| Милость и мир да будут с вами полной мерой — через познание Бога и Иисуса, Господа нашего! (2Пет.1:2) * 17 марта ст.ст., вт 6-ой седмицы Великого поста церковные
чтения (паремии):
> Зависимость > Сначала - выдержка из письма, которое я только что получил: > «Мне сорок лет, и я никогда до сих пор не болел. Таким образом, > болезнь оказалась для меня совершенно неизведанным опытом, и, уверяю > вас, приятного в нём было мало. В первые дни во мне нарастало > возмущение. Я переходил из рук в руки, как некий предмет, с которым > обращаются, как кому угодно, и даже не удостаивают его серьезного > ответа при требовании объяснений. А ведь в своей обычной жизни > я не мог перенести даже, чтобы моя секретарша переставила на моем > столе пресс-папье! Что за ужасное ощущение - быть не более, > чем +вещью+!... О да, разумеется, такой вещью, о которой заботятся, > которую обследуют, чинят, проверяют способна ли она еще хорошо > функционировать, но всё равно - вещью, т.е. чем-то пассивным. > Я с завистью думал о самом последнем бродяге: он - самый настоящий > князь, ибо он хозяин самому себе, в сравнении с этим буржуа > в комфортабельной клинике, который теперь не больше, чем вещь > в руках других». > Я хочу поделиться с вами мыслями, пришедшими мне в голову, пока > я читал эти строки. Они продолжат нашу последнюю беседу. > Мой корреспондент прав: нет ничего более непереносимого > для свободного человека, законно гордящегося своей автономией, > чем стать зависимым. Это означает ни много ни мало, как утратить > свое человеческое достоинство. Но, по правде говоря, независимость > представляет собой явление морального порядка. В госпитале, > в концлагере, под пытками люди остаются свободными. Их тело > становится добычей других, но их душа ускользает от насилия. И лишь > когда человек сдается, он делается вещью. Я призна`ю, однако, что > и физическая зависимость есть ограничение независимости, вот почему > она также представляется непереносимой. > Но вот любящий человек испытывает неодолимую потребность > пожертвовать своей независимостью, которая ему столь дорога, тому, > кого он любит, и как раз потому, что для него это самое высшее > благо, и пожертвовать им - значит неопровержимо доказать, > что он любит этого другого более, нежели самого себя. Вот почему > он бывает счастлив объявить себя +достоянием, вещью+ другого. В XVII > столетии называли себя рабом любимого существа, ибо положение раба > такое же, как вещи, которой кто-то другой располагает > по собственному усмотрению, а не такое, как у личности, пользующейся > полной автономией. > Молиться - значит переносить эти чувства в наши отношения с Богом. > Это значит - радоваться и гордиться тем, что мы желаем быть > достоянием Божиим, Его вещью. Это покой в зависимости добровольной, > желанной, отрадной: «Как посох в руке странника», - писал Пеги. > И человек молитвы тем больше ценит эту зависимость, чем больше > ему открывается, насколько она всеобъемлюща и от природы > нам присуща. Он мог бы восстать против нее, но он не может сделать > так, чтобы не быть обязанным Богу своим существованием, и не только > раз и навсегда, но и в каждое мгновение. Молитва есть то время, > когда человек, освобождаясь от иллюзии собственной автономии, > которой он порою поддается, снова сознает свою глубокую зависимость. > Он соглашается на нее, он предает себя в руки Отца, как вещь, > которой он Ему предоставляет распоряжаться: «В руки Твои, > Господи...» > Очень хорошо понял всё это один старый священник, вся духовная жизнь > которого вращалась вокруг идеи зависимости перед Богом, и который > однажды мне признался: «Мне достаточно бывает только подумать > о слове «зависимость», чтобы войти в состояние молитвы».
**> Пособие к проведению Великого поста, день 37: http://krotov.info/yakov/3_vera/5_gr_lent/066_gl37.html
*На свой взгляд
человек всегда прав, / но ГОСПОДЬ испытывает сердца. * * * |