> <...> Господи, Ты учил нас любить смирение, но мы не научились. Мы полюбили только его оболочку - смирение, которое делает нас обаятельными и выставляет в лучшем свете перед другими. Временами мы смотрим на себя, и нам кажется, что - "упражняясь в смирении" - мы и в самом деле стали обаятельны. Будь мы смиренны, мы бы поняли, как мы лживы! Господи, научи меня смирению, которое изобличило бы во мне ложь и притворство и непрестанно влекло бы к истине. Я вижу, что всё во мне отравлено фальшью. Но научи меня, Господи, как мне стать настоящим. Смирение  - тяжкое бремя, потому что всегда несовершенно. О, если бы можно было смирится до конца! Но ведь Ты, Господи, был смирен. Наше же смирение в том, что мы горды. Зная всё о смирении, мы изнемогаем под его бременем и так мало в нём преуспеваем. Господи, как Ты неумолим в Твоей милости. Но Ты не можешь иначе. Милость Твоя беспристрастна, потому что Истина Твоя непреложна. Но как же Ты строг в Твоей милости. Мы подвизаемся, чтобы стать настоящими, но чем больше трудимся, тем больше видим в себе притворства. Это ли милость, если Твой свет неумолимо низводит до отчаяния? ...

> <...> Мы привыкли думать о смирении как о состоянии человека, который перестал видеть в себе что бы то ни было, что могло бы вызвать в нём тщеславие, гордость, самодовольство. Но смирение - еще нечто большее: это примиренность до конца, это мир со всем. Это состояние отданности до конца, за пределом страха, за пределом самозащиты; это предельная уязвимость и беззащитность. И вместе с тем, это такая открытость Богу, которая дает Ему возможность воздействовать на нас, что бы Он ни захотел с нами сделать, чем бы Он ни хотел, чтобы мы стали. Это готовность, именно по этой примиренности, принять любое унижение или любую славу с одинаковой открытостью, без содрогания и без наслаждения. Девство и смирение в их совершенной красоте мы видим в Божией Матери. И Она зовет нас к тому и другому: Не бойся! Только верь! Отдайся Богу! Освободись от всего, что тебя связывает. Не бойся, что ты потеряешь землю, потому что откроешься небу, не бойся потому именно, что Бог стал человеком и низвел небо на землю, и возвел землю на небеса. В Его лице, через Вознесение, не только человечество, но всё сотворенное вошло воскресшим Его телом в самую тайну Предвечной и Святой Троицы. Иоанн Златоуст говорит: если ты хочешь узнать величие человека — возведи глаза на небо, и ты увидишь сидящего на престоле, одесную Бога и Отца, Сына Человеческого...