> Дар Святого Духа, святой Дух – дар! Можем ли мы проникнуть в неизреченную глубину этой тайны, выразить ее в богословских понятиях? Можем ли мы понять, что исключительность этой нашей личной Пятидесятницы^* состоит в том, что мы получаем как дар Того, Кого Христос и только Христос имеет по природе: Святого Духа, сообщенного от века Богом Отцом Своему Сыну, Который нисходит на Христа у Иордана, являя Его как Помазанника как возлюбленного Сына и Спасителя; что, другими словами, мы получаем как дар Духа, который принадлежит Христу как Его Дух, который пребывает во Христе как Его Жизнь? Но тогда, в этой нашей личной Пятидесятнице, в миропомазании, Святой Дух нисходит на нас и пребывает в нас как личный дар Христа, получаемый от Его Отца как дар Его жизни, Его Сыновства, Его единения со Своим Отцом. "Дух, – говорит Христос, обещая Его приход, – от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое; и потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит Вам" (Ин. 16:14-15). И мы получаем этот личный дар Христова Духа не только потому, что мы уже Христовы по вере и любви, но потому, что эта вера и любовь заставили нас возжелать Его жизни, жизни в Нем, и потому что в крещении, крестившись во Христа, мы во Христа облеклись. Христос – Помазанник, и мы получаем Его помазание; Христос – Сын, и мы получаем сыновство; Христос имеет Духа, Который есть Жизнь Его, и нам дается участие в Его Жизни.

> И таким образом, в этом, единственном в своем роде, чудесном и поистине божественном помазании, Святой Дух, поскольку Он есть Дух Христов, дает нам Христа, а Христос, поскольку Святой Дух является Его Жизнью, дает нам Духа, который есть "Дух истины, сыноположения дарование, обручение будущего наследия, начаток вечных благ, животворящая сила, источник освящения" (молитва анафоры, литургия св. Василия Великого); или, как говорится в другой древней литургической формуле, "Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и Любы Бога и Отца, и Причастие Святаго Духа буди со всеми вами". Это дар и откровение человеку Самого Троичного Бога, знание Его, единение с Ним как Царство Божие и жизнь вечная.

 

<.....>

 

> Догматика определяет Святого Духа как Третье Лицо Троицы; в Символе Веры мы исповедуем Его как исходящего от Отца; из Евангелия мы знаем, что Он послан Христом как Утешитель, чтобы "наставить нас на всякую Истину" (Ин.16:13) и соединить нас со Христом и с Отцом. Каждое богослужение мы начинаем с молитвы, обращенной к Святому Духу: "Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй. Сокровище благих и жизни Подателю..." Преп. Серафим Саровский определяет христианскую жизнь как "стяжание Духа Святаго". Св. Павел определяет Царство Божие как "праведность и мир и радость во Святом Духе" (Рим.14:17). Мы называем святых носителями Святого Духа и хотим, чтобы наша жизнь была духовна.

> Поистине Святой Дух есть сердце Божественного Откровения и христианской жизни. Однако, говоря о Нем, чрезвычайно трудно подбирать слова – столь трудно, что для многих христиан учение Церкви о Нем как о Личности, Лице, потеряло свое конкретное, экзистенциальное значение и Он рассматривается как Божественная энергия – не как Он или Ты, а скорее, как Божественное Нечто. Даже богословие, безусловно утверждающее учение о Трех Божественных Ипостасях, говоря о Боге – особенно в связи с Церковью и христианской жизнью, – говорит о благодати, а не о личностном знании и опыте Святого Духа.

> Но в таинстве помазания мы получаем Самого Святого Духа, а не просто благодать: таково всегда было учение Церкви. Именно Святой Дух, а не некая божественная энергия, нисходит на апостолов в Пятидесятницу. Именно к Нему, а не к "благодати", взываем мы в молитве, и именно Его стяжаем мы посредством духовного подвига. Таким образом, очевидно, что конечная тайна Церкви состоит в знании Святого Духа, в обретении Его, в единении с Ним. И исполнение крещения в святом помазании есть личный приход и личное откровение человеку и пребывание в нем Самого Святого Духа. Но тогда естественно возникает вопрос: что это значит – знать Святого Духа, иметь Его, пребывать в Нём?

> Лучше всего можно ответить на этот вопрос, сравнив знание Святого Духа со знанием Христа. Само собой разумеется, что для того чтобы знать Христа, любить Его, принимать Его как конечный смысл, содержание и радость жизни, я должен сначала что-нибудь знать о Нем. Человек не может веровать во Христа, если он ничего не слышал о Нем и Его учении, а знание о Христе мы получаем из апостольского учения, из Евангелия и от Церкви. Но не будет преувеличением сказать, что относительно Святого Духа этот порядок – сначала знание о Нем, потом знание Его, а потом единение с Ним – должен быть обратным. Нет ничего, что бы мы могли знать о Святом Духе. Даже свидетельство тех, кто поистине познал Его и был в единении с Ним, не значит для нас ничего, если мы сами не обладаем подобным опытом. Каково же на самом деле может быть значение слов евхаристической молитвы литургии св. Василия Великого о Святом Духе: "Дух истины, сыноположения дарование, обручение будущего наследия, начаток вечных благ, животворящая сила, источник освящения"? Когда один ученик попросил преп. св. Серафима Саровского точнее объяснить, что есть Святой Дух, святой ничего не стал объяснять, но позволил этому ученику разделить с ним опыт наития Св. Духа, который тот описывает, как ощущение "необыкновенной сладости", "необыкновенной радости во всём сердце", "необыкновенной теплоты", что и является ощущением Святого Духа, так как, по словам преп. Серафима, "когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человека преисполняется неизреченною радостию; ибо Святой Дух радостотворит всё, к чему бы Он ни прикоснулся..."

> Всё это означает, что мы знаем Святого Духа только по Его присутствию в нас, присутствию, которое проявляется, прежде всего, невыразимой радостью, миром и полнотой. Даже в обычном человеческом языке эти слова – радость, мир, полнота – относятся к области, не поддающейся точному описанию, по самой своей природе находящейся за пределами слов и определений. Они относятся к тем моментам жизни, когда жизнь преисполнена жизнью, когда не испытываешь ни недостатка в чем-либо, ни стремления к чему бы то ни было, и нет ощущения ни тревоги, ни страха, ни печали. Человек всегда говорит о счастье, и действительно, жизнь и есть поиск счастья, стремление к своему самоосуществлению. О присутствии в нас Святого Духа можно сказать, что это и есть наполнение нас истинным счастьем. И так как это счастье приходит не от какой-либо внешней причины, как это бывает с нашим жалким и хрупким мирским счастьем, которое исчезает вместе с исчезновением причины, его вызвавшей, и не связано ни с чем в нашем мире, но в то же время есть радость обо всём, это счастье должно быть плодом присутствия, пребывания в нас Кого-то, Кто Сам есть Жизнь, Радость, Красота, Полнота, Благословение.

> Этот Кто-то и есть Святой Дух. У нас нет ни иконы, ни какого-либо изображения Его, ибо Он не воплощался, не принимал человеческого облика. Но когда Он приходит к нам и пребывает в нас, все становится Его иконой и откровением, единением с Ним, знанием Его. Ибо это Он делает жизнь жизнью, радость радостью, любовь любовью и красоту красотой, и поэтому Он и есть Жизнь жизни, Радость радости, Любовь любви и Красота красоты. Он, Который скрыт за всем и над всем присутствует, обращает все творение в символ, таинство, ощущение Своего присутствия, делает встречей человека с Богом и единением с Ним. Он находится не "вне" и не "поодаль", потому что Он освятитель всего, но Он являет Себя в этом освящении, как бы находясь вне этого мира, вне пределов того, что существует. Через это освящение мы познаем Его, а не безличное Божественное Нечто, хотя никакие человеческие слова не могут определить и поэтому выделить как объект Того, Чье Откровение как Лица состоит в том, что Он открывает нам все и вся как единственное, как субъект, а не объект, всё превращает в личную встречу с невыразимым Божественным Ты.