* * * http://krotov.info/yakov/4_faith_moi/ev_mt/23_35.htm * * * А.Мень: Всегда ли происходит воздаяние за зло? /rasylka/004/745.htm * * * Митр. Антоний - /rasylka/004/711.htm * * * А.Мень - www.messia.ru/rasylka/006/1417.htm#0 * * * Яков Кротов. ДЖОН ТОЛКИН http://www.krotov.info/yakov/6_bios/59/tolkien_final.htm www.messia.ru/rasylka/007/2022.htm#0 * * * Яков Кротов. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРЫ / ПРЕДАНИЕ http://www.krotov.info/yakov/3_vera/1_vera/17_predanie.htm Откуда мы знаем о Боге, вопрос не столь сложный, как откуда мы знаем о Каине и Авеле. Бог может открыться сию минуту, Он живой, а Каин — мертв. Откуда мы знаем, что там с ним было, что вообще что-то было? Почему мы уверены, что мы знаем правду, что ничего существенного не исказилось? Так нам передано. История Адама и Евы, Авеля и Каина веками передавалась устно, потом стала передаваться письменно, но "писание" всегда вторично по отношению к преданию. Все-таки сперва мы учимся говорить, потом писать. Даже в тех религиях, где исключительно почитают священные тексты, существуют предания, и иногда есть даже предания о том, что самое главное не записано, а передаётся от самых верных самым достойным. В этом есть снобизм, но правда в этом тоже есть: всё записать невозможно, как невозможно и отделить самое главное от второстепенного. В Библии записана масса второстепенного, а кое-что +не+ записано, хотя это было бы очень полезно. Например, в Библии записано, сколько стоили породистые египетские кони за тысячу лет до рождества Христова (2 Пар 1, 14), но не записано, сколько стоит безответственность, жадность, расхлябанность. Впрочем, как показывает опыт, составление подобных прейскурантов грехов (а их было составлено ужасно много за последнюю тысячу лет) намного бесполезнее, чем информация о стоимости лошадей три тысячи лет назад — насколько одна бесполезность может быть бесполезнее другой. Предание - буквально "пере-дание". В сущности, это просто слово "передача", только более возвышенное. Возвышенность эта не языка, которому совершенно все равно, идет ли речь о чем-то божественном или нет, а самого божественного, которое таково, что мы не смеем говорить "тройка" о Троице. Почувствовать, что слово "предание" равно "передаче" полезно. Для заключенного +передача+ - целое событие: это и витамины, и что-то, чего не купишь в тюремном ларьке, а главное, это весточка из мира свободы, напоминание о том, что его любят и помнят и ждут его возвращения. Для среднего "свободного" человека +передачи+ радио и телевидения тоже - вести из огромного и интересного мира, тоже - напоминание о том, что он кому-то нужен, что ради него строят телебашни и рассылают корреспондентов, рискующих жизнью для пары кадров в хронике. И "предание" - причем в его глубочайшем значении - нечто, что передается не с текстом, не по почте, а передается из рук в руки, с усилием и личным теплом, ради именно вас и вашего спасения не через абстрактное и холодное учение, а через вхождение в мир общения и любви. * * * Митрополит Сурожский Антоний ПЕРВЫЕ ПРОШЕНИЯ МОЛИТВЫ ГОСПОДНЕЙ http://www.mitras.ru/h_d/hd26.htm /...../ Господь нас пpизывает не называть Бога "своим" Отцом, как бы пpисваивать Его отцовство только себе. В пpитче о блудном сыне было два бpата. В жизни мы не одиноки; в жизни мы окpужены подобными нам дочеpьми и сыновьями Божиими, такими же блудными, потеpянными, pастеpянными, такими же ищущими, одинокими. И когда мы обpащаемся к Богу, называя Его Отцом, мы должны включить в свое обpащение всех тех, котоpые так же, как мы, нуждаются в Его отцовстве. В тот момент, когда мы Его пpизнаём своим Отцом, а дpугих исключаем, мы пеpестаем быть Его детьми более тpагично, чем когда мы гpешим пpотив Него, потому что, отвеpгая Его любовь к дpугим, мы отвеpгаем Его Самого и любовь Его. Поэтому в тот момент, когда мы говоpим +Отче наш+! – в нас должен подниматься голос всех тех, кто, подобно нам, изменник, подобно нам – пал, подобно нам – ушел из отчего дома в стpану далекую, и кто, может быть, еще не понимает бедственности своего положения, может быть, еще нуждается в том, чтобы гоpе его пpобудило, чтобы в нем воскpесло воспоминание иного вpемени и он смог бы тоже двинуться в путь. И это является как бы коpенным, абсолютно необходимым условием, потому что Цаpство Божие – это Цаpство взаимной любви. Нам не может быть места в Божием Цаpстве, если в нас остается безpазличие, холодность, отсутствие любви или, тем более, отвеpжение дpугого. И в момент, когда мы называем Бога – Отцом, мы должны усилием веpы, усилием воли, усилием всего своего существа пpизнать, что все мы – бpатья и сестpы. Да, есть бpатья близкие и сестpы близкие, есть и далекие. В начале книги Бытия мы видим, что одного бpата звали Авелем, а дpугого – Каином; да, но не нам судить. Каин убил Авеля, но Авель не пpотивился... И в течение всей истоpии нашей хpистианской веpы у всякой жеpтвы, у всякого мученика была власть пpощать именем Божиим. Как Хpистос сказал: +Пpости им, Отче, они не знают, что твоpят...+ * * * ! Митрополит Сурожский Антоний УРОКИ ВЕТХОГО ЗАВЕТА http://www.mitras.ru/h_d/hd23.htm /нчало см.: www.messia.ru/rasylka/008/2140.htm#0/ Авраам жил, как теперь можно было бы выразиться, в языческой стране, он сам в то время был тем, что мы теперь назвали бы язычником, но он был человек праведный, стремящийся всей душой, всем своим существом к почитанию Бога, к познанию Бога, к служению Ему, к верности – ради Бога – и людям. И вот в какую-то ночь он услышал голос, назвавший его по имени: Авраам... Он понял, Чей то был голос. Звучал ли этот голос в его ушах или в его сердце, мы знать никогда не будем; мы одно знаем: когда он услышал этот голос, он узнал сразу, внутренним чутьем, что с ним говорит Живой Бог; он спросил этого своего Бога, чего Тот от него ожидает, и Бог ему ответил: Он приказал Аврааму выйти из своего народа, выйти из своего племени, удалиться от самых близких людей и идти, куда Бог его поведет. В каком-то отношении это возвращение к состоянию < Авеля : "будь свободен от всего, что тебя связывает, порабощает, приковывает к земле, и иди, и Я буду тебя вести: вести внутренним чутьем, вести обстоятельствами твоей жизни, вести туда, куда Я хочу тебя привести в конечном итоге". И Авраам встал, собрал свою семью и ушел. Ушел, если можно так выразиться, "куда глаза глядят", не зная, куда он идет, зная только одно: что Бог верен, что Бог не лжет и что Бог призвал его идти куда-то с какой-то целью. И его доверие к Богу было настолько сильное, простое, что он никакого вопроса Богу не поставил, не спросил "куда?" и "зачем?", а только пошел как бы по вдохновению, услышав этот зов. И пришел он в ту землю, которую назвал землей обетованной (мы в христианскую эру называем ее Святой землей); и там он осел. Это первая черта, которую мы находим в вере: способность поверить Богу, способность быть уверенным в том, что превосходит наши пять чувств. Так определяет веру Послание к евреям: +уверенность в вещах невидимых+ (Евр 11:1). Бог не давал Аврааму никакого знака извне, Он говорил к нему как бы из сердца в сердце, из ума в ум, из души в душу, и созвучье между его душой и гласом Божиим оказалось настолько совершенно, что Авраам отозвался немедленно и всецело и пошел туда, куда ему Бог назначил идти. Это первая черта веры: способность быть уверенным в том, что происходит в твоем сердце, в твоем уме, не потому что есть какие-то доказательства, а потому что есть внутренняя уверенность в этом. Это относится не только к вере в Бога. Мы так, например, относимся к опыту любви. Мы уверены, что полюбили этого человека, не потому что у него такие или другие свойства, а потому что это ОН или ОНА. Это относится также к нашему восприятию красоты. Мы восклицаем: Как прекрасно! – и не можем объяснить, не можем разложить красоту на составные части. Мы уверены в ней раньше, чем сумеем ее разобрать и объяснить. /Дальше - об Аврааме.../ * * * Митрополит Антоний Сурожский НЕДЕЛЯ 19-я ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕ http://www.mitras.ru/archive/031012.htm Сегодняшнее Евангелие <(Лк.6:31-36)> говорит о любви, и нам так часто кажется из опыта наших земных отношений, что между справедливостью и любовью лежит почти непроходимая пропасть. Мы то и дело попадаем в ловушку: стараемся быть милостивыми - и бываем несправедливы, стараемся быть справедливыми, и оказываемся жесткими. Недаром один великий писатель прошлого сказал, что судья, одновременно, и больше человеческого уровня, и меньше его. Больше - потому что у него превосходящая человека власть судить и осудить; меньше - потому что ему не дано проявлять милосердие. И однако, Священное Писание говорит нам, что в Боге сошлись милость и правда. Но правда, справедливость, которую мы находим в Боге, настолько отличается от той справедливости, которую стараемся проявлять мы! Проявить справедливость для нас означает, что мы выносим справедливое суждение и затем либо отзываем его, либо даем прощение, но при этом неспособны внутри самих себя примирить сострадание и строгость. Так часто, когда мы хотим быть справедливо-суровыми и тем самым помочь человеку, нам приходится приказать сердцу умолкнуть. Бог так не поступает. Христос говорит в Евангелии, что наша праведность должна превзойти праведность книжников и фарисеев, тех людей, которые стараются быть праведными перед Богом, быть в Его глазах беспорочными. Но в чем правда Божия? Из Ветхого и Нового Заветов можно видеть, что правда Божия в первую очередь состоит в том - и мера этой правды порой устрашает нас до ужаса - чтобы признать за другим его право быть самим собой, даже если он неправ, даже если идет дурным путем. Разумеется, это не означает, что мы можем примиряться со злом, принять злые пути. Но мы должны научиться различать - как это делает Бог - между злым поступком и человеком, его совершающим, между смертной болезнью человека, раненного грехом, охваченного злом, и самим человеком, которого Бог возжелал и возлюбил в жизнь, за которого Он готов был воплотиться и отдать жизнь. Бог умеет делать это различие. Один из самых страшных, самых впечатляющих примеров этого мы находим в самом начале истории человечества, когда Каин убивает Авеля и после этого чувствует, что его будет преследовать не только отвержение Богом, но и человеческая ненависть. И Господь говорит ему: Я сделаю тебе знамение, и никто не убьет тебя… Тем самым Бог как бы признает, что Он даровал человеку свободу, страшную свободу, и что Он выступает защитником этой свободу, даже если человек ею злоупотребит, - но не только. Если бы на этом все кончалось, то Бог был бы ответственен за все зло в мире, и мы могли бы осудить Его за все наше страдание, за весь ужас человеческой истории. Но Бог совершает еще нечто. Он принимает на Себя все последствия выборов, которые человек делает вольной волей или по безумию. Он принимает на Себя все эти последствия и несет на Своих плечах. Воплощение Христа, Сына Божия, жизнь, страдания, смерть, богооставленность на Кресте, сошествие во ад Христа, Сына Бога Живого, ставшего Сыном человеческим - все это выражает, свидетельствует, что Бог покрывает, берет на Себя последствия человеческого зла и всего зла в мире. Его правда состоит в том, чтобы признать другого таким, какой он есть, на его собственных условиях, и Самому заплатить за человеческое безумие и человеческое зло. И здесь-то и встречаются милосердие, жертвенная любовь - и правда, встречаются таким образом, как мы не способны ни понять, ни осуществить, встречаются так, что страшно делается. Признать другого человека, даже тогда, когда он представляет собой опасность для нашей цельности, нашей жизни, человека, которого мы призваны взять на себя, и понести, и спасти - на это мало кто способен. Я уже рассказывал некоторым из вас о женщине, нашей прихожанке, которая сейчас постепенно приближается к смерти. В молодости она жила в России и во время революции была взята в тюрьму. Допросы шли за допросами; и как-то ночью, после многочасового допроса она почувствовала, что силы ее истощились, она должна разорвать эту цепь, даже если поплатится за это, будет наказана. Она повернулась к следователю, готовая бросить ему вызов, оскорбить его, лишь бы положить конец этой бесконечной муке. И вдруг она увидела по ту сторону стола человека с лицом серым от усталости, бледного от истощения. И тут она внезапно увидела в нём +человека+, не врага, а того, который жестокой волей обстоятельств истории оказался по другую от нее сторону стола. И увидев в нем человека, она улыбнулась ему. Допрос не кончился на этом. Он улыбнулся в ответ, но продолжал свои вопросы. Но она уже была недоступна разрушительным силам ненависти. Она увидела человека; она могла терпеливо отвечать человеку и постепенно принимать свое умирание без ненависти, без горечи, актом принятия. Это величественный пример; он взят не из Писания, примеры откуда часто кажутся нам далекими, и не из житий святых, которые как будто превосходят нашу меру, а из жизни женщины, которая в нашей среде. Неужели мы не поймем, что первое проявление правды, которое может повести к спасению того, кто творит зло, это - признание за ним права быть, ненависть к злу, которое обладает им, ненависть к разрушительному началу в человеке и готовность послужить человеку, отнестись к нему благоговейно, послужить ему, как мы служили бы Богу нашем, послужить ему во спасение. Расстояние между правдой и милостью в нашей жизни кажется бесконечно большим. Мы должны научиться понимать, что значит - любить во спасение и проявлять правду по образу распятой любви Живого Бога, которую Он оставил нам как самый драгоценный и святой дар, - Церковь Свою. Аминь. * * * Митрополит Антоний Сурожский ПАМЯТЬ НОВОМУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РОССИЙСКИХ http://www.mitras.ru/archive/060204.htm Мы празднуем сегодня день святых новомучеников и исповедников Российских, праздник, который только что установлен Архиерейским Собором Русской Церкви. Слава церковная — ее мученики, потому что мученики веры это люди, которые оказались настолько укоренены в любви к Богу и в любви к ближнему, что они были готовы быть свидетелями перед всем миром о Божественной любви. И не только любовь к Богу они проявили; это было личной их любовью. Но и любовь к миру они проявили тоже, потому что они отдали свою жизнь для того, чтобы иметь возможность всем людям, всем, кто только мог услышать их глас, всем, кто мог услышать об их подвиге, засвидетельствовать о том, что Бог есть Бог любви, и что у Него есть на земле свидетели, настолько убежденные в Его правде и в любви Его, что они готовы отдать и всю жизнь свою во свидетельство тому. И поэтому мы сегодня с глубочайшим трепетом будем впервые совершать этот молебен в нашем храме. Мы всех упомянуть не можем; но мы упомянем тех, которых Русский Собор выдвинул как светочей, как первых, которые пострадали до крови, до мученичества, и открыли путь этот, кровавый и спасительный, для тысяч и тысяч других свидетелей Христа и любви Божией к людям. Мы будем вспоминать патриарха Тихона, митрополита Киевского Владимира, который был первой жертвой революционных убийц, митрополита Вениамина Петроградского и Гдовского, вместе с его сподвижниками, из которых только двое будут упомянуты, но который был окружен множеством других, с ним пострадавших. И, наконец. Великую Княгиню Елисавету Феодоровну с монахиней Варварой, которые пострадали и отдали свою жизнь во свидетельство своей веры и во свидетельство того, что они любят народ свой, неразлучны с ним и готовы ему свидетельствовать, перед ним свидетельствовать до крови о том, что Бог есть, и что Он есть любовь, и что Богу можно довериться не только жизнью, но и смертью своей. Они нам должны служить примером; с нас никто не требует сейчас кровавой жертвы, но каждый из нас может отдать свою жизнь Богу и отдать свою жизнь ближнему; и порой эта жертва — тяжкая. Мне вспоминается один из русских епископов, Владыка Фотий, который мне сказал: "С тех пор, как Каин убил Авеля, все Каины земли стремятся уничтожить всех Авелей; но Авели научились одному: что они должны хоть немножко остаться живыми для того, чтобы пронести факел веры, зажечь другие души, и тогда умереть". Многие так умирали; мне вспоминаются не только взрослые, не только подвижники, имена которых мы знаем; но мне вспоминается ребенок, 11-летний мальчик, который в 30-ые годы сказал своим родителям, что он услышал зов Божий, который ему повелевает уйти в одиночество, в лес, для того, чтобы молиться о спасении России. И мальчик ушел, и навсегда исчез; он был встречен один только раз крестьянином, который в лес пошел рубить дрова; стоял перед ним мальчик лет 12-13, который ему сказал: "Батюшка, найди мне пару сапог! Я уже три года стою в зимнюю пору с ногами во снегу — и мне это так тяжко!" Этот крестьянин ему принес сапоги, мальчик исчез и никогда не вернулся. Но он стоит перед Богом теперь и молится за родную землю, за которую Господь его поставил молитвенником. Будем сегодня молиться от всей души, чтобы благодать Господня сошла на нашу Русскую землю, чтобы свет веры на ней просиял, чтобы верность, не только на словах, но во всех путях жизни в ней проявилась, чтобы Русь наша стала Домом Животворящей Троицы. И мы должны принести и свой вклад — верностью Богу, верностью Родине, верностью друг другу, готовностью отдать свою жизнь для того, чтобы другой человек зажегся верой, радостью, надеждой. Аминь. * * * А.Мень. ЧЕЛОВЕК В БИБЛЕЙСКОЙ АКСИОЛОГИИ. Доклад на советско-американском симпозиуме, посвященном правам и достоинству человека в христианстве и иудаизме http://www.alexandrmen.ru/books/trudnput/acsiolog.html Поучителен в связи с этим диалог между Женщиной и Змием. Искуситель начинает с того, что осторожно и незаметно подрывает в ней доверие к Богу, а затем говорит, что, если люди вкусят от Древа, они "будут как боги" (элогим). Тонкость его лжи усугубляется еще и тем, что человек вовсе не примитивная тварь, которая возмечтала о неподобающем ей месте. Библейское учение признает не только богоподобие человека, но и его "обожение" ("теозис", если употребить патриотический термин). В 81 псалме Создатель говорит людям: "Вы - боги (элогим) и сыны Всевышнего". На эти слова ссылается и Христос (Ин 10,34 сл.). В 8 псалме сказано: +Когда взираю я на небеса Твои - дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, То что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами (элогим), славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; всё положил под ноги его...+ Чем же отличаются слова псалмопевца от посулов Змия? По-видимому, тем, что Змий предлагал людям осуществить свои возможности помимо Бога, превратив свое богоподобие в орудие мятежа. В результате Первочеловек лишается близости с Творцом, покидает пределы сада Божия. Можно сказать, что в Грехопадении проявилась та тенденция, которая присуща психологии магизма. Ведь захватить в свои руки все силы мира и автономно управлять ими и есть цель всякой магии. Нечто сходное находим мы и в сказании о Каине и Авеле. По какой-то сокровенной причине Бог принимает жертву Авеля, а жертву Каина отвергает. И тогда отвергнутый устраняет, убивает соперника, рассчитывая, что таким путем, оставшись один, вырвет у Бога Его дары. Примечательно, что в Кн. Бытия основы цивилизации закладывают именно потомки Каина. Хотя сама цивилизация в принципе не осуждается. Библия дает понять, что в ней с самого начала прорастали семена греха.