> Психология прощения

> Простить — это отказаться от обиды, на которую вы имеете полное право, и предложить тому, кто вас ранил, дружелюбное отношение, которого тот не заслужил. > Роберт Инрайт, психолог

 

 

> В браке можно быть только самим собой. Но любой человек, даже самый прекрасный, носит в себе не только свет, но и тьму. Поэтому без прощения брак не может состояться: либо он станет вечной борьбой, либо разводом, иногда — разводом эмоциональным, когда люди живут вместе, стараясь поменьше соприкасаться друг с другом. Так что постоянно ранить друг друга и постоянно прощать — неизбежная реальность жизни вместе.

> Мифы о прощении

> Иные распространенные представления о прощении, на мой взгляд, неверны, а потому мешают к нему стремиться. Сто́ит с ними разобраться, чтобы яснее понять, что такое прощение и чем оно не является.

> • Простить в силу сознательного решения и выбора просто невозможно, потому что «сердцу не прикажешь». Если в тебе живет обида и горечь, с этим уже ничего не поделаешь.	— Это не совсем правда: кое-что тут зависит от воли, от сознательного решения и соответствующего поведения.
> • Прощение — это одномоментное событие.	— Нет, это не торжественный юридический акт помилования, а процесс. Даже если я однозначно решил простить какой-то поступок другого и сразу объявил ему об этом, при мне остаются тяжелые чувства, которые говорят, что это прощение еще не завершено.
> • Простить человека можно только тогда, когда он сам об этом просит.	— Тут часто смешивают две разные вещи: прощение и примирение. Примирение, действительно, процесс двусторонний. Но не прощение: только я сам отвечаю за то, что делаю со своей обидой, и в каком-то смысле оно абсолютно не зависит от того, что думает и делает другой человек. И мне совершенно не обязательно дожидаться его «раскаяния». В конце концов, я могу простить давно умершего родителя или человека, с кем больше никогда не встречусь. Разумеется, хорошо, когда прощение становится началом примирения. Но по сути это стремление изменить только самого себя, а не другого.
> • Это слабость, которая превращает тебя в тряпку, о которую вытирают ноги.	— Нет, прощение требует силы и выражает силу. Больше слабости я нахожу в человеке, который годами коллекционирует обиды, копит в себе горечь и жажду мести. Последний куда больше похож на жертву обстоятельств, чем тот, кто выбрал прощение. Кроме того, простить не значит согласиться с тем, с чем соглашаться невозможно, или одобрить зло.
> • Простить — это значит всё забыть и жить дальше, как будто ничего не происходило.	— Забыть и проигнорировать — это вовсе не прощение. Можно — и порой это лучший вариант поведения — игнорировать какие-то пустяки или забыть о хамстве незнакомца, с которым больше никогда не встретишься. Но чтобы простить, сначала необходимо заново пережить боль и горечь и назвать вещи своими именами. Попытка «забыть» неприятное — это просто бегство от тревоги, которое, как любое бегство, приносит лишь временное облегчение.

> Прощение как согласие на несправедливость

> В целом большинство людей понимают, что годами носить в себе яд обиды и ненависти противно. Большинство людей предпочитают мир ссоре. Но не все прощают, потому что это дорого сто́ит. Позиция обиженного имеет свои тайные удобства и преимущества. А прощать — это соприкасаться с болью и идти вразрез с представлением о справедливости. Любая обида означает, что со мной поступили несправедливо (во всяком случае, так мне на данный момент кажется). Она требует восстановления равновесия. «Око за око» — если он так поступил со мной, то и я вправе поступить с ним так-то, он этого заслужил!

> Секрет прощения состоит в том, что оно «несправедливо» по определению: можно прощать только там, где мы вправе хранить обиду и возмущаться. А если другой «заслужил» прощение, оно, собственно говоря, и не нужно. Так что начало прощения — это отказ от справедливой мести, отказ от желания причинить боль тому, кто причинил боль тебе.

> В браке нет места «правам» и требованиям «справедливости». Мы постоянно причиняем друг другу боль. Вопрос о прощении тут стои́т очень остро: жить рядом с тем, на кого обижен, слишком трудно. Так что тут приходится снова и снова принимать решение об отказе от мести.

> И тут же мы наталкиваемся на стену: это противоестественно, это почти невозможно, это невыполнимо. А в браке это особенно трагично. Скажем, я могу работать над прощением родителей, с которыми давно не живу, не спеша, годами. А с человеком, с которым я вижусь ежедневно, примириться хочется — и необходимо — прямо сейчас, иначе жизнь кошмарна. Но это не всегда получается. Зато верность обетам помогает не бояться многих вещей, которых мы опасаемся в других взаимоотношениях. Брак заставляет делать шаги в нужную сторону и помогает их делать.

> Что зависит от нас?

> Исследования психологов показывают, что старые люди прощают чаще и легче — значит, научиться прощать всё-таки можно. Хотя в прощении — как и во всех главных делах человека — действует такой парадокс: всё зависит только от нас и одновременно самое главное не в наших силах. Другими словами, тут надо делать маленькие конкретные шаги, а в то же время — ждать. Что же мы можем делать в обычной жизни?

> Легче начать с малого. Чем быстрее мы начнем избавляться от обиды, тем лучше. Не надо молчать и таить обиды в себе. Тут почти невозможно разобраться, кто на сколько процентов прав или виноват, — да и это ненужно, поскольку тут не судебное заседание. Достаточно факта: я чувствую обиду. И тогда я отвечаю за то, что с этой обидой делаю. Я хочу простить не чтобы изменить другого, но чтобы изменить себя.

> Надо выразить свою боль или даже гнев. (В тяжелых случаях слушателем можно сделать постороннего человека.) Прощение не есть сознательная слепота. Говорят, что попытка забыть историю приводит к тому, что та же история будет повторяться снова и снова. Это верно как для жизни народов, так и для жизни людей.

> Если другой готов высказаться, его надо внимательно выслушать. И в любом случае нужно попытаться его понять, встать на его место: что он делал, думал, и чувствовал, когда причинил мне боль.

> Не надо убегать от другого, хотя его присутствие обостряет боль. Напротив, сто́ит делать что-то хорошее для него без причины. Даже если эмоционально я не чувствую к этому расположения, а действую «механически», это правильный символ прощения. Оно есть односторонняя открытость, которая не дожидается взаимности. Это мой свободный подарок другому, а тот не обязан этот подарок «заслужить».

> После этого остается ждать, помня, что желание простить — это уже прощение. В современной культуре эффективности, скорости и обезболивания, которая предпочитает давать «растворимые» рецепты и не мучиться ни одной лишней секунды, ожидать трудно. Но именно отсутствие гарантий делает прощение — прощением. Это щедрость и риск. Это то, что можно дать только даром, не зная, где в результате окажешься.

> И наконец, очень важная вещь, о которой я тут мало пишу просто потому, что выбрал другой фокус. Нужно и самим уметь просить прощения, когда мы неправы. И сто́ит помнить, что мы ужасающе слепы к тому, какой вклад сами внесли в проблему, и склонны обвинять других. Так устроены все «нормальные» люди в ненормальном мире.

> Прощение — это открытие

> Кроме повседневных мелких обид в жизни встречаются крайне тяжелые случаи: скажем, измены. При этом, даже если обе стороны искренне хотят примириться, сломано доверие, которое восстанавливается долго. Более того, есть риск, что оно не восстановится вообще: иногда пострадавшая сторона всё яснее понимает, что доверять невозможно. Человек и тут может выбрать прощение. Как жить дальше — это второй, отдельный вопрос. После тяжелого кризиса жизнь не может остаться такой же, «как прежде», она обязательно поменяется. Это долгий процесс, но он тоже начинается с решения. Когда и чем он закончится, неизвестно: это уже зависит не только от меня.

> А в конечном итоге, когда человеку удается простить, оказывается, что это не акт воли, а неожиданное открытие. Это парадокс: я могу действительно простить в тот самый момент, когда понимаю, что не вправе давать прощения. Потому что я тоже причиняю боль, я тоже способен ранить так, как ранили меня, я столь же убог, как и тот, кого я хотел «благородно» простить. И тогда можно посмотреть на себя самого и на другого новыми глазами.

> Хороший мир

> Прощение — не бегство от конфликтов и сложностей, но движение к любви и свободе. Освобождение от власти прошлого позволяет полноценнее жить в настоящем и строить новые отношения. Это отказ от учета чужих «долгов», от порочного круга, который поддерживает зло — и в семье, и в обществе. Это односторонний шаг, который открывает новые возможности и для другого человека. В хорошем браке оно действует постоянно, это просто атмосфера повседневной жизни, череда маленьких разводов и новых браков с одним и тем же человеком. Оно сложно, но, похоже, никаких альтернатив прощению просто не существует. Оно строит мир в семье — настоящий мир, а не претензию, что «у нас всё хорошо», — и учит строить мир за ее пределами.