Тема выпуска:
Трапеза Господня: "Всегда все и всегда вместе" (1)

Этот выпуск двойной, и для того, чтобы было удобней читать его частями, текст разделен чертой на 2 примерно равные части.

В конце выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

> Предисловие

> Установленная Христом на Тайной вечери, Церковь актуализировалась <в> день Пятидесятницы, когда учениками была совершена первая Евхаристия. Первому творению Богом в Сыне и через Сына соответствует новое творение "во Христе" в Духе и через Духа. Ветхозаветному ожиданию учеников мессианского царства Христос противопоставил ожидание "обетования Духа" (Деян.1,4). Со дня Пятидесятницы началось творческое действие Духа. Дух уже в действии, а поэтому царство не только наступит, но уже наступило, т.к. Дух есть залог этого царства. В Духе и через Духа начала существовать Церковь. В день Пятидесятницы ученики были напоены Духом "в одно тело" (1Кор.12,13), которым они стали в Евхаристии, совершаемой в Духе и через Духа. Она есть "духовная жертва", которая приносится в "духовном доме" (1Пет.2,5). Она – "pneumatikh" (духовная), т.к. сама Церковь принадлежит к новому эону.

> Народ Божий, который Бог образовал для Себя в Новом Завете, собирается Богом в теле Христовом. Становление крещенных в "одно тело" происходит на Евхаристии. Поэтому Евхаристия есть, по выражению псевдо-Ареопагита, таинство собрания, но собрание народа Божьего "во Христе" есть Церковь.

> Участие в "таинстве собрания" есть выявление жизни Церкви и жизни в Церкви. Евхаристия есть центр, к которому всё стремится и в котором всё сходится. "Сие есть тело Мое", но тело осуществляется в Евхаристии. Где тело, там и Христос. Но и обратно: где Христос, там и Его тело. В Духе совершается пришествие Христа на Евхаристии, которая есть не только собрание, но и трапеза Господня. Он приидет, т.к. Он прославлен Богом и уже царствует в Церкви в Духе. Он приидет, потому что Он приходит в Церкви, когда верные собраны на "трапезу Господню".

> "Когда вы собираетесь в Церковь..." <(1Кор.11,18)> Евхаристия есть собрание народа Божьего во Христе, но собрание включает в себя идею сослужения. Народ Божий собирается в Церковь для служения Богу, где каждый служит совместно с другими под предстоятельством одного. Нет собрания в Церкви без сослужения, но и нет сослужения без собрания. Нет трапезы без ее участников, но и нет участников трапезы без ее возглавителя.

<...>

> <.....> Нельзя строить учение о Церкви независимо от учения об Евхаристии, как нельзя понять Евхаристию вне и помимо Церкви.

> Предлагаемая работа есть попытка выяснить некоторые принципы евхаристической экклезиологии, которые находят свое выражение в литургической жизни и которые в свою очередь определяют ее. <....>

> Каждый из нас, конечно, по-своему, в разной степени и с разной силою ощущает некоторую неудовлетворенность нашей современной литургической практикой. Последняя есть результат длительного исторического процесса, в котором многое отпало, что было раньше, и многое появилось того, чего не было раньше. Моя задача заключается в том, чтобы попытаться отделить то, что составляет неизменную основу нашей литургической жизни от того, что случайно в нее проникло. По существу моей задачи я далек от мысли о каких-либо коренных реформах нашей литургической практики. Прежде, чем решаться на какие бы то ни было реформы, надо понять и осмыслить, что содержит Церковь. Большею частью наша неудовлетворенность определяется не столько дефектами нашей литургической практики, сколько тем, что мы утеряли смысл того, что совершается Церковью. Мы ставим больше ударение на том, что менее существенно, чем на том, что составляет основы нашей литургической жизни. Мы должны сделать metanoia в самих себе, прежде чем делать какие-либо перестановки в литургическом обиходе. Евхаристия есть выражение нашей жизни в Церкви, а потому мы должны ее принять, как жизнь и делание. Наша жизнь есть общая жизнь и наше делание есть "общее дело", и это есть то, что мы утеряли, и это есть то, что, прежде всего, и раньше всего мы должны вернуть.

> Я знаю, что моя задача неблагодарна. Всякий сдвиг с установившейся позиции всегда неприятен. Наша теперешняя позиция есть позиция крайнего индивидуализма. Древнее церковное сознание знало, что надо быть всегда вместе (koinh panteV), собранными на одно и тоже (epi to auto). Мы сейчас почти никогда не бываем все вместе, но каждый за себя и для себя. Преодолеть эту замкнутость не всегда просто и легко, а особенно нелегко выйти на вселенские просторы церковной жизни. Но не будем обманываться: подлинные вселенские просторы открываются только в Церкви, а не вне нее. А если в Церкви, то тогда, когда мы "все вместе" собраны на одно и тоже, т.е. когда мы собираемся в Церковь.

> Глава 1. "Когда вы собираетесь в церковь..."

> I. "Всегда все и всегда вместе"[1]

> 1. "В так называемый день солнца бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам...".[2] В половине второго века Евхаристия именовалась собранием. Это наименование прочно держалось в продолжение многих веков. Даже в конце V-гo или в начале VI-го века автор <трактата> "О церковной иерархии" продолжал называть Евхаристию "таинством собрания и приобщения". Во время Иустина римские христиане собирались на Евхаристическое собрание в одно место в день солнца. Это первый день <..> недели, соответствующий нашему воскресенью. "В первый день после субботы..." (Мф.28,1). Для первых христиан воскресенье было первым днем недели. Оно было началом нового творения Божьего во Христе через Его воскресение. Так было и в Римской церкви: день солнца был по планетной неделе <именовался> "первый день после дня Сатурна". Самая значительная церковь того времени имела только одно Евхаристическое собрание. <У нас нет> никаких сведений, что в ней происходили одновременно в "день солнца" другие Евхаристические собрания. Христианское сознание второго века еще исключало возможность устройства Евхаристического собрания для отдельной группы членов местной церкви. Всегда все и всегда на "одно и тоже" "epi to auto"^/*/, т.е. на Евхаристическое собрание. Термин "epi to auto" стал обозначением самого Евхаристического собрания.

/*/ epi to auto  – букв. с греч. "на одно и то же". "Не вполне обычное, с точки зрения греч. языка, выражение" (И.Левинская. Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий. М., 1999; стр.144; см. тж. стр.100). В 1Кор. явно используется как синоним евхаристического собрания (14:23; ср. 11:18-20). У Луки может просто означать собрание, обычно собрание верующих, церковь (Деян.1:15; 2:1,44,47; ср. Лк.7:35; Деян.4:26). /Прим. ред. рассылки./

> "Господь ежедневно прилагал спасаемых <epi to auto («к одному и тому же»>" (Деян.2,47).[3] Иустин Мученик употребил тот же термин, чтобы показать о каком собрании в день солнца идет речь.

> Так с первых дней после Пятидесятницы быть или состоять в Церкви означало участвовать в ее Евхаристическом собрании. Где Евхаристическое собрание, там Церковь, и где Церковь, там и Евхаристическое собрание. Позднее идея греко-римского "города" (poliV – civitas), проникшая в церковное сознание, изменила это основное положение первоначальной евхаристической экклезиологии. В пределах городской церкви епископа появился ряд Евхаристических собраний, в которых пресвитерами совершалась Евхаристия, независимо и отдельно от Евхаристии, совершаемой епископом. Вместо единого евхаристического собрания, как принципа единства местной церкви, появляется новый принцип: греко-римский город, определяющий единство местной церкви, возглавляемся епископом. В столкновении этих принципов "город" преодолевает и отстраняет евхаристический принцип. В эпоху Иустина Мученика принцип города был совершенно неизвестен. "У нас бывает собрание в одно место всех живущих по городам или селам".

> Всегда все и всегда вместе собирались римские христиане, чтобы всем вместе праздновать день воскресения Христа. Под наблюдением полиции, под страхом наказания и часто под угрозой смерти тянулись они к одному центру – к источнику церковной жизни – и близко, и далеко живущие. Многие из них за исповедание, что Христос есть Господь (KurioV) отдавали свою жизнь, принося свои тела в жертву Богу, но и своей жизнью они показывали, что у них один Господь-Христос. Одна трапеза Господня, и все едины на ней и каждый вместе с другими.

> Не будем идеализировать одну из героических страниц истории церкви. И во время Иустина Мученика, как и в наше время, многие отсутствовали на Евхаристическом собрании. Были больные и престарелые, были настолько далеко живущие, что они не могли каждый "день солнца" собираться "ep`i t`o auto'", были занятые в этот день, были, наконец, рабы. "Посмотрите, братия, кто вы, призванные; не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира... и немощное мира... и незнатное мира и уничиженное и ничего незначущее, чтобы упразднить значущее" (1Кор.1,26-28). Немудрых, уничиженных и незначущих было большинство. Только в IV-м веке "день солнца" был объявлен праздничным. В течение трех веков этот день был рабочим днем. Из тех, кого избрал Господь, многие и многие работали в этот день. В христианских памятниках, относящихся к эпохе после Константина, мы встречаем указания, чтобы владельцы рабов не препятствовали им участвовать в Евхаристическом собрании. Иоанн Златоуст должен был напоминать владельцам рабов, что рабы принадлежат не им, а Господу: "Я владею, говорите вы, обращался к ним Иоанн, рабами и рабынями; они рождены в моем доме. Какая гордость и дерзость! Эти слова возмущение против Бога... Я владею рабами и рабынями! За сколько вы их купили? Что вы нашли в мире, что могло бы стоить человека? В какую цену вы оцениваете разум? Сколько оболов вы заплатили за образ Божий?"[4] В Церкви нет иудея и эллина, раба и свободного, но вне Церкви имеются и иудеи, и эллины, и рабы, и свободные. Много или мало было собранных на "epi to auto" – во всяком случае их было больше, чем в настоящее время – Евхаристическое собрание было собранием всей Церкви. И оно не могло быть иным, т.к. Евхаристия есть "дело" Церкви, совершаемое Церковью для всех ее членов, а не для некоторых из них.

---

> 2. Игнатий Богоносец, один из первых антиохийских епископов, на пути в Рим, чтобы там стать "жертвой Христовой", приблизительно за 50 лет до Иустина Мученика, обратился с посланием к ряду местных церквей. Одна из основных тем этих посланий – единство местной церкви. "Ревнуйте об одной Евхаристии (т.е. будьте привержены к одной Евхаристии). Ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единении крови Его, один жертвенник, как один епископ с пресвитерством и диаконами, сослужителями моими, дабы все, что делаете, делали бы о Боге".[5] Местная церковь едина, потому что в ней один "жертвенник", т.е. одно Евхаристическое собрание, а собрание одно, потому что один хлеб и одна чаша. Эта мысль настойчиво повторяется Игнатием во всех его посланиях. Общепринятое мнение заключается в том, что эпоха Игнатия была переломом в церковной жизни древнего христианства. До него, уверяют нас, в городской церкви имелось несколько Евхаристических собраний, на которые собирались отдельные группы христиан. Устанавливая единство епископата, Игнатий стремился установить единое Евхаристическое собрание в каждой местной церкви. Эта точка зрения, выдвинутая либеральным богословием и проникшая в ортодоксальное, не имеет никаких основ ни в церковной жизни того времени, ни в посланиях самого Игнатия. Каково бы ни было влияние Игнатия на церковную жизнь его времени, он не был бы в состоянии внести в нее того, что в ней совсем не существовало. Основы церковной жизни лежат в предании, а потому всё, что выходит за пределы предания, всегда встречает противодействие. Знаменитая фраза папы Стефана (III-й век), что в церковной жизни не должно быть никаких новшеств, но всё должно покоиться на предании,[6] выражает основное сознание доникейской церкви. Новшество было не на стороне Игнатия, а в каких-то явлениях современной ему жизни, которые нарушали церковную традицию. Единство местной церкви – Антиохийской и, вероятно, ряда других церквей – было под угрозой. Наряду с единым Евхаристическим собранием, которое было "передано" изначала, появляются частные собрания, объединяющие не всех членов церкви, а только некоторых. Одна из причин этого нового явления – я подчеркиваю одна из многих – заключалась в том, что некоторые члены местных церквей, под влиянием иудейской практики, желали совершать Евхаристию не в "первый день после субботы", не в день Господень, а в субботу. "Итак, если жившие в древние времена (точнее: в старом порядке вещей), приблизились (точнее: пришли) к новому упованию и уже не субботствуют, но живут жизнью воскресенья..."[7] Евхаристическое собрание должно быть в этот день, который интерполятор посланий Игнатия называет "воскресным и царственным", в день, когда все, а не часть собирались, чтобы совершать Евхаристию. Совершение Евхаристии в субботу небольшой группой христиан – причем это не были ни еретики, ни схизматики, – вероятно под предстоятельством одного из пресвитеров, является нарушением единства местной церкви, т.к. оно разделяет одно тело и одну чашу Господа. "Надобно не только называться христианами, но и быть на самом деле, тогда как некоторые на словах признают епископа, а делают всё без него. Такие мне кажется, недобросовестны, потому что не вполне по заповеди делают собрания".[8] Поступая так, они обманывают себя, так как их "собрания не тверды (т.е. – недействительны и незаконны)". Действительна только та Евхаристия, которую совершает епископ или тот, кому епископ поручит, когда он сам ее не совершает. "Только ту Евхаристию должно почитать несомненною (т.е. – твердой, действительной), которая совершена епископом, или кому он сам позволит".[9] Для празднования "дня Господня" все члены местной церкви должны собиратьcя на Евхаристию, совершаемую епископом. Отсюда следует, что:

> 1) Евхаристическое собрание едино, т.к. один епископ в местной церкви, а потому другого собрания быть не может, потому что не может быть двух епископов в местной церкви, и

> 2) Евхаристическое собрание может совершаться только для всех членов церкви, а не для некоторых, т.к. Евхаристическое собрание является собранием Церкви.

> Единство епископа обуславливает единство Евхаристического собрания, а единство Евхаристического собрания предполагает одного епископа. Если бы в церковной жизни времени Игнатия Богоносца не было бы единого Евхаристического собрания местной церкви, возглавляемого одним единственным предстоятелем – вопрос терминологии не играет роли – то как бы мог Игнатий Богоносец навязать свои взгляды на устройство местной церкви, как своей, так и остальным церквам? Ему бы просто указали, что его учение не соответствует преданию, полученному от апостолов. Игнатий стремился охранить в церковной жизни то, что существовало при нём и до него, хотя и вкладывал во все это несколько иной смысл и иное содержание.

> Мы не знаем, происходили ли во время Игнатия Евхаристические собрания в другие дни кроме воскресенья. "Старайтесь чаще собираться для Евхаристии и славословия Бога".[10] Несомненно, что Игнатий, как и Иустин Мученик, как и ряд отцов после них, желал бы, чтобы местная церковь собиралась как можно чаще на Евхаристическое собрание, но обязательно при соблюдении основного условия: быть всем вместе собранными "epi to auto" под предстоятельством епископа. Другими словами, Игнатий приглашал ефесян совершать чаще Евхаристию, если они имеют возможность чаще собираться все вместе с епископом. В этом приглашении Игнатия ударение не столько на том, чтобы собираться, сколько на том, чтобы собираться всем вместе. В каждой местной церкви должен быть один жертвенник, у которого предстоит один епископ. "...И вы ничего не делайте без епископа и пресвитеров, и не пытайтесь совершать что-либо отдельно, если вам иное представилось основательным, но на одном месте "epi to auto" да будет одна молитва, одно прошение, один ум, одна надежда в любви и в радости беспорочной. Один Иисус Христос, и лучше Его нет ничего. Посему и вы все стекайтесь в один храм Божий, как к одному жертвеннику, как к единому Иисусу Христу..."[11] Это единство жертвенника – другого быть не может – и единство епископа – другого также не может быть – не есть нечто условное, а потому и собранность всех не есть только образ, за которым не лежит никакого реального содержания. Жертвенник один в церкви, и епископ один в церкви. Он предстоит одному жертвеннику, когда вся церковь собрана с ним, а не сам по себе независимо от собравшихся к этому жертвеннику членов церкви. Епископ принадлежит церкви, потому что он действует в церкви, а церковь есть собрание всех " ep`i t`o auto'". Отдельных действий в Церкви быть не может, а потому действия епископа влекут действие всех, а действие всех включает в себе действие епископа. Это основное положение экклезиологии Игнатия выражено им в его известной фразе: "Где будет епископ, там должен быть и народ, так как где Иисус Христос, там и кафолическая церковь".[12] Епископ может быть только с народом, и народ может быть только с епископом, а их собрание есть кафолическая Церковь. В Евхаристическом собрании, которое есть выявление Церкви во всей ее полноте, епископ восседает на том месте, которое занимал Христос на Тайной вечери. Он может восседать на этом месте только тогда, когда есть Церковь, т.е. когда собран с ним весь народ Божий, так как Христос установил Евхаристию не для отдельных членов Церкви, а для всей Церкви во всей ее полноте и во всём ее единстве.[13]

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!