Благодать Господа Иисуса Христа, любовь Бога Отца и общение Святого Духа да будет с вами! |
||||||||
Тема выпуска: Церковь: приходить или быть?
|
||||||||
В связи с возникающими
порой недоразумениями, помещаю следующее предуведомление:
Редактор-составитель рассылки (чьи контакты указаны в конце этого письма), не является, как правило, автором текстов, которые в рассылке используются. Автор текста указывается перед текстом. |
||||||||
> Мы задаем себе и окружающим много вопросов о церковной жизни, но часто они сводятся к одному: а насколько мы Церковь? Мы, вот какие есть, не апостолы и не преподобные, и даже не слишком-то благочестивые миряне мы Церковь или нет? > Однажды некий священник на свадьбе молодого семинариста, которому предстояло скорое рукоположение, произнес тост. Он говорил о священническом служении, о том, что нет на свете ничего выше. Приводил примеры людей, которые добились немалого на других поприщах, а потом бросали всё и становились чтецами, диаконами, монахами, священниками. Всё остальное, заключил он суета, лишь в Церкви человек исполняет свое предназначение. > Мне тогда не понравился этот тост. Получалось, что Церковь это такое особое сословие, сообщество клириков. Все остальные просто пока не доросли, но лучшие из них наверняка всё поймут и тоже примут постриг или рукоположение, и только тогда станут людьми церковными. Но при таком подходе получается, что святитель Лука (Войно-Ясенецкий) был неправ, что после пострига и рукоположения не оставил врачебного искусства. И не просто не оставил, а стал, по сути, основателем целого направления в отечественной медицине гнойной хирургии. Он не видел никакого противоречия между одним и другим: в самые суровые сталинские годы неизменно вешал в операционной икону и молился перед операцией, а на конференции приходил иногда в епископском облачении. Значит, работа хирурга была для него ничуть не менее христианским делом, чем служение епископа. > Когда мы <открываем> книгу Деяний (), мы <видим> в ней удивительную картину жизни первых христиан. Некоторые из них получали определенный сан и связанное с ним служение, но это было совершенно не обязательно. Можно было оставаться ремесленником, купцом, крестьянином или рабом и вместе с тем быть христианином. Даже апостол Павел почему-то не захотел стать только апостолом, он продолжал изготавливать палатки на продажу. При этом все они по-настоящему были Церковью. > Сегодня большинство людей предпочитают время от времени приходить в Церковь. Одни делают это очень редко на свадьбу, крестины и отпевание а другие достаточно регулярно приступают к исповеди и причастию. Точно так же мы можем приходить в ресторан, в театр или в гости в каждом месте будут свои правила поведения, которые обязательно нужно соблюдать, чтобы нас в это место в следующий раз пустили. > Разница между общиной (где люди стараются быть Церковью) и приходом (куда, как нетрудно понять, они просто приходят) может быть видна на множестве конкретных примеров, но наиболее яркий из них, как и во многих других случаях деньги. Сейчас много говорят о «прейскурантах на требы», которым не место в храмах, и кое-где слово «цена» стыдливо заменяется словом «пожертвование». Сколько стоит эта свечка? А нисколько не стоит, но надо внести пожертвование в таком-то размере. А сколько надо «жертвовать» за крестины или венчание? > Скажите, а сколько стоит в семье праздничный обед? Нисколько, если сравнивать с ресторанным меню. Но это еще не значит, что каждый прохожий может зайти ко мне в дом и потребовать, чтобы я его бесплатно кормил, раз ценник на двери не висит. Нет, обед только для своих, и для тех, кого свои пригласят. И каждый вносит свою долю: кто зарабатывает деньги, кто готовит блюда, кто накрывает на стол, кто приходит с подарком и поздравлением, а кто просто своей улыбкой поднимает настроение остальным. Это, если хотите, и есть та цена, которую мы платим за семейную трапезу если, конечно, у нас есть именно она, а не жевание кусков перед телевизором. > Точно так же и в здравой христианской общине молитва и участие в таинствах не имеют цены, зато само содержание храма ложится на плечи этой общины. Протекает ли крыша, надо ли платить за электричество, нужно ли помочь нуждающемуся вот когда уместно задать вопрос «сколько стоит», а не когда ты просишь о молитве своих братьев по вере если, конечно, это братья, а не прохожие и не наемный персонал. С прохожими или наемным персоналом, если честно, намного проще и легче: мы платим за определенные услуги по прейскуранту, или по договоренности, или даже просто от щедрот своих и знаем, что никому ничего больше не должны, зато можем потребовать то-то и то-то. А уж какие там проблемы у самого персонала, это нас не касается. > Вообще, многие проблемы церковной жизни, о которых мы рассуждаем сейчас, имеют один и тот же корень: мы просто не пытаемся быть Церковью, то есть семьей братьев и сестер в доме любящего Отца. Люди спорят, как часто можно и нужно причащаться, насколько строго следует к причастию готовится. А спорим ли мы, как часто нужно садиться за праздничный семейный стол, и надо ли за ним вкушать угощение, или просто сиднем сидеть? Спорим ли, как долго надо готовиться к такому празднику, насколько нарядно стоит одеваться? Да нет, решение находится как-то само. > То же самое касается и языка богослужения, например. Есть семьи, где у людей разные родные языки, а есть и такие, где на одном языке говорят дома, а на другом на работе и на улице. Как они решают этот вопрос? Каждый раз индивидуально, по собственному согласию. Знаю одного американца русского происхождения, который в России принципиально говорил со своими детьми только по-английски, а в Америке говорит только по-русски: вот так он решил обучить их сразу двум языкам, и никто его не вправе упрекнуть за этот выбор или навязать его выбор всем остальным подобным семьям. > Я совершенно не хочу призвать всех немедленно начать организовывать настоящие общины. Во-первых, по одному только приказу сверху такое возникнуть не может. Люди живут семьей, только если они действительно хотят жить семьей, и мы знаем, что даже при горячем желании это далеко не всегда получается, и что никогда такая жизнь не бывает ни безоблачной, ни безошибочной. Точно так же и попытка создать христианскую общину может окончиться полным провалом, или хуже того, родится на свет еще одна секта. И уж во всяком случае море проблем обеспечено, в приходе всё-таки проще. > Более того, крепкий, хороший приход очень стабильная структура. Его нелегко разрушить, даже смена настоятеля не обязательно приводит к серьезным переменам. А вот общинная жизнь бывает только здесь и сейчас, она вся построена на личных отношениях, и что помогало сегодня, может помешать завтра; что хорошо для одного, совершенно не подходит другому. Я, например, интраверт и индвидуалист по своей натуре, и любая попытка общинной жизни, которая начинается с хождения строем (а примеры есть) вызывает у меня сильную аллергическую реакцию. Мне, если здраво рассудить, ближе размеренная приходская жизнь… > Но надо понимать, что это еще не совсем христианство. Приходя время от времени в Церковь, мы, на самом деле, вовсе никуда еще не приходим мы не столько завершаем, сколько начинаем свой путь. Завершиться он может только в Царствии небесном, и это вовсе не какое-то место, куда после смерти пускают по особым спискам, в зависимости от заслуг, положения или молитв родных и близких. Это Царствие, как говорил Христос, «внутрь вас есть», и в вечности оно раскрывается полностью но если его совсем не было в нашей земной жизни, то не понятно, чему и раскрываться. > Но тут меня могут одернуть: хорошо рассуждать об идеальной ситуации, а что если на приходе нас и слушать никто не хочет, если сам настоятель сегодня-завтра по воле епископа может быть отправлен восвояси, и нашим мнением не поинтересуются? Да и вообще, если честно, «большая Церковь», в нашем случае Московская патриархия на поверку оказывается совсем не такой, как община первых христиан. Что делать? Один из вариантов ответа известен: нужно организовать свою собственную общину. Они и возникают: истинные, апостольские, катакомбные, да буквально на любой вкус… Но даже если догматика их безупречна, апостольское преемство несомненно, богослужение прекрасно это трудно назвать Церковью. Оно похоже на святоотеческую традицию только внешне, точно так же и у исторических реконструкторов мечи и доспехи очень похожи на мечи и доспехи древних воинов. Только воины выходили с ними на смертный бой для защиты ближнего, а реконструкторы выходят на тренировки и соревнования для собственного развлечения. Вроде одна деталь, а меняет она всё. Поэтому самый примитивный приход с недостойным настоятелем и дремучими прихожанами, которые всё же стараются быть единым целым, ближе к идеалу Церкви, чем рафинированное «истинно-апостольско-катакомбное» христианство, скроенное по собственной мерке. > Стоит попробовать просто быть Церковью в предложенных обстоятельствах, если же не хватит сил и, главное, желание будем приходить в Церковь, но будем и понимать, насколько несовершенны все эти наши попытки. Лишь бы мы не бросали их, ибо «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его». |
||||||||
Буду благодарен за материальную
поддержку проекта. |
||||||||
Здесь вы можете оценить прочитанный выпуск
рассылки.
|
||||||||
www.messia.ru/r2/5/es15_186.htm
Архив рассылки, формы подписки > www.messia.ru/r2/
|
Божьего благословения! | |
редактор-составитель рассылки | |
Александр Поляков, священник* | |
(запасной адрес: alrpol0@gmail.com)
|
<= предш. выпуск серии | ||||
|
![]() |