> Ст. 28 – Придите все ко Мне (дословно: «Эй, все ко Мне!») Призыв Иисуса, с одной стороны, напоминает призывы Мудрости Божьей прийти к ней и найти себе облегчение и покой, с другой же, сформулирован гораздо живее и ярче. См. Сир 24.21-23: «<Приходите ко мне, все, кто жаждет меня, // насыщайтесь моими яствами! // Помнить обо мне слаще меда, // владеть мной медовых сот слаще. // Те, что едят меня, не могут насытиться, // те, что пьют меня, еще больше жаждут»^*. Сир 51.31-35: «<Так придите ко мне, не наставленные, // поселитесь в доме наставления! // Почему себя в нужде оставляете, // душу свою пересохшей от жажды? // Я уста отверз, заговорил: // "Приобретайте ее себе без денег! // под ярмо ее склоните шею, // приготовьтесь получить наставление. // Не надо искать – оно близко!" // Сами посмотрите, как я мало трудился, // а нашел для себя великое отдохновение>»^*.

> Приглашение Иисуса обращено ко всем, а не только к сравнительно узкому кругу учеников, оставивших всё и последовавших за Ним. В иудаизме Мудрость постепенно отождествлялась с Законом Моисея. Под тяжкою ношей, вероятно, понимается соблюдение не самого Закона, а того бесчисленного количества ограничений, налагаемых толкованиями фарисеев, когда регулировался каждый шаг человека. Фарисеи насчитывали 613 заповедей в Законе. Общие принципы нравственности терялись в бессмысленной казуистике, дробились на атомы, и терялось различие между действительно важным и мелочным. Иисус иронически скажет о них, что они отцеживают комара и проглатывают верблюда (23.24). «Они громоздят ношу на ношу и взваливают их на плечи людей, а сами и палец о палец не ударят» (23.4). Презираемые фарисеями «ам-хаарец» не могли соблюдать все эти заповеди так же скрупулезно, как это делали они сами. С точки зрения фарисеев, их религиозное невежество и аморальное поведение преграждало им доступ к Богу. «Их бремя вдвойне тяжело: это и открытое презрение людей, и отсутствие надежды когда-либо получить спасение у Бога». {И. Иеремиас, Богословие Нового Завета, с. 135.} Вероятно, именно таких людей Иисус называет измученными тяжкою ношей.

> В более поздние времена некоторые Отцы Церкви считали, что имеются в виду грешники, страждущие под бременем грехов.

> Иисус обещает всем им отдых. Это опять напоминает обещание Мудрости (Сир 51.35). Иисус уже не посланец Мудрости, но сама воплощенная Мудрость. Ср. также Исх 33.12-14, где Бог обещает Моисею ввести его и весь народ в покой. Иисус есть истинное воплощение трансцендентного Бога, Он делает Его близким и доступным. Теперь те, кто придут к Иисусу, от Него получат покой. Недаром Августин назвал Христа истинной Субботой.

> Ст. 29 – Ярмо надевалось на шею рабочему скоту, кроме того, это слово широко употребляется в переносном значении как символ покорности и рабства (см. 3Цар 12.9). Ведь в древности был обычай захваченных военнопленных пропускать сквозь ярмо, сделанное из солдатских копий, что означало обращение в рабство. Но постепенно слово «ярмо» начинает употребляться и в положительном значении – как символ покорности Божьей воли. См. Притч 9.5; Сир 51.34-35. Так как Закон начал отождествляться с Мудростью Бога, то призыв склонить шею под ее ярмо стало пониматься как призыв неукоснительно соблюдать Закон. В Талмуде часто встречаются такие выражения, как «ярмо Торы», «ярмо Небес», «ярмо заповедей». Считалось, что человек, ежедневно читавший молитву «Шема» (Втор 6.4-9), тем самым возлагал на себя ярмо Царства Небес, ведь этим он исповедовал свою принадлежность Богу и зависимость от Него во всех своих делах. Это ярмо было бременем, служившим особым знаком, выделявшим Израиль из числа других народов. Но оно же положило начало порабощению людей законнической моралью, от которой Иисус хотел освободить Свой народ. {Dictionary of New Testament Theology, v. 3, p. 1161.}

> Иисус призывает людей надеть на себя ярмо Его заповедей, а не ярмо Закона. У Меня учитесь – Он есть истинная Мудрость и истинная Тора, Он – единственный источник знания о Боге и может сделать Своих последователей причастным этому знанию. У Меня учитесь: потому что Я… – здесь возможно другое понимание: «У Меня научитесь тому, что Я…». Ученики должны изучать самого Иисуса.

> Если фарисеи проявляли жесткость и гордыню, стремились к самовозвеличению и властвованию над людьми (23.5-12), то Иисус – полная им противоположность, Он уподоблен Моисею, которого Писание и раввинистическая традиция называли кротчайшим из людей (Числ 12.3). Он – кроткий Служитель Господень, возвещенный пророком Исайей (42.2-3; 53.1-12; см. также Мф 12.17-21). Ученики должны подражать Ему и в этих Его качествах (см. 5.5). Кроток сердцем – греческое слово «тапейнос» значит «низкий, незначительный» и в переносном смысле «незаносчивый, скромный, смиренный». Хотя слова «мягок» и «кроток» являются синонимами, появление слова «тапейнос» подготавливает почву для отождествления Иисуса со страдающим Служителем Божьим, который пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы служить (12.17-21; 20.28).

> И вы наконец отдохнете – дословно: «найдете покой душам вашим»; ср. Сир 6.29: «<В конце концов ты в ней найдешь отдохновение>»^*. «Душа» здесь выступает в значении всего человека. Покой, обещанный Иисусом, есть мир с Богом, восстановление тех истинных отношений между Богом и человеком, которые были разорваны в результате греха. В этом контексте покой значит то же, что спасение.

> Ст. 30 – Ведь заповеди Мои просты – дословно: «ведь ярмо мое доброе». Так как ярмо в иудаизме тождественно заповедям Закона, то переводчик счел возможным дать не буквальный перевод, а перевод-толкование. Здесь, как и во многих других местах, виден парадоксальный характер речи Иисуса: ярмо, которое Он предлагает, доброе, а Его ноша легка. Фарисеи налагали на людей тяжелые, неудобоносимые бремена, возводя вокруг Закона высокую стену толкований, объяснений, исключений, и всё это часто затмевало истинный смысл Закона как выражения Божьей воли. Заповеди Иисуса легки, и так думает не только он, но и автор Первого письма Иоанна: «А заповеди Его не тяжелы» (5.3).

> Казалось бы, есть внутреннее противоречие между речением об узких воротах и трудной дороге, ведущей в Царство, и словами о легкости бремени. Действительно, если выхватывать из текста цитаты, то противоречие неразрешимо. Многие христиане уверены в том, что заповеди Иисуса неисполнимы или так тяжелы, что только герой и аскет способны хотя бы частично их исполнить. Не потому ли с такой легкостью христиане объявляют себя грешными (а кто не грешен?!) и предоставляют совершать христианские подвиги подвижникам, святым, людям, число которых исчисляется единицами. Христианство превращается в нечто мрачное, унылое и печальное – как фарисейский пост, и не хватает только посыпания себя пеплом. С другой стороны, есть и такие христиане, которые не утруждают себя соблюдением заповедей, считая, что им можно всё, потому что Господь Своей смертью спас их. Не правы ни те, ни другие. Одни забывают слово «заповеди», другие – слово «легкие». Может быть, притча о драгоценной жемчужине поможет нам понять что-то очень важное. Когда человек нашел жемчужину, он на радости идет и продает всё, чтобы купить ее. Вероятно, те, кто стоически, с мукой, через силу исполняет волю Христа, еще не нашел ту жемчужину, ради которой можно легко и радостно отдать всё.