=рассылка *Мысли о вере и Церкви*= Милость
и мир да будут с вами полной мерой –
/см. предыдущие части в #4110, #4114/ > 61. Главный духовный тезис христианства таков: если после познания / прикосновения к Богу структура нашего мышления по-прежнему противопоставляет людей и поступки, то совершенно неважно, что́ именно у нас в приоритете. Мышление и суждения такого христианина не будут принципиально отличаться от языческих, то есть христианство не выступает как новая религия. Человек, который выводит свое преимущество, противопоставляя «плохих» и «хороших», остается тем же, какую бы версию атеизма или религии он ни выбрал. В этом отношении расизм, фашизм, национализм и народное христианство структурно мыслят одинаково. > 62. «Причастный» и «жаждущий» типы богообщения. Святые представители «жаждущего» типа недополучают Бога, которого жаждут, из-за неспособности к «причастному» типу богообщения. Ни один тип христианства не лучше и не хуже другого, они просто разные. В своей жажде и стремлении «жаждущий» христианин может быть во много раз трепетнее и героичнее «причастного». Но признаком того, что он не видит Бога, является его искреннее согласие с набором идентификаторов духовности, которые по своей сути являются материалистическими заменителями (суррогатами духовности). > 63. «Жаждущим» Бог нужен для успеха, здоровья, денег и т.п. Если бы они точно узнали, что Бог неэффективен, то спокойно бы отвергли Его. Здесь и проходит граница между Ветхим и Новым Заветами. Иисус не помог Израилю, обнажил Свою немощь и был отвергнут иудеями. А для христиан эта немощь стала божественной. > 64. Народное христианство характеризуется большой степенью зависимости от культурного окружения. Эта черта социальности вообще свойственна тоталитарным обществам, средневековой ментальности или просто людям с непритязательными духовными запросами. > 65. Народный тип христианства приходит к общерелигиозной формуле: задобри Бога, иначе он сделает тебе плохо. В этом случае все христианские послания о свободе и легкости заповедей становятся бессмысленными народное христианство обессмысливает духовное христианство. > 66. «Жаждущих» часто порицают за слепую веру. Она действительно слепа, т.к., говоря о Боге, ориентируется не на Бога, а на человеческие правила веры, указы священноначалия, традицию. Но порицать за это с точки зрения причастности несправедливо: мы призваны любить другого не за то, что он такой, как мы, и даже не за то, что он может стать таким, как мы, а как любит Бог за то, что он другой, за то, что он не мы. > 67. Главным в духовном христианстве является личный опыт встречи с Богом. > 68. Апостол Павел пишет: "Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии". Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы дети Божии (Рим.8:14-16). То есть не внешние признания юрисдикций, архиереев и священников, а Сей самый Дух свидетельствует о полноценности нашего христианства. Приняв Духа усыновления, мы не должны снова жить в страхе справок, запретов и постановлений епархиальной бюрократии. > 69. Люди, не способные принять христианство как качественно иную духовную жизнь, вынуждены определять понятие «духовность» (то, что не дано) через посредство других понятий, то есть на основании материальной эмпирики (того, что дано). Неспособные к христианской глубине духовной жизни вынуждены обращаться к внешним текстам и критериям, о них спорить, с ними связывать незыблемость веры. > 70. Уже апостол Павел отделял «духовных» от «душевных» не по степени греховности, а по типу веры. Деление людей на «духовных» и «душевных» у апостола обходится без унижения последних, как было у гностиков. > 71. Сам принцип неуниверсальности христианства, то, что высшая его сокровенная тайна открыта только духовно верующим, свидетельствует о существовании аккуратного, но принципиального отмежевания от «душевного» типа христианства. > 72. Апостол Павел разделяет христиан на категории «немощный в вере» и «свободный во Христе». Апостол считал борьбу с жизненными благами вторичной по сравнению с любовью к немощному брату во Христе. > 73. Часть христианских подвижников в своих суждениях о духовности вынуждены ориентироваться в материальном поле явлений. Откуда получается: чем строже ты постишься, тем ты духовнее. Для апостола материальные предписания не относятся к духовной жизни, ибо "Царствие Божие – не пища и питие, но праведность, и мир, и радость во Святом Духе" (Рим.14:17). > 74. В современной жизни существует структура, предписывающая личности ее восторги, печали и интересы (как закадровый смех указывает на юмор, а церковная обстановка указывает на святость). > 75. Рядовому верующему (который маловер) необходим «другой настоящий», который «действительно верит», необходима идея праведника. > 76. Идея праведника, как подлинного человека без недостатков, является расистской по своей структуре. Попадая в тоталитарное мышление, свойственное прошлым эпохам, она незаметно проваливается в попытку вывести новую формацию людей через переформатирование существующих. > 77. Архетип рафинированного человека общее место всех древних культур. Но он входит в противоречие не только с действительностью, но и с Христовой проповедью, которая учит принимать действительность как сакральную. > 78. Культ святого, определяемого по критериям идеальности, есть отрицание христианства. > 79. Поиск признаков святости всегда больше характеризует ищущего, чем святого. > 80. Критерий
«по плодам» для определения святости и истинности не годится,
потому что: > 81. Увидеть чью-то духовность, не будучи духовным, невозможно. У душевных людей нет шансов судить о святости святых. Но народная потребность в этом остается. > 82. Одномерность мировосприятия делает возможным и необходимым конвертирование духовности в материальные эквиваленты. Настойчивое требование добрых дел и «плодов покаяния», представленное как необходимость презентации веры (=связи с Богом), есть требование тех, кому «не дано» воспринимать духовность вне материального формата. Требование «плодов покаяния» есть свидетельство их духовной слепоты: самого покаяния как духовного акта для них не существует, почему они требуют сделать этот акт видимым, полезным, не видя в нём иначе никакого смысла. > 83. Духовность как явление утилизируется до уровня полезных дел «гражданского гуманизма». В итоге духовный опыт «вера-во-Христа» в рамках концепции «вера = дела» лишается смысла. Необходимы пресловутые дела. Но для этого вовсе не нужен Христос и Бог. Добрые дела и требуются, и исполняются вне всякой веры. Любой вид конвертации духовности в формат, приемлемый для внешнего восприятия, предполагает упрощение, искажение, но чаще всего полную подмену духовности общими гуманистическими ценностями. > 84. Такое смещение предполагает, что ценность религии может быть подтверждена гражданской и культурной полезностью. Это представляет религию придатком гуманизма, с чем ни одна религия не согласится. Таким образом, требование предъявить свою веру в материально видимом формате стоит не фундаменте материализма. > 85. Тип фарисейской святости хронически болен необходимостью предоставлять плоды духовности. Дело не в самих фарисеях, а в жажде народа видеть святость невооруженным глазом и наивной вере в то, что она может и должна быть видима. > 86. В современную эпоху угол зрения сместился настолько, что аспекты, которые в Средневековье служили очевидным доказательством святости, сегодня вызывают сочувствие. Критерии определения святости как духовного успеха утеряны. > 87. Святость не может быть доказана чем-либо. Но для большинства христиан определенность в этой области важна. > 88. Можно ли конкретно определить духовные успехи православных? Ответ бывает двух видов: 1) посмотри́те на жития святых 100-1700-летней давности; 2) вот есть старец такой-то, принимает в монастыре таком-то. Но житийные тексты больше свидетельствуют о таланте писателей, чем о реальных людях. А старец в монастыре в глазах современника выглядит довольно искусственным образцом святости: он продолжает имитировать одежды подвижника древности, а то, что он существует только в монастырском заповеднике, свидетельствует о его социальной дегенерации. > 89. Духовные установки древности не пригодны для переноса в XXI век. Причина в трех значительных различиях эпох: 1) в различном содержательном наполнении основных понятий, 2) в различной оценке духовных состояний, 3) в смене задач самой духовной жизни. > 90. С христианской точки зрения, при встроенности в обрядовые цепи фраз и действий человеческое «Я» становится необязательным, а значит, античная культура обесчеловечивает. Древние монахи меняли религиозно-культурный вектор на противоположный: отшельничали, носили плохую одежду, ели плохую пищу и помалу, отказывались от секса, танцев, зрелищ и т.п. Это было полноценным знаковым заявлением, понятным для той культурной эпохи, о неповторимом «Я», стоя́щем перед Богом. Сегодня подобные действия воспринимаются иначе как асоциальность, презрение к людям, невроз, специфическая индивидуальная потребность но не подвиг благочестия.
#
Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах –
-- Да благословит вас Распятый за нас и Воскресший!
Александр
Поляков, священник mailto:mjtap@ya.ru [Другие
способы связи: Телеграм;
Whatsapp: alrpol; Скайп: alr_pol;
--------------------------------------------- *Один
человек из толпы сказал Иисусу: ********************************************* /#/ евангельское чтение понедельника. В цитатах из Нового Завета в 'подвале' выпусков обычно используется перевод В.Н.Кузнецовой messia.ru/biblia/nz/kuzn/index.htm.
Выпуск в архиве –> messia.ru/rasylka/021/4119.htm
Поделиться
(при просмотре выпуска на сайте):
Архив рассылки + подписка –> messia.ru/rasylka/#0
Следить
за новыми выпусками рассылки и другими материалами сайта можно
странички сайта ХП: »вКонтакте« / facebook
************ Сайт "Христианское просвещение" -> messia.ru | |||||
|