Тема выпуска: Библия: Давид – еще один пастух, нашедший Бога

> 6. Два пастуха, нашедших Бога

<.....>

> II. ДАВИД

> Давиду тоже было предназначено проникнуть в Божественную тайну драматическим образом. Бог сказал о Моисее: "Он верен во всём дому Моем: устами к устам говорю Я с ним" (Числ 12,7-8). Но Давиду Он дает такое определение: "муж по сердцу Моему" (1Цар 13,14).

> Длительное упрямство Саула

> Чтобы понять, о ком идет речь, сравним его для начала с его предшественником Саулом. В лице Давида Библия показывает нам характер также весьма определенный, но гораздо более гибкий, чем характер Саула. В судьбе Саула, человека цельного, есть лишь одно событие, единственный поступок, сделанный по собственному почину, когда он рассек волов на части (1Цар 11,7), что было подготовлено действиями Саула в Рамафаиме (9,22 – 10,8) и в Мицпе (10,20-24). Когда в результате этого поступка Саул обретает личную власть, он становится упрямым, понимая эту власть по-своему, и в силу этого упрямства противится замыслам Божиим. Из-за неверного представления о своей власти он не в состоянии видеть, что она подвергается опасности (13,11-12), и тем самым отказывается видеть ее упроченной Богом (13,13). Опять-таки из-за упрямства он старается защищать видимость уже обреченной власти (15,30-31) от Давида, хотя и знает, что тот поставлен Богом заместить его (18,8.15.28-29). Таким образом, Саул, охваченный своей навязчивой идеей, держится как мертвый дуб, ветви которого падают при буре одна за другой.

> Три поворота в судьбе Давида

> Давид, напротив, кажется тростником по сравнению с дубом Саулом. Именно поэтому он уцелел в самые жестокие бури – события накладывают глубокий след на его судьбу и гнут его, но не ломают. Три таких важных события отмечают повороты в судьбе Давида:

> 1. Приветствие женщин Гивеи: "Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч!" (1Цар 18,7);

> 2. Отсылка Давида в Секелаг накануне битвы при Гелвуе (1Цар 29,10);

> 3. Прогулка Давида на крыше своего дома в тот вечер, когда он заметил Вирсавию (2Цар 11,2).

> Каждое из этих событий открывает в его жизни новый период испытаний, период успехов, период страсти. Прежде, чем последовать за Давидом в этих поворотах, постараемся понять, кто такой Давид.

> <Киннор>^/*/ для Духа

> Если мы оставим в стороне два общеизвестных рассказа: о помазании, совершенном Самуилом (1Цар 16,1-13), и о победе над Голиафом (1Цар 17), иллюстрирующие традиционную библейскую тему Бога, Который избирает самые скромные орудия для спасения Своего народа, то перед нами в первую очередь встает образ молодого гусляра, играющего перед Саулом, потому что Давид прежде всего – превосходный музыкант. Он весь гармония. Он от природы настроен на Дух Божий. В своих отношениях с людьми он никогда не подпевает тем, у кого нет слуха и кто негармонично навязывает свою волю, когда ему противоречат. Напротив, он чувствует психологическую ситуацию и гибко с ней сообразуется. Его ошеломительная удачливость не означает – мы сейчас это увидим, – что ему всегда дует попутный ветер и на пути перед ним не встают преграды. Но когда на него обрушивается шквал и останавливает его движение, он, как чайка, умеет так воспользоваться ветром, что не падает на землю, а напротив, подымается еще выше.

> Этот рыжеволосый молодой музыкант с прекрасными глазами излучает вокруг себя ту гармонию, которая так для него характерна: "Давид, взяв гусли (<киннор>), играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него" (16,23). В Давиде была та тайная сила, те чары, которыми ангел света (добрый дух Ягве) до сих пор воздействует на ангела тьмы (духа-мучителя и вместе с тем духа, мучимого Ягве). Поэтому нет ничего удивительного в том, что Саул очень привязался к Давиду и сделал его своим оруженосцем. В этом качестве он отличился в ряде стычек с филистимлянами, и вскоре... все женщины Израиля уже мечтали о нём. Если бы они ограничились мечтами, то это не слишком повредило бы его карьере, но, к сожалению, они выразили свой восторг слишком бурно, и вполне понятно, что новый лозунг, который они выдвинули, заставил подозрительного Саула схватиться за копье (18,11).

 

> ПЕРВЫЙ ПЕРИОД: ИСПЫТАНИЯ

> Эти возгласы в честь победоносного Давида открывают, таким образом, первый большой период в его жизни: период испытаний. Вместо того, чтобы рассказывать о весьма сложных событиях, попробуем набросать психологический портрет Давида этой поры. В нём обнаруживается, ставший на этот раз человеческим типом, мотив, который появлялся раньше в рассказе об Иосифе: избранник, преследуемый из-за того, что получил благословение Божие. Преследуемый завистью¹⁴⁰ того, кого благословение обошло, Давид не совершит ни единого проступка по отношению к Саулу. Он не хочет мстить своему предшественнику, который платит ему злом за добро. Он продолжает чтить в нём божественное помазание и ничего не предпринимает, чтобы занять его место. Поступая так, он завоевывает любовь Ионафана, и сын преследователя становится его горячим сторонником (19,1-7; 20,1-17.30-34). Но ревность старых соратников Саула без труда восстанавливает царя против их слишком даровитого товарища, и жажда преследования только разгорается в Сауле от безупречного поведения Давида. В сущности, преследователь боится преследуемого, тогда как последний чувствует себя в руке Божией.

> Победы преследуемого

> В этом преследовании победителем неизменно оказывается преследуемый, но его победы носят особый характер, как это видно из нижеследующего текста:

> И вышел Давид оттуда и жил в безопасных местах Ен-Гадди. Когда Саул возвратился от филистимлян, его известили, говоря: вот, Давид в пустыне Ен-Гадди. И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля, и пошел искать Давида и людей его по горам, где живут серны. И пришли к загону овечьему, при дороге; там была пещера, и зашел туда Саул для нужды; Давид же и люди его сидели в глубине пещеры. И говорили Давиду люди его: вот день, о котором говорил тебе Господь: "вот, Я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно". Давид встал и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула. Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула. И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень. И удержал Давид людей своих сими словами и не дал им восстать на Саула. А Саул встал и вышел из пещеры на дорогу. Потом встал и Давид, и вышел из пещеры, и закричал вслед Саула, говоря: господин мой, царь!. Саул оглянулся назад, и Давид пал лицем на землю и поклонился ему. И сказал Давид Саулу: зачем ты слушаешь речи людей, которые говорят: "вот, Давид умышляет зло на тебя"? Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя и сказал: "не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа". Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил: узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтобы отнять ее. Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отметит тебе Господь за меня; но рука моя не будет на тебе, как говорит древняя притча: " от беззаконных исходит беззаконие". А моя рука не будет на тебе. Против кого вышел царь Израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою. Господь да будет судьей и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей. Когда кончил Давид говорить слова сии к Саулу, Саул сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал, и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом; ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво; когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня. Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня" (1Цар 24,1-20).

> Проценты на проценты в мщении

> Парадоксальным образом Давид исторгает благословение у своего врага. Однако Давидову позицию невмешательства, его отказ воздавать злом за зло не следует понимать как прощение обид. Напротив, он накапливает проценты на проценты в мщении. Он собирает горящие угли на голову своего врага¹⁴¹. Поведение весьма ветхозаветное, но именно Давид создает ему прецедент. Отказ мстить воспринимается им как залог Божественного покровительства в будущем. Действительно, месть постоянно уравновешивала бы весы Божественного правосудия, а отказ от мщения неуклонно увеличивает разницу между чашами весов и побуждает Божественное правосудие к вмешательству. С другой стороны, такой образ действий привлекает к Давиду симпатии в лагере его противника, вместо того, чтобы разжечь ненависть, как это было бы в случае кровавой мести. Тем самым Давид изолирует Саула и доводит его до отчаяния. Наконец, уважая неприкосновенность "помазанника Ягве" даже и в своем преследователе, он заранее обеспечивает прочность своего царствования.

> С тем же хладнокровием будет действовать Давид и по отношению к Навалу. Он сдержит гнев, и Сам Бог возьмет на Себя мщение (25,39).

> Как спелый плод

> Мы не станем углубляться в последовавшие затем события: Давиду, укрывшемуся у филистимлян, доверяют город Секелаг, и там он ведет двойную игру (он не видит ничего дурного в том, чтобы обмануть необрезанных врагов народа Ягве). Он обретает доверие своего сюзерена Анхуса, убеждая его, что занимается грабежом в городах Иудеи. В действительности же он тратит время и силы на то, чтобы завоевать сердца своих соплеменников, освобождая города Иудеи от разбоя бедуинов (27,8-12).

> Но филистимская коалиция против Израиля поставит Давида в трудное положение. Если он хочет избежать репрессий, ему надо придти в лагерь филистимлян в качестве верного вассала, или же ему придется остаться в арьергарде и выступить против филистимлян в разгар битвы, как иногда поступали евреи, нанимавшиеся в прежние времена на военную службу (14,21). К счастью, недоверие филистимлян разрешает эту его проблему совести, побуждая его сюзерена Анхуса отослать его в Секелаг, где ему остается лишь принять царствование над Израилем, которое после поражения и смерти Саула и Ионафана падает ему в руки, как спелый плод.

 

> ВТОРОЙ ПЕРИОД: УСПЕХ

> С отправки в Секелаг начинается второй этап в жизни Давида – период успеха. Здесь Давид доводит до предела свою абсолютную верность дому Саула и превращает ее в гениальную политику. Он завоевывает любовь народа тремя актами верности тому, кому принадлежала власть прежде него.

> Первый и второй акты верности

> Прежде всего Давид казнит амаликитянина, грабителя мертвецов, который приносит ему венец и <браслет> Саула, утверждая, что он убил того собственными руками, и надеясь получить за это хвастовство хорошую награду (2Цар 1,5-16). Давид сочиняет великолепную "плачевную песнь" в память Саула и Ионафана (1,19-27).

> Затем Иудеи помазывают на царство своего соплеменника, оказавшего им большие услуги (2,1-4), и Давид начинает свое царствование с того, что посылает посла поздравить жителей Иависа с тем, что они избавили от осквернения тело Саула (2,5-7). Тем самым он сразу делает себя наследником памяти своего предшественника.

> Два злополучных убийства

> Но Авенир, бывший начальник штаба Саула, который давно уже видит в Давиде соперника, поднимает на щит довольно незначительного сына Саула – Иевосфея, и выступает из Заиорданья, где они укрывались, пытаясь привлечь центральные племена на сторону нового царя. Тоща происходит в Гаваоне встреча между Авениром и тремя сыновьями Саруи, сестры Давида, – Иоавом, Авессой и Асаилом. Авенир, к несчастью, убивает молодого Асаила, хотя он и пытался избежать этого убийства, чтобы не навлечь на себя мести Иоава и Авессы (2,8-23).

> Затем Авенир, поссорившись с Иевосфеем из-за женщины, решает бросить этого глупца и вступить в союз с Давидом, договорившись с ним о покорении всего Израиля. Как он надеется, это принесет ему почетное положение в новом царстве. Происходит встреча при Хевроне, и переговоры успешно завершаются (3,6-21). Но Иоав узнает об этой встрече, приходит к Авениру и предательски его убивает... очевидно, мстя за своего брата, но в первую голову стремясь избавиться от опасного соперника. Давид оказывается в трудном положении, и его планы расстроены. Несомненно, все сочтут, что это он заманил Авенира в ловушку и велел убить его. И тут снова проявляется его гений, и опять он находит блестящий выход из положения: Давид решительно отмежевывается от поступка Иоава и проклинает его, чтобы кровь Авенира не запятнала его царства. Затем он велит Иоаву и Авессе оплакать Авенира, которому он устраивает пышные похороны, и сочиняет плач по нему. Он продлевает траур сверх положенного срока, чтобы подчеркнуть, что тут имеет место не простая формальность (3,22-37).

---

> Третий акт верности

> Поведение Давида вскоре приносит свои плоды. Два начальника военных отрядов Иевосфея убивают последнего во время дневного сна и приносят его голову Давиду, который остается верным своей позиции и для начала предает их смертной казни как цареубийц, а затем торжественно хоронит голову Иевосфея в гробнице Авенира (4). Тогда весь Израиль, расстроенный и покоренный, попадает в руки Давида (5,1-3).

> Такое поведение Давида не может не приводить в смущение. Оно отдает театральным преувеличением. Не есть ли всё это скорее политический маневр и маккиавеллизм, нежели искрения верность? Однако о маневре можно было бы говорить, если бы тут имело место притворство, но верность – настолько глубокая и постоянная черта Давида, что мы не можем сомневаться в его искренности. Давид только преувеличивает и гениально драматизирует эту свойственную ему искренность.

> "Я пляшу перед Ягве"

> В этот период удачи в поведении Давида появляются новые любопытные черты, раскрывающие характер нашего героя. Известно, какое острое политическое чутье проявил Давид, выбрав себе независимую столицу – Иерусалим, который не входил в состав ни Иудеи, ни Израиля и представлял собой род шарнира между двумя блокировками; тем самым он сумел не задеть ничьих интересов. Затем к открытию столицы он переносит туда палладиум^/**/ Израиля – Ковчег, что делает Иерусалим местом паломничества народа (а паломничества играют важную роль для сохранения единства племен в мирные времена). Когда процессия с Ковчегом вошла в Иерусалим, "Давид скакал и плясал перед Ковчегом, который возвышался среди кликов толпы и рева труб" (*) (6,14-15). Но когда Давид вернулся домой, его жена Мелхола, дочь Саула, сказала ему: "Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня перед глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!" Но Давид поставил Мелхолу на место:

> Перед Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве, Израиля; пред Ягве играть и плясать буду! Но я еще больше уничижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и перед служанками, о которых ты говоришь, я буду славен" (6,20-22).

> Мудрость и безумие

> Это говорит тот же самый Давид, по-прежнему во всём противоположный Саулу. Когда тот обнажался в Навафе (1Цар 19,24), он доходил до дна падения: его, гордого и ревнивого царя, Бог швырял нагим к ногам соперника. Напротив, Давид унижается добровольно. Он не держится за свою славу как за что-то хрупкое, непрочное. Он бросает ее к ногам Бога, как дитя, которое играет и которое уверено в верности, даже более – в любви Того, Кто его избрал. Принести в дар Богу свою славу значит умножить ее. Но Давид поступает так не из расчета. Он делает это по гениальной догадке, подобно тому, как он догадался предать преследователя в руки Божественного Мстителя. Здесь снова узнается его характер. От его исступленного танца веет высшей мудростью, шутливой и веселой, мудростью детей Божиих. Его экстаз не имеет ничего общего с беснованием Саула (1Цар 10,10-13; 11,6; 19,23-24).

 

> ТРЕТИЙ ПЕРИОД: ОТ СТРАСТИ К СТРАСТЯМ

> Когда Давид говорил Мелхоле: "Я еще больше уничижусь", он не подозревал, каким образом исполнится для него это пророчество. Это началось на террасе его дома одним летним вечером. Тут его жизнь вступила в третий этап – период страсти. Сначала это была страсть с маленькой буквы, но вскоре она превратилась в Страсти с большой. Нет нужды напоминать фактическую сторону дела: грех, попытку Давида скрыть грех, затем письмо Иоаву и смерть Урии от руки врага (2Цар 11). Нафан, который знает внутреннюю честность Давида, без труда устыжает его с помощью притчи о бедном и его овечке, и Давид воспринимает смерть ребенка, родившегося от греха, как знак прощения (12). Давид открывает для себя новый вид уничижения: не восторженного уничижения по собственному произволению, которое было ему уже знакомо, а тайное угрызение совести, которое снедает сердце и причиняет ему муку оттого, что он сам разорвал связь с Богом. Но это еще всего лишь начало Страстей Давидовых. Теперь ему предстоит перенести другие страдания, и беда обрушивается на его собственный дом.

> "Если я обрету милость пред Его очами..."

> Амнон обесчещивает Фамарь. Авессалом убивает Амнона, мстя за сестру. Затев Авессалом пользуется прощением Давида, чтобы, отторгнув Израиль от своего отца, провозгласить себя царем в Хевроне, и идет на Иерусалим. Давид бежит со своими телохранителями и несколькими верными:

> Царь перешел поток Кедрон; и пошло всё войско по дороге к пустыне. Садок тоже был там, и с ним левиты, несшие Ковчег. Но царь сказал Садоку: "Вернись с Ковчегом Божиим в город. Если я обрету милость пред очами Ягве, то Он вернет меня тоже и даст мне видеть Ковчег и жилище Его. Но если Он скажет: "Нет Моего благоволения к тебе", то вот я: пусть поступает со мной, как Ему будет угодно"... (*) (15,23-26).

> Противопоставление Саул – Давид продолжается: Давид не цепляется за царствование, которое, по-видимому, ускользает от него. Он не хочет принуждать Бога, забрав с собой Ковчег наподобие магического залога Его покровительства. Пусть будет так, как будет благоугодно Ягве! И на этот раз опять предание себя в руки Божии явится, как он предчувствует, самым бесценным залогом благоволения Ягве. Давид и здесь всё тот же, только в более глубоком проявлении.

>  "Чтобы увидеть себя уничиженным..."

> Так же ведет себя Давид и перед лицом своих старых врагов, которые преследуют свергнутого с престола царя и проклинают его:

> Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону царя. Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник! Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и вот, ты в беде, ибо ты – кровопийца. И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? Пойду я и сниму с него голову. И сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? Пусть он злословит, ибо Ягве повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь? И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Ягве повелел ему. Может быть, Ягве призрит на уничижение мое, и воздаст мне Ягве благостью за теперешнее его злословие. И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил и бросал камнями на сторону его и пылью (16,5-13).

> Преследуемый Ягве?

> Здесь Давид предощущает тайное действие уничижения. Он чувствует в проклятии людей тайный залог Божиего благословения. Поэтому не надо мешать Семею изрыгать проклятия, как раньше не следовало препятствовать преследованиям Саула. Сердце Божие неизменно. Ничто не может так тронуть Его, как положение несправедливо преследуемого человека, который отдается Его правосудию. Давидом владела такая уверенность, когда его преследовал Саул. Но остается ли это в силе для того, кто воспользовался своей властью, которой теперь лишен, чтобы предательски избавиться от одного из своих самых верных слуг с целью завладеть его женой? Тот, кто так "пренебрег Ягве" (12,9-10), Богом верности, может ли еще рассчитывать на Его помощь в час, когда его сын хочет избавиться от него с целью завладеть его царством? Правда, Нафан сказал Давиду: "Господь снял с тебя грех твой: ты не умрешь" (12,13). И в самом деле, умерло его дитя, а не он сам. Но на протяжении более девяти лет (13,23.38; 15,7) Давид страдает из-за своих сыновей. Может ли он еще рассчитывать на Бога, как в те дни, когда Тот избрал его, потому что он был "по сердцу Ему"? Не преследует ли его теперь Сам Ягве?

> "Кто дал бы мне умереть вместо тебя, сын мой!"

> Давиду удается укрыться в Маханаиме в Заиорданье, а тем временем Авессалом, совершив акт, утверждающий его владычество над гаремом царя, подымает весь народ против своего отца. Бой происходит в Галаадском лесу. Иоав, сохранивший верность Давиду, несмотря на свой жесткий характер старого злопамятного солдата, принудил царя остаться в городе во время боя. Речь шла будто бы о том, чтобы не подвергать царя опасности (18,3), но на деле опасались, чтобы переживания Давида в этой войне со своим сыном не подействовали деморализующе на его сторонников. В момент выступления армии Давид перед всем народом обратился к военачальникам с приказом, который так хорошо характеризует его: "Смотрите, ради меня сберегите юного Авессалома!" (*) (18,5). Можно подумать, что царь поручает своего сына одному из своих офицеров перед военным походом, где сыну предстоит впервые испробовать свои силы в бою. Но Иоав думает, что лучше послужит подлинным интересам Давида, если своими руками убьет его сына (18,11-14). Следует сцена с двумя вестниками, которые бегут в Маханаим, думая, что доставят Давиду добрую весть. Ахимаас прибывает первым и сообщает Давиду о хорошем исходе битвы.

> – Благополучен ли юный Авессалом?

> – Я видел большое волнение, когца Иоав посылал меня. Не знаю, что это было...

> – Хорошо, стань здесь.

> Тогда прибывает эфиоп:

> – Господин мой царь, выслушай добрую весть! Сегодня Ягве явил тебе награду, избавив тебя от всех мятежников.

> – Но благополучен ли юный Авессалом?

> – Да будет со всеми врагами господина моего то же, что постигло его!

> Тогда смутился Давид, взошел в свою комнату над вратами и стал рыдать. Он плакал, стеная: "Сын мой Авессалом!.. Сын мой, сын мой Авессалом... О, кто дал бы мне умереть вместо тебя!.. Авессалом, сын мой, сын мой!" (18,28 – 19,1).

> Превыше гениальности

> Давид не знал, насколько эти его слова попали в точку: копье Иоава, пронзив Авессалома, нанесло и ему смертельный удар. Отныне мы имеем дело лишь с немощным стариком, которого носят по воле волн события и обманывает по очереди каждая партия, пытающаяся завладеть его наследством.

> Сохраним лучше образ старого царя, оплакивающего своего мятежного сына. Здесь Давид достигает высшей точки своей жизни. Тут и речи нет о политическом чутье. Говорит сердце, одно сердце, старое сердце, изношенное оттого, что хорошо и плохо любило, а теперь разбилось от любви к врагу. Это уже не имеет отношения к гениальной тактике немстительности, принесшей Давиду его царство. В глазах Иоава, оплакивая мятежника, Давид доказывает свою старческую немощь. По существу, Саул и сыновья Саруи – тупые животные, вроде Софоклова Аякса, хотя судьба их и трагична на свой лад. Ионафан и Давид, напротив, натуры уязвимые, и грубые люди, их окружающие, никогда не поймут их, если даже они и испытывают благоговение перед ними. Ибо в них раскрывается нечто совершенно новое.

> Из сокрушенного сердца глаголет Бог

> В Давиде отцовское сердце раскрывает перед нами свои глубины. Мы понимаем, что Спаситель Израиля тоже не сказал Своего последнего слова о Своем мятежном сыне. Давиду нужно было прийти ценой прегрешения к этому полному сокрушению сердца, чтобы уста его могли простонать: "Сын мой, почему не умер я вместо тебя!" И этот стон проникает в сердце Бога, Который видит, как Его сыновья избирают смерть, отрекаясь от Его любви. Киннора молодого музыканта, услаждавшая Бога и людей, еще не могла играть на такой мотив. Сердцу этого сына Адама надлежало сокрушиться, чтобы оно действительно стало подобным сердцу Бога и могло дать тот пророческий ответ, который обращен Богом к самому Давиду и всем мятежным сыновьям. Иезекииль скажет позднее, что Бог не хочет смерти грешника (Иез 18.23; 33.11). Но Ягве уже сказал устами своего alter ego Давида, что Он хочет умереть за Своих мятежных сыновей. И в самом деле, глашатаи Божии являются устами грешников, чьи сердца были сокрушены и переделаны Им Самим.

> Но для того, чтобы дать нам увидеть тайные и нерасторжимые узы, связывающие Бога со Своим народом, Он воспользовался другим сердцем, мучимым ревностью и раздираемым любовью.