20 Но вы не так познали Христа; 21 потому что вы слышали о Нем и в Нем научились,- так как истина во Иисусе,- 22 ОТЛОЖИТЬ ПРЕЖНИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ ВЕТХОГО ЧЕЛОВЕКА, истлевающего в обольстительных похотях, 23 а обновиться духом ума вашего 24 и ОБЛЕЧЬСЯ В НОВОГО ЧЕЛОВЕКА, созданного по Богу, в праведности и святости истины. 25 Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу. * * * К.С.Льюис. Просто христианство (IV.7. Воображение) ../../r2/1/189.htm см. вып. www.messia.ru/rasylka/006/1638.htm#0, www.messia.ru/rasylka/006/1639.htm#0 * * * Романо Гвардини. ГОСПОДЬ (VI.10. НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК) http://www.krotov.info/libr_min/g/guardini/gosp_6.html <....> Сущность Бога можно понимать по-разному. Можно сказать, что Он - Основатель всякого смысла и Создатель всякого бытия, Всевышний Владыка и Властелин всего, что происходит, Всеведущий и Всеправедный, Святой и Любящий... Но существуют и другие определения Бога, порожденные самой жизнью в вере и содержащие нечто особо впечатляющее. Так, можно сказать о Боге следующее: чем сильнее сказывается Его присутствие в человеке, чем глубже Он пронизывает его, тем в большей мере человек обретает собственное «я». Это кажется противоречивым, в действительности же это — предельно точное выражение сущности Бога. Ибо Бог - вовсе не «Другой». Он вовсе не Некто, пребывающий наверху, и мы с ним отнюдь не отделены друг от друга. Со всем, что есть во мне, я живу посредством Него. Чем больше Он направляет на меня Свою творческую силу, тем реальней становлюсь я как личность. Чем более мощным потоком Он посылает мне Свою любовь, тем более я становлюсь самим собой. Христос же - Бог в чистом и полном смысле этого слова, Логос, через Которого сотворено было всё, и я в том числе. Его присутствие во мне одно только и может сделать меня тем существом, которым я должен быть по воле Божией. Для твари быть самой собой не означает самодостаточность, - желать этого было бы мятежной, страшной и вместе с тем, в небесном ракурсе, смехотворной попыткой подражать самобытности Бога. Напротив, человеческое «я» постоянно вырастает из Божиего творчества. Подлинное «я» человека - это «я в Боге», и здесь, во глубине Духа Христова, Который есть Логос, оно получает свое завершение. Человек обретает свою суть, находясь во Христе. Павел говорит и больше: Христос есть живой образ христианского существования... У каждого человека есть свой образ. Под этим мы подразумеваем то, что связывает воедино наши самые различные свойства: силы, действия. Я, сейчас работающий, - тот же, кем я был, когда отдыхал до этого, и кем буду, когда позже встречусь со своим другом. Во всех переменах я неизменно узнаю себя; во мне живет некий основной образ, выражающийся в разнообразии, - таком разнообразии, что часто кажется невозможным свести его к какому-либо единству. Чем маленький ребенок похож на взрослого человека, мальчик на старика? А они, тем не менее — одно и то же лицо, потому что в течение жизни тот же основной образ все время раскрывается по-новому, всегда оставаясь однако тем же... Павел же говорит: став христианином, ты принял в себя новый образ. Он объемлет все, что ты представляешь собой от природы: твое тело и твою душу, все множество твоих занятий и свойств, ибо природным образом твоей личности Он овладел, как материалом, чтобы выразить в нем Себя, как подлинный и окончательный образ. Этот образ - духовный Христос, каким Он желает открыть Себя в условиях твоего существования и в твоей деятельности. Как твоя душа представляет собой творческую силу твоего тела, так Он - творческая сила и твоей души и твоего тела - всего твоего существа. В Послании к Римлянам сказано: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы он был первородным между многими братьями» (Рим 8.28-29). Аналогичную мысль находим во втором Послании к Коринфянам: «Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор 3.18). О пастырях и учителях Церкви Послание к Ефе-сянам говорит: «И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф 4.11-13). Образ, который христианина делает христианином и должен пронизывать все его поведение, связывать воедино все различные явления его жизни и проявляться во всем, это - Христос в нем. В каждом в отдельности Он живет по-иному: в мужчине иначе, чем в женщине, в ребенке иначе, чем во взрослом человеке, в человеке одной одаренности иначе, чем в человеке другой одаренности, в зависимости от разных времен и обстоятельств, от радостей или горестей, от работы и окружения. Но Его присутствие неизменно. Через все многообразие и все перемены проходит единая связь становления, рост. В каждом христианине Он как бы по-новому проживает Свою жизнь: сначала Он - ребенок, а затем взрослеет, пока не достигнет зрелого возраста совершеннолетнего христианина. Растет же Он благодаря тому, что растет вера, укрепляется любовь, христианин все яснее осознает себя христианином и воспринимает свое христианское существование все глубже и со все большей ответственностью. Неслыханная мысль! Ее можно выдержать только веря, что Христос действительно есть итог всего, любя Его и стремясь слиться с Ним воедино. Мысль составлять с Кем-то одно целое - не просто сотрудничать и сближаться с Ним, но впустить Его в свое собственное «я» - разве это возможно вынести, если Его не любить, не считать, что через Него я обретаю свое подлинное «я», «я» чада Божия, и подлинное «ты», то есть Отца? Поэтому и сказано в Писании: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин 14.6). Мое «я» заключено во Христе и мне нужно научиться любить Его как Того, в Ком я имею свое подлинное бытие. Он - Логос, истина всех вещей, - ведь так сказано у Иоанна в первой главе. Значит и мое истинное содержание. В Нем основы моего «я». В Нем я должен искать себя, если хочу найти свою подлинную суть. Только при этой вере можно выдержать то, о чем говорит Павел, впрочем, если есть вера, это принимается с бесконечной благодарностью. Но так ли это на самом деле? Как можешь ты, Павел, утверждать нечто подобное, если люди таковы, каковы они есть? Разве изменились они от того, что стали христианами? Разве у них нет больше грехов? Разве не знаешь ты обо всем том низком, злом и ничтожном, что в них есть?... В Послании к Римлянам есть одно место, где Павел ведет речь о состоянии неискупленного, но в нем постоянно проскальзывает и другая тема: то, что в верующем человеке противостоит искуплению. Он говорит: «Знаю, что не живет во мне, то есть во плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу - уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый, я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха». (Рим 7.18-25; ср. такие места, как 1 Кор 3.3; Рим 8.12 ел. и др.)... Неужели, тем не менее, верно то, что ты говоришь?... Так же несомненно, как то, что Христос воскрес. Ибо искупление и новое рождение означает не то, что человек изменен по волшебству, а то, что в него заложено новое начало. Зло, о котором ты говоришь, налицо, но здесь же и новое начало. Христианин - не простое существо; хотелось бы даже сказать: он весь - борьба. Он - поле битвы, на котором сражаются двое: ветхий человек, закосневший в своей мятежной самости, и новый, вырастающий из Христа. «Вы слышали о Нем и в Нем научились - так как истина во Иисусе, -отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (Еф 4.21-24). Вся христианская жизнь есть борьба в нас этих двух «человеков». Христианин - не природное существо, а тайна, набросок грядущего. Мы должны верить в свою сущность, невзирая на всю противоречащую ей видимость. Вопреки тому, что мы в себе ощущаем, мы верим, что рождены заново, что несем в себе Христа, а тем самым и становление славы, которая некогда откроется миру, как сказано в восьмой главе Послания к Римлянам. Когда переходишь от Евангелий к апостольским Посланиям, замечаешь, что исчезло то понятие, которое там определяло все христианское существование, а именно - понятие следования за Христом. Теперь это слово нам едва ли встретится. Куда же делось ТО, что под ним понималось? Оно перешло в то самое, о чем здесь идет речь - теперь это переход от ветхого человека к новому. Следовать за Господом значит не подражать Ему буквально, но выражать Его в своей собственной жизни. Христианин не копирует жизнь Христа, что было бы неестественно и противно истине. Почти буквальное повторение Его жизни - крест и награда немногих; тут нам в первую очередь вспоминается святой Франциск Ассизский. Вообще же задача христианской жизни заключается в том, чтобы пережить Его в своем собственном существовании, в том материале, который дается нам повседневностью, во встречах с людьми, в совпадениях и переплетениях судеб, короче - во всем, что есть в нас и вокруг нас - в чем мы существуем. Насколько же такая жизнь глубже, содержательней, ближе к вечности, чем простое человеческое существование! Однако, мир - и это едва ли не самое страшное оружие в его борьбе против христианина -пытается лишить его этого сознания, внушая ему, что общечеловеческим является мирское сознание, а христианское - всего лишь его частный случай. Этим он лишает его связи с опорными точками его существования: понятиями о Всесвятом Боге и о пагубности греха. Если христианин допускает это, если он жертвует высотами и глубинами своего сознания, целеустремленностью своей жизни и ее подлинным мерилом, то становится меньше того, кто просто существует в мире. Важнейшая задача христианской духовности, которую мыслители и люди, живущие повседневностью, должны решать сообща - это вернуть сознанию, чувствам, воле людей представление о христианской жизни, как она есть. * * * http://agnuz.info/book.php?id=198&url=page25.htm (в кн.: А.АММАН :: ПУТЬ ОТЦОВ) ЛЕВ ВЕЛИКИЙ ПРОПОВЕДЬ НА РОЖДЕСТВО ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА 1. Возлюбленные братья, Спаситель наш родился в сей день, возрадуемся же. Изгоним из душ наших всякую печаль, ибо вот родилась жизнь, и сгинул смертный страх, и излилось на нас веселие обетования жизни вечной. Пусть все станут соучастниками нашей радости, ибо радость у всех одна: Спаситель наш, упразднитель греха и смерти, не обрел среди людей ни единого безгрешного и явился, дабы освободить всех. Да возликует святой, ибо награда его близка. Да возрадуется грешник, ибо ему уготовано прощение. Да возвеселится язычник, ибо призван .к жизни. Истинный Сын Божий, в полноте времен, осеняющей Его непостижимые предначертания, восприял человеческую природу, дабы примирить ее с ее Создателем; так же и диавол, виновник смерти, облекся в смертную плоть и был побежден ею; поверг природу и был повержен природой. Ради нас разыгралась эта битва, и нам была явлена величественная и необоримая приверженность; ибо сам Господь Всемогущий ополчился на жесточайшего врага Своего не в обличьи славы Своей, но облекшись нашей греховной плотию, по образу и природе подпав общей судьбе смертных, однако в Нем и образ, и природа наша отъединились от греха. Но несть в Нем греха И что читаем о рождении всеобщем, то здесь отнюдь не пригодно. Написано: «Кто родится чистым от нечистого? Ни один» (Иов 14,4). В сем же небывалом рожденьи Христовом нисколько не участвовала похоть плотская, и несть в нем печати греха. Девственница из царственного колена Давидова избрана была сосудом плода святого, Божескою и человеческого вместе, и зачала она в Духе прежде, нежели понесла ее плоть. И дабы в неведении о замысле Господнем не убоялась она свершения непредвиденного, услышала из уст ангела весть о том, что станет восприемницей Духа Святого. И она, реченная матерь Божия, ничуть не была оскорблена в стыдливости своей. Как ей было не провидеть зачатия чудодейственного, если над нею свершалась воля Всевышнего по слову Его? И верующая душа укреплялась в уповании своем предшествующим чудом с Елисаветой, нежданно обретшей чадородие: можно ли было усомниться, что Тот, Чьей милостью понесла неплодная, властен оплодотворить девственницу? Две природы неслиянные 2. Итак, Слово, бывшее у Бога, Бог Единый, Сын Божий, «и все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин 1, 3), соделался человеком, дабы избавить человека от вечной гибели. И, ничуть не умалившись в Своем достоинстве, Он соблаговолил унизить Себя до нас, став соприродным нам и не утратив природы Своей и поистине сочетал образ рабский с образом, соипостасным Отцу. И обе природы сочетались в Нем так, что низшая, восславившись, сохранилась, а уничижение природы высшей не умалило ее. Та и другая сущность предстали в Нем всецело и единолично, и облик человеческий воссиял, слабость осилилась, добродетель обрела предвечность. Дабы искупить отпадение человеческое, природа нетленная соединилась с бренною: истинный Бог и подлинный человек явлены в едином облике Господнем. Такое и надлежало нам исцеление, ибо так «единый посредник между Богом и человеками» (1 Тим 2, 5) возмог умереть, как мы, и внове воскреснуть. Вот, стало быть, и понятно, что бремя спасения нашего нимало не нарушило девственной чистоты Богородицы: она соблюла целомудрие и разрешилась истиной. Таковое рождение, о братья возлюбленные, как нельзя более подобало Христу, в Котором явлена и мощь, и мудрость Божия: таким образом Он разделил с нами бремя по человечеству и стал превыше нас в божественности Своей. Не будь Он сполна Богом, не имел бы власти принести нам исцеление; а не был бы доподлинно человеком, не явил бы нам образец. По рождестве Господа возликовали ангелы, воспевшие «Слава в вышних Богу» и возгласившие «на земле мир, в человеках благоволение» (Лк 2, 14). Ибо узрели созидание Иерусалима небесного в единении со всеми племенами земными. Как же должно было возрадоваться человеку в его уничижении при столь несказанном свидетельстве любви Божией, ежели и ангелы в высях своих предались такому ликованию! Возвеличение человеческое 3. Итак, братья мои дорогие, возблагодарим Бога-Отца за Сына Его в Духе Святом. Бога, Который, в безграничном милосердии своем, столь возлюбил нас, сжалился над нами и «нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом» (Еф2,5). Итак, стали мы в Нем тварью новой, чрез Него внове сотворенной. И должно нам «отложить прежний образ жизни ветхого человека» (Еф4,22). Мы, соучастники в Рождестве Христовом, отречемся же отдел плоти. Познай, о христианин, достоинство свое, ты сопричастен Божеству, так не возвращайся же к жизни, для тебя постыдной, к былой своей скверне. Помни, какому телу ты принадлежишь и какова глава тела сего! Помни, что, вырванный из-под власти тьмы, ты перешел в царство света, осиянное Богом. Посредством таинства крещения ты стал храмом Духа Святого, не отжени же властителя сего делами мерзостными и не окажись в полновластии диавола, ибо искуплен ты кровию Христовой. И Тот, Кто искупил тебя по милосердию Своему, судить тебя будет по истине, царство же Его, с Отцом и Духом Святым, есть во веки веков. Аминь. * * * Дитрих фон Гильдебранд :: СУЩНОСТЬ ХРИСТИАНСТВА: Глава первая http://agnuz.info/book.php?id=429&url=page02.htm ГОТОВНОСТЬ К ИЗМЕНЕНИЮ «Отложить прежний образ жизни ветхого человека... и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4, 22). Эти слова апостола Павла как бы написаны над теми вратами, через которые должен пройти каждый стремящийся достигнуть цели, что ставит перед нами Бог. В них заключается квинтэссенция всех тех изменений, которым должен подвергнуться крещеный, пока в нем не раскроется сверхъестественная жизнь, дарованная ему в купели. Поэтому любая истинно христианская жизнь должна начинаться с тоски по «новому человеку» во Христе и с внутренней готовности «совлечь с себя ветхого человека», изменить свою сущность. Решимость изменить себя бывает свойственна и нерелигиозным людям. Они хотят развиваться и совершенствоваться. Они верят в то, что можно чисто человеческими силами устранить все недостатки своей натуры. Все люди с высокими нравственными запросами осознают необходимость работы над собой, с помощью которой они могут изменить и раскрыть себя. В отличие от нравственно безразличного человека, отдающегося на произвол своего характера, им также свойственна готовность к изменению. Без нее вообще не было бы никакого духовного и нравственного роста. Но нечто совершенно новое начинается там, где человеку сияет свет Откровения. Уже тот, кто пришел к полному пониманию метафизического положения человека через откровение Ветхого завета, осознает глубокую рану, нанесенную человеческой природе первородным грехом: он знает, что ее не вылечить человеческими силами и что человек нуждается в спасении. Он сознает, что никакое раскаяние не загладит его вины и что никакая решимость, никакие естественные нравственные усилия не помогут возвратить ему райского блаженства. Поэтому им владеет глубокая тоска по спасителю, который снимет с него вину божественной силой и наведет мост через пропасть, отделяющую нас от Бога. Весь Ветхий завет пронизан этой тоской: «Боже! восстанови нас: да воссияет лице Твое, и спасемся!» (Пс. 79, 4). Это тоска по очищению, по преображению, которое позволило бы нам приступить к Богу, существовать перед лицом несказанно святого: «Окропи меня иссопом, и буду чист, омой меня, и буду белее снега» (Пс. 50, 9). Новый же завет содержит в себе призыв, далеко превосходящий всю эту тоску. Христос говорит Никодиму: «...Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3, 3). Христос, Мессия, является не только Спасителем, уничтожающим «долговые обязательства» и очищающим нас от всех грехов, но и подателем некоей новой божественной жизни, которая должна совершенно преобразить нас и превратить в «новых людей»: «Отложить прежний образ жизни ветхого человека... и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины». Хотя эту новую жизнь мы и получаем в крещении как чистый подарок Господа, ее раскрытие происходит не без нашего участия. Выбросьте вон старое скисшее тесто, дабы стать новым тестом, — говорит апостол Павел. Мы должны преисполниться желанием «стать другими», умереть в старом образе и сделаться новым человеком во Христе. Это страстное желание, эта готовность «истощиться», чтобы тем самым «Он мог возрастать в нас», есть первое элементарное условие преображения во Христе. Эта тоска является первичной установкой человека, которому воссиял «свет Христов», — установкой, ориентированной на Бога. Она представляет собой необходимое следствие осознания потребности в спасении, с одной стороны, и понимания призвания нас Христом — с другой. Преданность Христу включает в себя желание полностью преобразиться через Него, отказ от того, чтобы ограничить какими-либо условиями изменение через Него нашей натуры. Отличие готовности к изменению христианина от подобной готовности естественного идеалиста очевидно. Идеалист полон оптимизма в отношении своей природы как таковой. Он не видит глубинного измерения наших ошибок, не излечимой человеческими средствами раны, от которой страдает наша природа. Не видит нашей неспособности искоренить нравственный грех и начать действительное нравственное обновление собственными силами. Он не подозревает о принципиальной недостаточности любой естественной нравственности и о несравненно превосходящем достоинстве добродетели, основанной на сверхъестественном, и уж совсем ничего он не знает о ее настоящих масштабах, о святости. Поэтому его готовность к изменению отличается от христианской прежде всего в следующих пунктах. Во-первых, в данном случае речь идет об относительном изменении, имманентном развитии. Стремления идеалиста не направлены, как стремления христианина, на преображение «свыше» своей натуры как целого, на придание своей сущности совершенно иной формы, несравнимо превосходящей человеческую природу и все ее возможности. Он хочет не родиться заново, не стать радикально другим, а только совершенствоваться в рамках своих естественных способностей. Он хочет развить заложенные в его природе возможности и склонности и устранить то, что мешает этому развитию. Здесь часто заключается даже явное согласие с собственной природой, естественное доверие к ее тенденциям прежде всякого сознательного целеполагания, как это мы видим у Гете. Но в любом случае готовность к изменению ограничивается имманентным самосовершенствованием, она остается в рамках внутри-человеческого. У христианина же она связана с принципиальным преображением и спасением человеческого посредством Божественного — со сверхъестественным.