> <...> Вы <.>, наверное, помните слова Христа: Верьте в свет, и вы будете детьми света (Ин. 12:36). Первое, что надо сделать, это поверить Богу на слово. И поверить тоже тем людям, которые нас знают любовью, - поверить, что в каждом из нас есть свет; и сколько бы ни было тьмы вокруг  – этот свет никакие силы ни земли, ни ада не могут погасить, и мы можем быть уверены, что тот свет, который зажег Господь, горит и будет гореть, и ничто нас не может, по слову апостола Павла, вырвать из любви Господней.

> Сказать это  – нетрудно; жить этим гораздо труднее. Я очень мало встречаю людей, которые способны верить в себя по-хорошему и любить себя по-хорошему. По-хорошему  – это значит любить себя и верить в себя не самоуверенно, не самолюбиво, как мы это делаем постоянно, а любить в себе то, что осталось от Божественного образа и возрастает постепенно, и верить в тот свет, который заложен в нас Богом.

> Мы должны помнить: <хотя> мы не всегда можем себе, в себя верить, но есть Некто, Кто неколебимо верит в нас. Бог не безумен, Бог не сотворил бы нас на погибель; и Бог не сотворил бы нас, зная, что мы только и сумеем сделать, что изуродовать Его творение. Он нас сотворил по любви; Его любовь нас родила в жизнь. И Он это сделал, веря, то есть в совершенно непоколебимой уверенности, что Его творческое действие по отношению к нам будет нам во спасение и мы будем когда-то, когда придет время, сиять вечным светом вечной Божественной жизни.

> Мы не всегда доверяем тому, что Бог в нас верит; и поэтому мы не всегда способны верить в себя. Опять-таки, не той поверхностной самоуверенностью, которая нам присуща, а глубинной уверенностью, что мы для Бога  – святыня и что мы для Бога  – предмет любви. Но мы можем тогда обратиться мыслью к тем, кто нас любит, и к тем, кто в нас верит. Я не думаю, чтобы среди нас нашлись такие, в кого хоть кто-то, хоть один человек не верил бы, который был бы отвергнут всеми до конца как существо без содержания, без смысла и поэтому не только без будущего, но даже без настоящего. Мы окружены людьми, верящими в нас, верящими в свет, который в нас есть, верящими в нас как в друзей, как в братьев и сестер, как в сыновей и детей, как в родителей; верящими в нас во всей сложности и во всем богатстве человеческих отношений. Неужели мы можем обернуться ко всем, кто в нас верит, и им сказать: вы все, включая и Бога, во мне ошибаетесь, вы все безумны? Я один, я одна знаю себе цену, и эта цена  – ничтожество... Мы поступаем, будто мы так думаем, мы смотрим на себя, будто это так и есть; а на самом деле это неправда.

> Вот с чего тоже можно начать: верить, что свет во тьме светит и что никакая тьма его не может заглушить, если даже и не может его пронизать и рассеять до конца. И поэтому мы можем верить в свет, который в нас есть, в Царство Божие, заложенное, по слову Ефрема Сирина, в тех наших глубинах, каких часто мы не умеем достигнуть и которое, однако, там лежит в ожидании возможности раскрыться.

> А раскрыться оно может и должно. Вы, наверное, помните притчу Христову о том, что Царство Божие  – как зерно, которое человек насаждает в землю и уходит по своим дела. Он занят своими заботами, он забывает об этом зерне, он о нём не заботится, потому что он ничего для этого зерна сделать не может. А зерно прорастает; и в свое время даст росток, и этот росток даст, может быть, дерево и плод.

> Недостаточно, однако, просто считать, что в нас заложено нечто. Вы, верно, помните, как в начале книги Бытия говорится, что Адаму было поручено возделывать рай. Рай этот разрушен человеческим падением; но мы всё же остаемся как бы садовниками. Наша задача  – вырвать сорную траву, чтобы дать простор всему, что должно вырасти в этом райском саду.

> Но это мы можем сделать только с вдохновением; а вдохновение в нас может родиться только от той веры, о которой я говорил, и от уверенности (это тоже из области веры, опытной веры) в том, что мы достоверно знаем: мы любимы. Любимы Богом, любимы людьми и любимы не только за то поверхностное, что они видят в нас, чем они могут пользоваться, но и за что-то очень глубокое, что ощущают в нас. Дружба, любовь рождаются, растут и живут не теми поверхностными признаками, которые всем доступны: красотой, умом, чуткостью,  – а теми глубинами, из которых они сияют. Почему мы с человеком дружим? Почему мы человека любим? Потому что мы переживаем встречу с теми глубинами его, которые сияют вечным светом.