Милость и мир от Бога, Отца нашего и Господа Иисуса Христа! (Рим.1:7) Тема выпуска: |
||||||
Автор:
Яков Кротов. > Христианство недавно {написано в 1997г.} пережило небольшое Ватерлоо. Это Ватерлоо находится в Канаде, в штате Онтарио и там функционирует католический университет св. Иеронима. В этом университете преподавала монахиня Мэри Малоун, имевшая все полагающиеся теологические степени. Она-то и поразила христиан, отрекшись от христианства, отрекшись публично, с заявлением, что долго пыталась преодолеть "сексизм" в христианстве, но убедилась, что это совершенно бесполезно. Вера в Бога как существо исключительно мужское, по ее мнению, настолько укоренена в сущности христианства, что надо выбирать: либо ты христианка, либо ты веруешь в то, что Бог никакой не Отец или, во всяком случае, одновременно и Отец, и Мать. Победить эту точку ее собратья-богословы оказались бессильны. Впрочем, думается, они не очень и старались. Феминизм вторгся в сферу христианства мощным ударом, возражений слушать не желает и рассматривает любые возражения как проявления мужского шовинизма и сексизма. > У нас пока еще нет ни женщин, преподающих богословие, ни христианок-феминисток. Учение Вл.Соловьева и П.Флоренского о Софии как некоей особой реальности не имеет ничего общего с учением американских феминисток о "богине Софии", о том, что Бог женщина. Но в отсутствие теоретического и атакующего феминизма у нас полно феминизма скрытого, но от этого еще более крепкого. Апологеты православия верно отмечали, что при коммунистах Церковь держалась на "бабушках". Но сегодня Церковь ассоциируется прежде всего с мужчинами, начиная с Патриарха и кончая всевозможными бородатыми мальчиками. С чисто мужской настырностью церковные бороды утверждают, что русский народ отождествляет себя с Церковью. Статистика, однако (женского рода существо!) утверждает, что общество хотя стало религиознее, по-прежнему предпочитает держаться от Церкви подальше. Эта практическая антицерковность держится, разумеется, не на пропаганде бывших профессоров научного атеизма, а на стойком женском непонимании связи между верой и какой-то там организацией, домом с крестами. Женщина если и зайдет в Церковь, то как в магазин или к врачу освятит кулич или воду и домой, попросит здоровья или упокоения близким, а для мужчины храм есть прежде всего клуб (у особо "продвинутых" армия). У неверующих мужчин и женщин эта эмоциональная разница особенно видна, ибо не покрывается верой. > Женщина не понимает Церковь прежде всего практически, и ее можно понять. Как домохозяйка женщина существо более автономное, чем мужчина; в одиночку нельзя завалить мамонта, но можно его приготовить, и хотя бы потому потребности в каких-то организациях, в иерархии и т.п. женщина не испытывает. Даже ребенок для мужчины есть результат прежде всего коллективного усилия, а для женщины результат родов, совершаемых в высшей степени личным усилием. Но неприятие Церкви носит и более глубокий характер. Д`ома свету не взвидишь от штанов, которые тобой помыкают, так еще и в храме поп-то в юбке, а Бог в штанах. > Проповедники недооценивают глубину противостояния. Будучи мужчинами, проповедники ограничиваются объяснениями. Всё очень разумно, очень логично и исторично: Бога называют Отцом, а не Матерью, потому что почитание богини-матери связано с язычеством, с религией плодородия, и назвав Бога Матерью люди рискует подменить Бога природой. Как будто называя Бога Отцом, мы ничем не рискуем! Огромное число людей не приемлет христианства, считая, что если Бог Отец, то Он плохой отец, безответственный, не использующих всех тех полномочий, которые должен использовать отец, идущий на крест, когда надо бы взяться за ремень и кого следует выпороть, а кого следует приголубить. > Бог, может быть, скверный отец (хотя не все считают ремень обязательным атрибутом отцовства). Бог наверняка был бы чудесной Матерью, доброй и терпеливой. Но доброй и терпеливой бывает и просто женщина; даже мужчины такими бывают. У женщины вообще есть масса чудесных, уникальных черт. И Библия, и православный молитвослов, когда надо, говорят о Боге именно как о женщине. Что означает витиеватое славянское "любоблагоутробие"? Любовно объемлющая тебя, благая утроба. А "утроба" - по словарю Даля - "матка". Это именно та часть организма, которой женщина отличается от мужчины, которая рожает, и Бог любит нас, как женщина любит плод чрева своего. "Долго молчал Я, терпел, удерживался, - говорит Господь через пророка Исаию, - теперь буду кричать, как рождающая" (Ис.42,14). Бог говорит через пророков, что Он не меньше женщины, а больше: если бы женщина <и> забыла "сына чрева своего", Бог не забыл бы Своего народа (Ис.49,15). > И всё же это редкие случаи. Говорить о Боге как о матери решались не часто, и в целом Церковь решила так о Боге так не говорить. Дело в том, что в повседневном, чисто физиологическом опыте людей об отце можно сказать много неверного, много верного. Но нельзя сказать одного: что отец рождает. Мать рождает. И вот этого отождествления Бога с рождающим началом Откровение избегает. Бог - творит человека, и не просто "творит", но творит именно в противоположность рождению. Рождает Бог только единого Сына, только Иисуса. Чтобы не произошло смешения, Бог и говорит о Себе в Откровении, в Библии, как об Отце. Насколько трудно обожествить земных отцов, настолько легко и естественно обожествить мать - но эта "естественность" неестественна тем, кто знает, что без Бога не было бы и матерей. > Кто знает: может быть, обращаясь к матриархальному обществу, Бог говорил бы иначе. Но с незапамятных времен и до сего дня откровение Библии обращается к обществу патриархальному, где есть жесткие стереотипы мужского и женского. Может быть, стереотипы эти должны исчезнуть, но пока-то они есть, и Бог с ними считается. Простой пример. Бог говорит о Себе как об Отце не только в Ветхом Завете, но и в Новом в притче о блудном сыне. Притчу эту обычно воспринимают как горькую правду о человеке и сладенькую правду о Боге, Который открывает Свои объятия кающемуся грешнику. Бог, действительно, не хочет нас пугать. Однако, представим себе, что блудный сын возвращается домой, где его ждёт мать. Тогда рассказ сразу лишается напряжённости: ясно, мать простит, тут уж никто не будет стесняться, прятаться среди слуг. Отец же, в отличие от матери, воплощает соединение милосердия со справедливостью, соединение ради будущего собственного сына. Ради того, чтобы он чувствовал себя полноценным человеком, а не младенцем, человек должен знать, что его могут и отвергнуть и отец может отвергнуть. > В патриархальном обществе отцовская любовь отличается от материнской, и психологи утверждают, что ребёнок нуждается в обоих. Отцовская ставит условия, требовательна. Материнская безусловна, объемлет ребёнка, как бы он себя не вел. Недостаток одного из этих двух видов любви уродует будущую личность. Приближение к отцу всегда несёт в себе неуверенность вот почему Бог открывает Себя как Отца: Ему важно не точно сказать о Себе (человеку невозможно точно познать Бога), Ему важно так сказать о Себе, чтобы человек был человеком, а не тряпкой, чтобы человек знал, для чего создан, что его ждёт. Ради этого приходится жертвовать многим, в том числе, чувствами феминисток. Они могут утешаться тем, что Бог не мужчина, а если мужчина, то в такой же степени как и женщина. > Трагедия феминизма вообще и религиозного феминизма в частности в том, что он абсолютно прав, но свою правоту пытается утвердить насилием. Патриархальный иерархизм, вбивающий женщину в грязь, дурен, но восставать против этого ради вбивания в грязь мужчин значит повторять ошибку всех революционеров. Не уничтожать различия между людьми, не пытаться уравновесить неравновесное, а внутри иерархии, внутри неравенства, внутри "войны полов" творить вместе с Богом мир и любовь. В борьбе с иерархией отрицать иерархизм, а тем более заменять ее другой, значит накликать тоталитаризм, тотальное неравенство, а не тотальное равноправие. Поэтому с религиозным феминизмом надо было бы крепко бороться, он мог бы причинить много бед, если бы взял верх, но что-то подсказывает: Бог придет прежде, чем на земле воцарится матриархат, и когда Он придет, исчезнут и феминистки, и сексисты, и преображенный человек станет тем, кем он создан единством и любовью двух личностей и Бога. |
||||||
|
||||||
|
|
![]() |