Мф. 6, 22
Не в бровь, а в бревно
Око есть светильник тела "не в том смысле, что оно излучает свет, а в
том, что оно целиком, будучи простым, прозрачно для света. Акцент смещается
с добродетели, присущей самому человеку, на его открытость и готовность
быть проводником "достоинства" света: исходящего изнутри него самого,
от мира, от Бога" - Бальтазар Ганс У. фон. О простоте христиан. - Символ.
" №29. 1993. С. 16-17.
А если бы все тело человеческое было одним большим глазом -- изменилось бы восприятие
мира? Нет. Достаточно одного чувствительного просвета в коже, чтобы весь мир
преобразился. Правда, достаточно одной соринки в глазу, чтобы мир перестал нас
интересовать и осталось одно страстное желание выковырять соринку. Почему люди,
несмотря на благую весть, не так уж сильно интересуются, что там новенького
на небесах: вроде бы и мало -- с точки зрения вечности -- осталось злу
досаждать нам, но нам много и не надо, чтобы скорчиться от боли. Покаяние и
бывает двух сортов: одно -- когда моют тело, другое -- когда вынимают из глаза
ту самую соринку.
20.2.2001
* * *
Чистота для человека - когда все на своем месте. Если по столу ползет муравей,
это нечистота. Если муравей - в куске янтаря, этот янтарь стоит намного дороже,
чем обычный. "Чистое око" есть око, видящее все в истинном свете.
Нечистое око пытается прочистить мир, а не себя, погрязает в культе гигиены,
без конца что-то перекладывая, лакируя, запрещая, выкидывая. Чистое око видит
все в Духе Святом. Иисус был абсолютно чист оком, Он видел всю человеческую
грязь, проходил сквозь нее, не пачкаясь - не потому что отшатывался или отмывался,
а потому что для Него грех уже был в аду, как муравей в янтаре.
1.9.2002
www.krotov.info/yakov/4_evang/1_mt/06_22.htm
Жизнь напоминает перламутровую пластинку: ее тянет шевелить, вроде бы для того,
чтобы добиться равновесия красок, а на самом деле, чтобы убедиться, что равновесие
невозможно. Какого цвета перламутр? Дух и материя: ясно, что надо освободить
дух от власти материи, но так же ясно, что надо освящать материю духом. Но на
практике разве есть разница между карьеристом, который прикрывается христианством,
и христианином, который освящает карьеру? Между Иосифом Прекрасным и тысячами
безобразников, которые и в тощие, и в тучные годы строят свое маленькое
счастье, бросая крошки окружающим? Простейший выход - в психологизации
духа. Сказано: "Не заботьтесь", значит, надо тренировать психику,
чтобы деньги брать беззаботно, возведя очи горе. Все то же самое, что до веры,
только освещение другое. Так вот нет, прямо наоборот: "не заботиться"
психологически всегда выйдет ложь, "не заботиться" - это мистически,
"не заботиться" - это глядеть сверху вниз, глядеть на мир глазами
Бога, без снисхождения, не устраивая Страшного суда прежде времени, по видимости,
возможно, ничего не меняя, даже освещения, меняя только себя на не себя.
6.7.2003
* * *
Иисус призывает не заботиться о еде и питье не потому, что Он сторонник сухой голодовки, напротив: Он уверен, что Бог не допустит до голодания. Быть с Богом -- означает утолить жажду: поэтому в беседе с самарянкой (Ио. 4) Иисус сравнит Себя с колодцем. Это, между прочим многим не нравится: люди не любят сытых, наевшихся, хотя предпочитают быть именно сытыми. "Жажда" давно уже стала образом не физиологической, а духовной, творческой потребности -- и что за радость не иметь такой жажды? Впрочем, как всё земное, жажда двояка. Можно испытывать жажду, потому что наелся соленого и требуется вымыть соль из организма. В этом есть своя прелесть -- отсюда пиво с воблой, Россия с Чечней, и прочие властолюбивые ассорти. Бывает жажда творческая -- довольно парадоксальная, высший ее образец это Гефсимания, Чаша сострадания, искупления, творения нового человечества, которую пьет Христос и лишь Он один. Но бывает жажда тихая, малая, когда один глоток -- и всё. Такова жажда Бога, когда уже все грехи вымыты, прощены, а всё-таки хочется побыть с Ним.
www.krotov.info/yakov/4_evang/1_mt/06_25.htm
Мф. 6, 28
Эмили Дикинсон однажды написала: "Посмотрите на лилии полевые" (Мф.
6, 28) - единственная заповедь, которую я всегда исполняю" (цит. по: (Philip
Yancey, Soul Survivor, Doubleday, 2001, p. 232). Природа -- голое платье,
платье без короля. Джон Донн назвал природу "вторым Иоанном Крестителем"
-- хотя нетрудно заметить, что природа несколько старше Предтечи. Американская
писательница Энни Диллард (Dillard), автор популярной книги о природе как источнике
религиозного чувства, заметила: "Для многих из моих читателей природа --
это единственная книга Божия, которую они прочтут" (там же, с. 235). И
Янси описывает свой собственный дом в горах, -- олени и белки, тишина,
покой; потом он описывает дом другого успешного писателя, в Вермонте -- просторный
кабинет с видом на озеро... Ужасно: я там был, в гостях у Янси, и видел: действительно,
страна не загажена или, точнее, страна обихожена. Этого покоя и красоты
лишены российские чиновники и нувориши, потому что атмосферу не купишь и чем
выше забор, которым Рублевка отгораживается от России, тем гаже внутри забора.
Голливудские фильмы не приукрашивают американских пейзажей. Тем не менее,
та же Диллард остро чувствует, что если природа и книга, то книга эта постмодернистская,
лишенная "моральки", она говорит-говорит о Боге, а потом вдруг начинает
чихать или вылизывать у себя под хвостом. И хорошо еще, если у себя. Как
говорил Льюис, бессмысленно вычитывать в природе богословские идеи; она может
лишь проиллюстрировать те идеи, которые мы уже имеем. Замечание Диллард: "День
за днем мы видим одно и то же чудо: Бог настолько велик, что способен подавить
свой собственный смех" (с. 239). Увы, большинство людей недостаточно богаты,
чтобы читать книгу природы и недостаточно внимательны во время молитвы,
чтобы заметить сдавленность голоса, которым отвечает Создатель. Большинство
читает совсем другую книгу: книгу истории, собственной истории. Правда, из нее
не сделаешь таких роскошных выводов, потому что книгу истории читаешь поневоле,
а где неволя, там нет понимания.
14.11.2001
* * *
* * *
В романе Музиля "Человек без свойств", который, прошу прощения, равен
самое меньшее трем "Мертвым душам" - не потому, что Гоголь не гений,
в том-то и дело - так вот, в "ЧБС" есть лирическое отступление (как
учили нас в школе, у Гоголя лирические отступления - а вот у Музиля скорее лирические
наступления) о "законе сохранения духовного вещества": речи великих
людей бессодержательнее наших. Чем ближе к Богу, тем дальше от себя. Музиль
использует сравнение с растениями, как и Иисус: "Нет ничего столь опасного
для духа, как его связь с великими вещами. ... Человек идет по лесу, взбирается
на гору и видит мир распростертым внизу ... Замечательное перед ним и вне его
заключает его как магнитная оболочка и вытягивает из него его мысли.
Его взоры застревают на тысяче частностей, но втайне у него такое чувство, словно
он израсходовал все свои боеприпасы. Снаружи этот ... великий час покрывает
мир до последнего листочка, до последней жилки своим гальваническим серебром;
но на другом, личном конце вскоре ощущается какой-то внутренний недостаток вещества,
там возникает большой, пустой, круглый нуль" (т. 1, с. 451-2).
Чем питательнее земля, тем дешевле произрастающая на ней флора (уж не интересовался
ли Музиль цветоводством?). Чем значительнее музыкальная тема, тем незначительнее
ее разработка. Великий мыслитель отгорожен бриллиантовой стеной от родника,
который в юности сделал его великим мыслителем. (Чем ярче звезды, говоря языком
Надсона, тем скуднее на них жизнь - что факт, если только считать отсутствие
жизни на звездах скудостью). Перебрав все эти образы, Музиль наносит последний
удар: "Опасность связи с великими вещами имеет то очень неприятное свойство,
что вещи эти меняются, а опасность остается всегда одинакова" (1, 453).
Это, конечно, венский еврей метит прежде всего в своих нацистствующих соотечественников,
но остается и на долю всех прочих.
В принципе, осознав этот закон, согласно которому Бог всегда ускользает от наших
попыток Его приручить, опошлить, рационализировать, и оставляет именно тех,
кто ближе всего к Нему подобрался, с полными руками этой самой пошлости, - осознав
этот закон, следовало бы сразу кончать с религией, меняя ее хотя бы на простой
алкоголизм. Зачем стремиться к Тому, Кого не просто невозможно догнать, а Кого
можно догнать, но только ценой собственного измельчания? Иисус призывает
нас посмотреть "на лилии полевые" - спасибо, посмотрели, и кому хочется
быть вроде полевой лилии: красивым и бессодержательным, целиком зависящим от
земли и неба? У лилии еще и то преимущество, что она не замечает, когда ее рвут
и пускают на растопку (во всяком случае, в Палестине дома обогревают сушеными
лилии, такой вывод сделает археолог из этого места Евангелия - вот почему Палестину
называют "горячей точкой"), а человек замечает срывание задолго до того,
как оно происходит. Почему и трепещет. А Иисус просит не трепетать, а "искать
Царства Божия". Да, на фоне Царства Божия мы окажемся не то что цветочками,
а крошечными ягодками, ничтожными нулями, но - лучше быть нулем в Царстве Божием,
чем колом в царстве кесаря.
Для неверующего это истощание людей на фоне Бога - доказательство отсутствия
Бога, того, что вера это лишь самообман, накручивание. Да нет же: было бы накручивание,
не чувствовали бы так все контраст между сутью веры и ее носителями. Именно
то, что человек не не так красив как лилия, не так естественен, дешевле - эстетически
дешевле - именно это подтверждает догадку, что все-таки человек выше лилии.
Волга остается Волгой и в отсутствие Бога, и в Его присутствии. Человек мельчает,
приближаясь к Богу, разбивается на тысячи крошечных струек - и это просто
доказывает, что в Боге как исток, так и устье человека. Растение можно гальванизировать
- и делают такие металлизированные брошки из листков и цветков. Человека тоже
можно гальванизировать - идеей, мечтой, деньгами, догматом. Разряд электрического
тока - и человек дергается, встает, тянется куда-то... Но Бог не гальванизирует
человека, а воскрешает.
14.4.2002
www.krotov.info/yakov/4_evang/1_mt/06_28.htm
Мф. 6, 32
Иисус не потому советует не заботиться об одежде, что Он - сторонник нудизма,
а потому, что Он уверен, что голым никто не останется. Как говорила одна
бабка: "На земле никто не валяется, всех похоронят". Более того: у первых
же учеников Иисуса одежда постоянно становится символом славы, сияния Духа,
Который и делает прах земной - святым. Особенно часто апостол Павел призывает
одеваться: то в Иисуса (Рим. 13, 14), то в добродетели (Кол. 3, 12).
Конечно, какие уж наши добродетели! Но с чего-то нужно ведь начинать? Почему
Амвросий Медиоланский резко выступал против откладывания самого важного на потом,
когда можно будет заняться духовной жизнью основательно: "Лучше иметь,
что шить, нежели не иметь, чем одеться". Лучше ковылять за Христом, чем
вальсировать с маммоной.
26.8.2002
www.krotov.info/yakov/4_evang/1_mt/06_32.htm