> «<Он придет> Судить живых и мертвых» <(говорится в «Апостольском символе веры)>. Если мы хотим правильно понять сказанное здесь, то мы должны сразу же по возможности отодвинуть в сторону некоторые представления о Страшном Суде <…>. О, все эти видения Страшного Суда у великих художников (Микеланджело в Сикстинской капелле) — Христос, выступающий со сжатым кулаком и отделяющий тех, кто справа, от тех, кто слева, при том, что взгляд остается прикованным к тем, кто слева! Художники в известной мере с наслаждением изображали, как эти обреченные погружаются в пучину ада. Но речь идет решительно не об этом. В Гейдельбергском катехизисе (вопрос 52) говорится следующее: «Чем утешает тебя второе пришествие Христа судить живых и мертвых?» Ответ: «То, что я во всех моих печалях и гонениях с поднятой головой ожидаю Судью с Неба, который прежде предстал за меня на Божьем суде и снял с меня все проклятия...» Здесь звучит другая нота! Второе пришествие Христа судить живых и мертвых — это радостная весть. <…> Ведь Тот, кто грядет, — Тот же, кто прежде представал перед Божьим судом. Его второго пришествия ждем мы. Если бы Микеланджело и другим художникам дано было слышать и видеть это!

> Второе пришествие Иисуса Христа для Суда, Его окончательное и всеобщее зримое появление зачастую обозначается в Новом Завете как откровение. Он становится видимым не только Общине, но и всем <таким, каков> Он есть. Он не будет лишь тогда Судьей, Он Им уже является. Но только тогда станет очевидным, что это не вопрос нашего «да» или нашего «нет», нашей веры или безверия. В полной ясности и публично станет очевидным — «Свершилось!» Этого ждет Церковь и <этого> ждет, не зная об этом, мир. Мы все на пути к этому проявлению того, что есть. Божья милость и справедливость еще не стали, по всей видимости, той мерой, которой меряется всё человечество и каждый индивид. Всё еще есть сомнения и беспокойство по поводу того, являются ли Суд и наказание действительностью. Всё еще есть место для тех, кто считает праведность достижимой посредством благих дел, и для самохвальства благочестивых и безбожников. Всё еще может казаться, что всё не так, как оно на самом деле. Община возвещает Христа и принятое в Нём решение. Однако и она всё еще живет в этой близящейся к концу эпохе и несет на себе все признаки огромной слабости.

> Что несет будущее? Не еще один поворот истории, а откровение того, что есть. Оно будущее, но будущее того, что Церковь вспоминает, и того, что уже произошло раз и навсегда. Альфа и омега суть одно и то же. <…>

> В мире библейской мысли судья — это в первую очередь не тот, кто одних вознаграждает, а других наказывает, а тот, <кто> созидает порядок и восстанавливает разрушенное. Мы имеем возможность идти навстречу такому судье, такому восстановлению или, лучше, откровению такого восстановления с безусловным доверием, поскольку Он есть Судья. С безусловным доверием потому, что мы уже происходим от Его откровения. Настоящее кажется столь мелким и жалким и не удовлетворяет нас, даже настоящее Церкви и христианства. Но именно христианство может и должно постоянно слышать призыв, слышать призыв своего нач`ала и одновременно будущего — Иисуса Христа, лучезарного и величественного будущего самого Бога, который один и тот же вчера, и сегодня, и завтра.

> Серьезности мысли о Суде не будет нанесен ущерб, поскольку станет очевидно, что Божья милость и Божья справедливость есть мера, которой судится всё человечество и каждый человек.

> Бог знает всё, что есть и происходит. Вполне можно ужаснуться, и потому не беспредметны те видения Страшного Суда. То, что не от Божьей милости и не от Божьей справедливости, то не может существовать. Бесконечно много человеческого, да и христианского, «величия» канет, возможно, в полную тьму. То, что есть такое божественное «нет», явствует, конечно, и из этого iudicare <{судить}>. Но как только мы это допустим, мы должны вернуться к истине о том, что Судья, который помещает одних налево, а других направо, есть Тот, кто представал за меня на Божьем суде и снял с меня все проклятия. Он — Тот, кто умер на кресте и воскрес в Пасху. Страх перед Богом в Иисусе Христе не может быть иным, чем страх в радости и доверии. <…> <Да>, есть решение и разделение, но — сделанное <Тем, кто> заступился за нас уже сегодня.

> А есть ли какое-либо более резкое разделение и какой-либо более настоятельный призыв, чем весть об этом Судье?