Благодать Господа Иисуса Христа, любовь Бога Отца и причастие Святого Духа да будет с вами! |
|||||||||
Тема выпуска: Этот выпуск двойной, и для того, чтобы было удобней читать его частями, текст разделен чертой на 2 примерно равные части. В конце этого выпуска форма для выражения Вашей его оценки и мнений. |
|||||||||
Автор:
свящ. Саймон Тагуэлл Предыдущие части: введение. нищие духом. кроткие. > Глава V> То, что явлено не благо", учит св. Игнатий Антиохийский, быть может, цитируя какое-то ходячее речение; и добавляет: "Бог наш, Иисус Христос, уйдя из мира к Отцу, явил Себя полнее". Исчезнув, Христос появился в большей мере, чем тогда, когда Он жил на земле. > Ориген ссылается на то же или похожее речение, рассуждая о словах Господних: "... войди в комнату свою и закрой дверь свою" (Мф 6, 6). Это лучше поясняет нам слов`а св. Игнатия и смысл речения. Нельзя молиться явно. Бог не действует явно. > Всё это входит в давнюю и долгую традицию. Христианские богословы и до, и после св. Игнатия учили, что Бог действует тихо, незаметно, без шума и суеты. Такое учение бросает свет на еще одну грань того почти неуловимого качества, которое названо кротостью. Все наши хлопоты о благополучии, влиянии, власти происходят от нашей неполноты, тогда как Бог, действующий тихо, говорит от полноты бытия. Блаженство, обещанное кротким, призывает нас отрешиться от деловитости, свойственной миру неполноты, чтобы жить в тишине и незаметности полного Божиего мира. > Вспомним, как торжественно явился Бог на Синае (Исх 19,16 и далее). Этого, собственно говоря, мы и ждем от Него. Но когда Он снова является Илии, это происходит очень тихо, словно Он нарочно отрицает всё то, что так поразило народ в книге Исхода. Не в буре Господь, не в землетрясении, не в огне, а в "веянии тихого ветра". Еврейское слово (в западной традиции "шепот") связано этимологически со словом "молчание", употребляемом в 37(36) псалме. > Даже в Новом Завете Господь действует также. Он говорит: "Лучше для вас, чтобы Я пошел" (Ин 16, 7), и "идет", уходит, сперва в Страстях, потом в Вознесении. Ориген не без основания сказал, что Христос "был послан не только, чтобы Его знали, но и чтобы остаться скрытым". > Кроткие почитают этот способ действия и стараются подражать в нём Богу. Они не тщатся чего-то достигнуть, что-то уладить, завоевать мир. Их действия проистекают от полноты бытия, отражающего полноту бытия Божия. > Такой "отказ от соревнований" обходится недешево. Образец наш Христос на кресте. Его помогут понять не сентиментальные оптимисты из душеспасительных книжек, а, скорее, великие трагические герои Агамемнон, Эдип, Гамлет. Все они в ловушке... Это часто бывает с человеком. Жизнь мира сего ловушка. Снова и снова мы оказываемся в безвыходном положении. > Сколько бы мы ни мечтали, что всё "прекрасно устроится", нам приходится жить в ловушке прежних своих ошибок, чужих грехов, дурных социальных систем. Ощущение беспомощности одна из самых тяжких психологических проблем нашей эпохи, легко приводящая к полному отчаянию. > Евангелие дает на это суровый, но единственно реальный ответ. Оно говорит, что, только приняв ловушку, мы можем изменить хоть что-то. Не надо суетиться, не надо рваться на волю, надо нести крест беспомощности, как нес его Спаситель, чтобы обрести истинную силу для жизни, более приличествующую образу и подобию Бога. > Все наши хлопоты и метания только увеличат неполноту, суету падшего мира. Тишина же, "тихость", дает Богу возможность действовать. Это тайна Его ненавязчивого присутствия. Кроткие такой тайне причастны. > Блажен тот, кто не тщится что-то сделать; тот, кто умеет беспомощно ждать на кресте; именно такие люди наследуют землю. > После грехопадения наша власть над землей выражается в потреблении и порче. Власть же Адама выражалась в том, что он давал имена. Согласно св. Ефрему Сирину, нарекая животных, он поистине соучаствовал в творческом деле Бога. Во Христе мы снова обретаем эту силу, помогая каждой твари обрести полноту бытия. > Если мы должны наследовать землю научимся узнавать, называть по имени, освобождать всё тварное, возвращая его к должному состоянию, и перестанем суетиться, что-либо "налаживая" и "устраивая" на пользу себе. > Точно также мы должны обращаться и друг с другом. Как жаль, что, помогая людям, мы тщимся "решать их проблемы"! Это почти неизбежно приводит к тому, что мы наклеиваем ярлыки абстракций на неповторимые ситуации. > На самом же деле мы должны не решать, не ставить диагноз, не наклеивать ярлыки, а узнавать или, точнее, познавать познавать, как первый человек, каждое существо, каждую ситуацию в их совершенной неповторимости. > Когда ситуация уж очень безвыходна, мы начинаем понимать, что нужно не столько найти из нее выход, сколько, выразить ее. Тут хорош поэт или художник; и порой, по милости Божией, мы сами можем стать этим поэтом и художником. Каждая ситуация в нашем мире требует не "делового", а "художественного" подхода. Если мы наследуем землю, мы обязаны этим не "умелому администрированию", а чему-то похожему на тонкость и творческий дух. > Кроткие это те, кто не "добивается" и не "устраивает", а беспомощно взирает на жизнь. Кому же, как не им, сказать в единении с Божиим Словом то слово, которое освободит всякую тварь, вернув ее к самой себе? Только они и могут по-настоящему радоваться власти над землей. Итак, не гневайтесь на благоденствие нечестивых ни у них, ни у вашего гнева нет будущего. Радуйтесь о Боге, и взором веры и надежды вы увидите творимый Им мир сквозь отчаяние и безысходность века сего. > Глава VI> ИНТЕРЛЮДИЯ> Первые два блаженства как бы негативны они удерживают прибой властности и деловитости. Благодаря им создается пустота, в которой может действовать Бог. Именно в этой пустоте Он переделывает нас. > Конечно, главное для Него создать в нас любовь, милосердие. Только эта добродетель делает нас совершенными. Но в земной жизни она не расцветет без веры и без надежды. С верой и надеждой связаны два первых блаженства; они создают место для любви, с которой связаны шесть остальных. > Вера и надежда тоже "негативны"; они освобождают нас от власти сиюминутных потребностей. Благодаря вере мы смотрим на мир глазами Божией правды и потому способны противостоять давлению "видимого". Надежда дает нам силу ждать, пока Бог не уладит всё по-своему. Благодаря ей мы свободны от стремления к немедленным результатам и от разумного желания рассчитывать всё наперед. Эти добродетели выводят нас из мира, где правит, в лучшем случае, людская фантазия, в истинный, но сокровенный мир Божиих действий. Живущий верой и надеждой как бы пребывает в пустоте, в которой творит Бог. > Наш мир не мир полноты, а мир недостатка. Человек пал, он не в раю. Но падшим людям кажется, что они знают, как в этом мире управляться. Такое знание ложь, и идет от "отца лжи" (см. Ин 8,44). > Вот почему так необходимы вера и надежда. Они отучают нас от мнимого знания и учат ждать полноты, которую дает только Бог. Однако чистая пустота, по притче Господней, очень опасна; она привлекает бесов, которые хуже прежних (см. Мф 12,43-45). Заполнить ее должна любовь. > Любовь наполняет, делает нашу жизнь полной, но что же это такое? Апостол говорит нам в послании к Коринфянам, что всякое проявление любви двусмысленно, двузначно. Можно совершать подвиги доброделания и всё же не иметь любви. Знаки ее и симптомы немаловажны, но не они главное. Как говорил Джордж Макдональд, "мы просто не можем отличить полностью истинную любовь от ложной, пока мы не умерли..." Различить ее можно лишь тогда, когда это уже не нужно. Пока мы живем в этом двузначном мире, мы никак не установим до конца причины и мотивы даже собственных наших действий. > Мы так привыкли психологизировать, что нам кажется, будто где-то внутри лежит "наше истинное я". В определенном смысле это верно (см. дальше, о чистых сердцем). Но тайна нашей души ведома только Богу, и мы в нее проникнуть не можем. Ошибка начинается тогда, когда мы предполагаем, что способны истолковать своими силами (и в свою пользу) то, что отделяет "внутреннее" от "внешнего". Любим мы и сомневаться во "внешнем" других людей, обычно уже не в их пользу. > Такой подход к людям очень опасен. Теперь нередко говорят: "Важно не то, что ты делаешь, а то, какой ты". Опять же, в определенном смысле это верно важнее всего наша сокровенная глубина, ведомая лишь Богу. Достигнуть ее не помогут никакие, сколь бы то ни было тонкие, методы, созданные человеком. Если же речь идет о "внутреннем", что мы увидеть можем, оно не столь уж важно. Часто бывает важней, что мы делаем. Например, иногда мы не любим кого-нибудь, но всё же помогаем ему. Почему нелюбовь важнее, чем тот удивительный факт, что мы способны подавить свои недобрые чувства? Вполне возможно, что именно это выражает истинный замысел Бога, даже если не выражает нашего замысла. Иногда мы говорим: "Сам не пойму, почему я так сделал"; значит, истинная причина много глубже доступной нам "психики". > Поэтому Церковь и учит церковному послушанию, благодаря которому наши действия хоть как-то отделены от хаоса настроений. Послушание позволяет нам выражать милосердие" а не собственные наши прихоти и фантазии. Мы должны выполнять "Золотую заповедь", {"не делай другому того, чего не хочешь себе"} хотим мы этого или нет. > Есть и другой верный путь, доступный всем христианам путь сакраментальных знаков и символов, в которые Церковь облекает свою жизнь. Жизнь эта своего рода священное действо; в нем мы можем символически выражать нашу глубочайшую сущность. Церковь "без пятна и порока" (Еф 5,27), мы в пороках и пятнах; но, совершая таинства, мы становимся тем, что лучше нас, укрепляя нового человека, зарождающегося в нашей сокровенной глубине. > Не будем отступать, если мы не "видим в этом толка", если таинства "ничего не говорят нам". Не литургия должна приспособиться к нам, а мы к литургии. Она рассчитана на зрелых, на духовно взрослых людей. Быть может, это мы не созрели, это мы еще плохо слышим. Наверное, мы вправе сказать, что, совершая таинства, "облекаемся во Христа" (см. Рим 13, 14). Как всякое "переодевание", это действие; более того, это похоже на игру; но только так мы соучаствуем в реальности, которая здесь, на земле, выражает себя в символах и ритуальных жестах. > Если мы преданно, щедро и терпеливо будем следовать тем символам, какие дает нам Церковь, чтобы выразить любовь, рано или поздно придут более спонтанные признаки этой добродетели. Но не они определяют, насколько пенно наше участие в литургии; как раз наоборот. "Спонтанные проявления" любви всегда двузначны, обряд однозначен. Именно он, обряд, взращивает нового человека, зародившегося в нас; и наша верность обряду дает нам надежду на то, что наши "спонтанные проявления" станут выражать именно любовь, а не что иное. Теперь мы можем обратиться к другим блаженствам, тесно связанным с любовью. |
|||||||||
Цель этого голосования
выявление приоритетных интересов читателей. Дело в том, что по некоторым
темам материала больше, чем можно дать в рассылке. Поэтому я буду
отдавать предпочтение книгам/статьям и авторам, которые будут иметь
более высокий рейтинг (средний балл). Заранее благодарен всем, принявшим
участие. Голосование почтой: #### нажмите на эту ссылку, в открывшемся письме (в теле) после слова "Ocenka:" поставьте Вашу оценку выпуска: 1-5 и отправьте письмо! |
|||||||||
www.messia.info/r2/2/108.htm
|
Желаю всяческих успехов! | |
редактор-составитель рассылки | |
Александр Поляков, священник* | |
(запасной адрес: alrpol0@gmail.com)
|
<= предш. выпуск темы | ||||