преобладает в византийской литургии. Разделение примирения между разными категориями объясняет, почему исчезло целование мира среди мирян — не стало четко обозначенного человека, который бы его начинал.

> Другое понимание мира присутствует в римской литургии. Христос — наш мир, именно Он примирил небеса и землю, человека — с небесным Отцом. Следовательно, мир подается после освящения Даров, как плод искупления, совершенного Христом. Поэтому служащий принимает мир от престола, передает его диакону, а тот далее верующим.

> Приглашение к Символу Веры

> Сегодня перед пением Символа произносится странная фраза: «Двери, двери, премудростию вонмем». Многие понимают эти слова так, что Символ веры должен читаться верными, а для не-христиан двери должны быть закрыты.

> На самом деле фраза состоит из двух частей разного происхождения. Первая: «Двери, двери!» произносилась перед перенесением даров, после того, как иподиаконы проходили по храму, проверяя, все ли из тех, для кого уже прежде прозвучал отпуст, на самом деле покинули собрание. Двери закрывались, и никто не мог войти. Тот факт, что это предупреждение произносится после целования мира, станет понятным, если мы примем во внимание, что целование было заключительным действием литургии Слова, а закрытие дверей — первым актом литургии евхаристической. И предупреждение, и целование мира происходили в одно время.

> Вторая часть фразы: «Премудростию вонмем» появляется в более поздние времена просто как «Вонмем». Каково же значение, или скорее, литургическая цель возглашения «Премудрость»?

> Впервые в литургии этот возглас появляется во время малого входа, когда диакон, несущий Евангелие, произносит: «Премудрость». Некоторые могут посчитать, что это слово означает Премудрость Божию, которая содержится в Евангелии, но мы видим, что в X веке «Премудрость» произносится и перед сугубой ектенией; сегодня этот возглас также встречается в заключительной части утренних и вечерних служб безо всякого отношения к чтению Евангелия.

> Перед прокимном диакон поочередно произносит: «Вонмем», «Премудрость», «Вонмем», <предваряя этим> «Мир всем», прокимен, заглавие Апостола и само <апостольское> чтение. Совершенно ясно, что в таком случае цель возгласа — удержание внимания верующих, таким образом, «Премудрость» здесь эквивалент «Вонмем». То же самое должно быть сказано и о других случаях. На первом входе диакон призывает ко вниманию, чтобы люди встали при входе патриарха. «Премудрость» — прекрасное слово, полное библейских смыслов, и оно используется во избежание монотонного и слишком частого повторения «Вонмем».

> В завершение этой главы можно сказать несколько слов о веянии возду́хом^&*** над дарами во время чтения Символа веры. Этот обряд часто вызывает недоумение у христиан западного обряда. В греческом служебнике мы находим <два указания> касательно этого действия. Первая гласит: «Священник, подняв покровец, веет им над святыми дарами». Вторая — перед благословением «Благодать Господа нашего Иисуса Христа...» предписывает: «Священник, подняв покрове́ц с даров, откладывает его в сторону». Таким образом, согласно <указаниям>, есть два места, где следует возносить возду́х. На самом деле, так как Символ веры не является первоначальной частью литургии, оба предписания о снятии покровца — одно и то же правило. Сразу после начала Анафоры, когда диакон делает предупреждение «Станем добре...», священник снимает покровец с даров. У украинцев сохраняется эта старая традиция, и они снимают возду́х после «Верую». Предписание помахивания возду́хом очень недавнее и во многих местах не появляется вплоть до XIX века.

> Выводы

> <В этой второй главе, описывающей промежуток> от первого входа до Анафоры, мы могли видеть интересное литургическое развитие.

> Важно отметить, что в первой части литургии община слушает Слово Божие как единое целое. Возвышение в центре храма, называемое амвоном или бемой, вокруг которого стояли люди, помогало создавать единство между клиром и верующими. В начальной части литургии нет никакого заметного различия между епископом, священником и мирянами. Все должны услышать Слово Божие и таким образом очиститься. Кажется, литургия преподает нам очень важный урок: в ее начальной части всё, независимо от достоинства или рукоположения, равны в том, что касается личной потребности в научении через Слово Божие и в очищении, прежде чем начнется страшное таинство Евхаристической жертвы. Именно поэтому некоторые древние рукописи отмечают, что епископ надевает литургические облачения только возле жертвенника, когда клирики, очистившись, как избранные служители приступают к престолу.

> Теперь подходит время торжественного начала Анафоры, или канона византийской литургии.