> «ДОГМАТЫ ХРИСТИАНСТВА»

> ...Теперь ведь видим мы
> как бы посредством зеркала,
> в загадке.
> (1Кор.13)

> «ДОГМА» – ныне ругательное слово, знак непререкаемости раз навсегда произнесенных авторитетных суждений, символ мертвенности духа, идеологического упрямства, насилия над свободною мыслью... Увы! Это слово – церковного происхождения; и еще совсем недавно имел место позорный факт догматического насилия – запрещение трудов покойного о. Пьера Тейяр де Шардена во имя католической догмы о библейском Адаме.

> Для правильного взгляда на дело нужно возвратиться к истинному, первоначальному значению слова. По греческому словарю «ДОГМА» (во множественном числе «ДОГМАТЫ») – это «мнение», «постановление», «решение». В церковной истории ДОГМАТЫ – это решения, постановления соборов по вопросам учения веры. Постановления эти были вызваны появлением «ересей» – ложных учений, претендовавших на всеобщее признание, ставших предметом споров и разделений. Те, кто близко изучал историю соборов, говорят об отнюдь не вдохновляющих явлениях: засилье императорской власти, добивавшейся принудительного единства государственной религии; придворные интриги, личные ссоры; фанатические преследования инакомыслящих с обеих сторон... Вот живое и очень авторитетное свидетельство:

> «...Сказать правду, я решился вообще избегать всякого собрания епископов. Я никогда не видел ни одного такого примера, когда бы собор делал какое-либо добро, или не делал больше вреда, чем добра. Распря и честолюбие господствуют в них (не думай, что я выражаюсь слишком резко) до невероятной степени» (святитель Григорий Богослов, Письмо).

> Но при всех исторических грехах и злоупотреблениях авторитет некоторых соборов стал впоследствии общепризнанным и их назвали «вселенскими». У древней «неразделенной» Церкви было всего СЕМЬ таких общепризнанных, вселенских соборов. Их постановления по вопросам вероучения и суть ДОГМАТЫ нашего Восточного христианства. Итак, должно устранить сначала важное недоразумение: догматы – это не «мистические факты», как иногда превыспренне о них выражаются; ДОГМАТЫ – НЕ ФАКТЫ, А СЛОВА, постановления соборов по поводу ересей. Не было бы ересей – не было бы и догматов.

> После так называемого «разделения Церквей» на Западе продолжалось составление догматов. Католики и протестанты обличали друг друга и выносили пространные изложения веры, обязательные в отдельности для всех католиков и для всех протестантов. У католиков это догматическое творчество вылилось в детальную систему вероучений. В прошлом столетии католики приняли догмат о том, что Папа и без собора может единолично выносить решения по вопросам веры. Совсем недавно Папа Пий XII воспользовался этим правом и составил новый догмат о телесном Вознесении Божией Матери... Не считаю нужным рассматривать эти позднейшие католические и протестантские догматы: ясно, что они не имеют общехристианского значения. Другое дело – догматы древней «неразделенной» Церкви: их признаю́т и католики, а в общем-то, я полагаю, и все христиане. Эти ДОГМАТЫ и буду вспоминать по порядку.

> Первый догмат христианства был принят на соборе 325 года против ереси арианства. Догмат изложен в древней форме «Символа» – исповедания веры, которое читалось при так называемом «оглашении», приготовлении к принятию таинства святого Крещения:

> «Что такое Бог в действительности, это всегда будет сокрыто от нас, и высшее знание, какое мы можем иметь о БОГЕ в этой жизни – это то, что Он несравненно выше всякого представления, которое мы можем когда-либо образовать о Нём» (св. Фома Аквинский, «Об истине»). Известно, что в конце земной жизни великий схоластик перестал заниматься схоластикой:

> «…Его друг Реджинальд просил его вернуться к книгам и включиться в споры. Тогда св. Фома сказал с удивительным волнением: «Я не могу больше писать». Реджинальд не отошел, и св. Фома ответил с еще большей силой: «Я не могу писать. Я видел вещи, перед которыми все мои писания – как солома» (Г.Честертон, «Св. Фома Аквинат»).

> К сожалению, у меня нет цитат на эту тему из творений великих мистиков Восточного христианства. Вот только один отрывок – свидетельство преподобного Симеона Нового Богослова (XI в.). «БОГ столько познается нами, сколько может кто увидеть безбрежного моря, стоя на краю его ночью с малою в руках зажженной свечею. Много ли, думаешь ты, увидит он из всего безбрежного моря? Конечно, малость некую или почти ничего. При всём том, он хорошо видит воду ту и знает, что пред ним море, что море то безбрежно и что он не может его всё обнять взором своим. Так обстоит дело и в отношении нашего Богопознания» (цит. из «Журнала Московской Патриархии», 1958, № 1, стр. 57).

> БОЖЕСТВО сверхразумно и построить «понятие» БОГ невозможно. Древний Символ и не ставил такой задачи. Его исповедание очень кратко. В слове «БОГ» мы воспринимаем прежде всего самое главное – нашу религиозную интуицию Божественной Святости. «Во единаго» – вероятно, тогда это было направлено против языческого многобожия. Ныне мы уже забыли о политеизме и можем подразумевать здесь нашу веру в Бога, единого для всех религий на земле и для всех миров в Космосе. «Отца» – конечно, Отца Господа нашего Иисуса Христа; но чрез Него – и нашего Отца Небесного. Ибо Он «предопределил усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа» (к Ефесянам, гл. 1). «Отец» – в этом слове христианин, остро сознающий полнейшее свое недостоинство, слышит символ «отеческой», требовательной, строгой любви.

> «Вседержителя» – символ, которому, кажется, наиболее соответствует апостольское слово: «Ибо мы ИМ живем и движемся и существуем» (Деяния, гл. 17). Символ «Творца», возможно, имеет полемическую направленность против гностических ересей, считавших сотворение столь несовершенного мира делом злого начала. Выше было сказано, что и сегодня открыта эта проблема. Творец всего, Вседержитель – как мог ОН допустить самое возникновение зла и такие страдания в Своем мире? Тайна эта непостижима, мы принимаем ее с верой – с ДОВЕРИЕМ к нашему БОГУ.

> В символе «Творца» не заключается, конечно, никакого понятия о «способе» сотворения мира. Естественные науки и первые страницы Библии говорят о природной Эволюции. Можно было бы даже и не спорить с догмой материализма о вечности и пространственной бесконечности физического мира – то есть, в сущности, о принципиальной его непостижимости. Ибо такой таинственный Космос и соответствовал бы величию БОГА, творящего время и вечность. Но слышно, что новейшая физика прямо говорит о временной и пространственной конечности физического мироздания.

> «Небо», «невидимое» – эти символы напоминают нам о нематериальных планах бытия. «Посему мы не унываем, но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое: ибо видимое – временно, а невидимое – вечно» (к Коринфянам II, гл. 4). Мы «смотрим» на невидимое – НАДЕЕМСЯ на невидимое. Можно по-разному думать относительно «учений» об иерархии Небесных Сил бесплотных. Присутствие же Ангела-хранителя есть личный духовный опыт многих христиан.

> «Земля», «видимое» представлялись авторам Символа довольно уютным. Сегодня мы знаем, что наша планета – только пылиночка в невообразимой огромности Космоса, среди миллиардов миллиардов солнц... Но вот выходит, что эта пылиночка по своей ДУХОВНОЙ значительности представляет собою центр мироздания. Впрочем, с какою-то степенью вероятности можно думать и так, что физический Космос – не мертвая пустыня, что нас окружают, быть может, другие населенные миры... Мы должны быть духовно готовы встретить и такую возможность. Для этого нам нужно будет расширить представление о ЧЕЛОВЕКЕ. Если не ошибаюсь, по-гречески АН-ТРОПОС (человек) означает: ВВЕРХ-ОБРАЩЕННЫЙ. Человек, как высшее духовно-телесное существо, может обитать и на других планетах, возможно – даже и в другой телесной форме, ничего от этого не изменилось бы, ибо Вечный, Небесный Человек пребывает одесную Бога-Отца.