> Продолжая в этой беседе начатую нами раньше серию бесед о святых как главных выразителях духа и воплощении христианства^*, мы остановимся сегодня на двух братьях, которым суждено было стать первыми официальными, или, как говорит Церковь, канонизированными святыми молодого христианства русского народа. Братья эти – Борис и Глеб, сыновья крестителя Руси князя Владимира, которых в 1015 году, после смерти Владимира, умертвил их старший брат Святополк.

> Внешняя история этого двойного, явно политического убийства несложная, и она достаточно подробно изложена в русских летописях. Смерть отца «застает Бориса в походе на печенегов... он возвращается в Киев и дорогой узнаёт о намерении Святополка убить его. Он  решает не противиться брату, несмотря на уговоры дружины, которая после этого оставляет его. На реке Альте его настигают убийцы... В своем шатре князь проводит ночь на молитве, читает утреню... ожидая убийц». Наконец, убийцы «врываются в палатку и пронзают его копьями». Его брата «Глеба убийцы настигают на Днепре, у Смоленска, в устье Медыни… Предупреждение брата Ярослава, застигшее Глеба у Смоленска, не останавливает его. Он не хочет верить в злодейство брата Святополка… Ладья убийц встречается с ладьей Глеба, тщетно умоляющего о сострадании. По приказу Горясера (вождя убийц. – Прот. А.Ш.) собственный повар Глеба перерезает ножом его горло»²⁸⁹. Вот внешняя канва. Но, как замечает выдающийся историк русской святости профессор Георгий Петрович Федотов в своей книге «Святые Древней Руси», канонизация Бориса и Глеба, их необычайная популярность в Русской Церкви и сам этот факт, что своими первыми святыми молодая Русская Церковь избрала жертв, казалось бы, обычного в то время политического преступления, а не мучеников за веру или героев монашеских, аскетических подвигов, «ставит перед нами… большую проблему»²⁹⁰. В жизни Бориса и Глеба мы не видим столь привычных в религиозной литературе чудес, подвигов, исключительного героизма, необычайной нравственности или молитвенности. И потому вместе с Федотовым уместно поставить вопрос: в чём Русская Церковь и весь русский народ видели святость князей? В чём видели смысл их христианского подвига?

> На этот вопрос Федотов отвечает так: «Память святых Бориса и Глеба была голосом совести в междукняжеских удельных счетах, не урегулированных правом, но лишь смутно ограничиваемых идеей родового старшинства»²⁹¹. Но эта политическая идея – не главное: главное, продолжает он, это «евангельское обоснование подвига»²⁹². Князь вспоминает о смирении, повторяет слова Писания: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать»; о любви: «Кто говорит: Бога люблю, а брата своего ненавидит, лжец есть»; всего же сильнее – это мысль о мученичестве: «Аще кровь мою пролиет, – говорит Борис, – мученик (т.е. свидетель. – Прот. А.Ш.) буду Господу моему». И эти слова он повторяет дважды. Вольное мучение есть подражание Христу, совершенное исполнение Евангелия. Со слезами идет он на горькую смерть, как говорит сказание, благодаря Бога, что сподобил его «все престрадати любве ради словесе Твоего». Убийцы уже в шатре, а последние слова святого всё те же: «Слава Тебе, что сподобил меня труда, т.е. подвига святых мучеников. Ты знаешь, Господь мой, что не противлюсь и не сопротивляюсь». Замечательно, что мученичество князей лишено всякого подобия героизма: не твердое ожидание смерти, не вызов силам зла, которые столь часто слышатся в страданиях древних христианских мучеников. Напротив: летописи подчеркивают их человеческую слабость, их жалостную беззащитность. Сказание ярко рисует мучительную трудность отрыва от жизни, горечь прощания с этим «прелестным светом». Не об отце лишь плачет Борис, но и о своей погибающей юности. В нём всё время идет борьба между двумя порядками чувств – жалости к себе самому и возвышенного призвания к соучастию в страстях Христовых. После первых ударов убийц Борис находит в себе силу выйти из шатра и попросить их: «Братия моя милая и любимая! Мало ми время дайте, да помолю ся Богу моему». И лишь после этой последней жертвенной молитвы он находит в себе силы, хотя и по-прежнему «слезами облився», сказать палачам: «Братие! Скончайте службу вашу, и да будет мир брату моему и вам, братие!»

> Еще более поражает своим трагическим реализмом смерть Глеба. Здесь всё сказано, чтобы пронзить сердце острой жалостью. Юная, почти детская жизнь трепещет под ножом убийц, и ни одна черта мужественного примирения, вольного избрания не смягчает ужаса бойни почти до самого конца. Глеб до встречи с убийцами, даже оплакав Бориса, не верит в жестокий замысел Святополка. Уже завидев ладью убийц, он радуется, «целование чаяше от них прияти». Тем сильнее его отчаяние, тем униженнее его мольбы: «Не режьте лозы, не до конца возросшия!» Однако уже это причитание кончается выражением беззлобного непротивления: «Аще ли крови моей насытити ся хотите, в ваших руках есмь и брата моего, и вашего князя». Молитва, начавшаяся с горькой жалобы, оканчивается выражением убеждения, что он умирает за Христа. Федотов пишет: «Думается, в полном согласии с древним сказателем мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христа оставляется в мiре для страдания, и всякое невинное и невольное страдание в мiре есть страдание за имя Христово. А дух вольного страдания – по крайней мере в образе непротивления – торжествует и в Глебе над его человеческой слабостью»²⁹³.

> В образе Бориса и Глеба идея жертвы, отличная от героического мученичества, выступает с особой силой. Через жития «святых страстотерпцев», как назвала их Церковь, образ кроткого и страдающего Спасителя вошел в сердце народа навеки, как самая заветная его святыня. Святые Борис и Глеб создали на Руси особый чин страстотерпцев – «самый парадоксальный чин русских святых». И именно они, эти «непротивленцы», как это ни странно, по смерти становятся в народной вере «во главе небесных сил, обороняющих русскую землю от врагов»²⁹⁴. «Но этот парадокс, – отмечает Федотов, – конечно, является выражением основного парадокса христианства: Крест, символ всех страстотерпцев, из орудия позорной смерти становится знамением победы»²⁹⁵.

> Таково начало понимания святости у нашего народа. Сердце и память его пленили не герои, а вот эти слабые и человечные братья, нашедшие в себе одну силу – поставить любовь выше силы. И потому в сердце и в памяти народной победившие, оставшиеся живыми.

 --------------------------------------------------------------- 

|        Буду благодарен за материальную поддержку проекта.     |

|           Как это можно сделать, описано на странице          |

|                   www.messia.ru/pomoch.htm.                   |

 --------------------------------------------------------------- 

--

 Да благословит вас Распятый и Воскресший!

редактор-составитель рассылки        mailto:mjtap@ya.ru

   Александр Поляков, священник                

                     (запасной адрес: alrpol0@gmail.com)

–--------------------------------------------

*Вот та Весть,

 что мы от Него услыхали и вам возвещаем:

 Бог есть свет

 и нет в Нём тьмы никакой!

 Если скажем: "Мы сопричастны Ему", -

 но живем, как и прежде, во тьме,

 значит, мы лжем

 и живем не по правде.

 Но если живем мы в свете,

 как и сам Он - в свете,

 значит, мы сопричастны друг другу

 и кровь Сына Его, Иисуса,

 очищает нас от любого греха.

 Если скажем, что мы безгрешны,

 значит, мы вводим себя в заблуждение

 и истины нет в нас.

 Если признаем наши грехи,

 Он, справедливый и верный,

 простит нам грехи

 и очистит от всякого зла.

 Если скажем: "Мы не грешили", -

 значит, Его выставляем лжецом

 и нет в нас Слова Его.

*Детки, я пишу это вам, чтобы вы не грешили.

 Если же кто согрешит, у нас есть перед Отцом Заступник -

 Иисус Христос, Он праведен.

 И Он сам - искупительная жертва за наши грехи,

 и не только за наши, но и за грехи всего мира.

 Вот как мы можем узнать, знаем ли мы Его -

 мы знаем Его, если исполняем Его заповеди.

 Кто говорит: "Я знаю Его", но не исполняет Его заповедей,

 тот лжец, в нём нет истины!

 А кто исполняет слово Его,

 в том Божья любовь воистину достигла совершенства.

 Так мы можем узнать, в Нём ли мы.

 Кто говорит, что он в Нём,
  тот должен и жить так, как жил Он.* (1Ин.1:5-2:6/*/)

* * *

Иисус сказал:

'Небо и земля пройдут бесследно, / но слова Мои не пройдут!

 А о дне том и часе не знает никто: /

 ни ангелы на небесах, ни Сын - / знает только Отец!

 Смотр`ите же, не дремлите!
 Вы не знаете, когда наступит час.

 Час тот - как человек, который, уезжая,
  оставил дом свой на рабов

 и дело поручил им каждому свое,

  а привратнику велел не смыкать глаз.

 И вы не смыкайте глаз!

  Вы же не знаете, когда вернется хозяин дома:

 вечером, в полночь,
  в час, когда запоют петухи, или утром.

 Как бы Он, вернувшись внезапно, / спящими вас не застал!'

                                         (Мк.13:31-36/**/)

*********************************************

/*/ включает апостольское чтение четверга.

/**/ часть еванг.  чтения четверга.

В цитатах из Нового Завета в 'подвале' выпусков обычно используется  перевод В.Н.Кузнецовой www.messia.ru/biblia/nz/kuzn/index.htm

 HTML-версия в архиве -> messia.ru/rasylka/014/3053.htm#0

     Архив рассылки + подписка  ->   messia.ru/rasylka/#0

»Страничка сайта вКонтакте«

 страничка сайта в facebook: www.facebook.com/messia.info

*********** Сайт "Христианское просвещение" -> www.messia.ru