Тема выпуска:
Символ веры: Погребенный

В конце выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

---

> СИМВОЛ ВЕРЫ

Предыдущие части:
Символ веры. "Верую..." * Бог Отец; Господь Иисус Христос * Единородный Сын Божий * Спасение * Рожденный от Девы * Распятый за нас при Понтии Пилате... * Распятый * Страдавший

 

> 11. Погребенного...

> Вслед за исповеданием Христа распятого и страдавшего Символ веры утверждает и "погребенного". И снова мы невольно спрашиваем себя: почему именно это слово, а не слово "умершего". Погребение, очевидно, включает в себя, предполагает смерть, и всё-таки не случайно не смерть, а именно погребение упоминает Церковь в перечислении тех событий жизни и служения Христа, в которых и через которые, верит она, совершилось и вечно совершается спасение мира и человека. И потому, отвечая на вопрос о смысле слова "погребенного", касаемся мы чего-то самого важного, самого сердцевинного для христианской веры.

> Можно сказать так: смерть, умирание еще относятся к нашей земной, видимой жизни, суть конец ее и завершение. Смерть в ее биологической сущности есть факт самоочевидный, непререкаемый как для тех, кто верит в то, что называют люди "загробной жизнью", так и для тех, кто не верит в нее. Но погребение умершего относится уже не к самому моменту смерти, а к тому, что следует за ней, к тому, как относятся к ней, как думают и верят о ней те, кто совершает погребение. Для одних это обряд вечного расставания, признание окончательности смерти как абсолютного конца, как возвращения человека в то небытие, из которого он почему-то возник и в которое безысходно возвращается. Это расставание можно обставить с большей или меньшей торжественностью, украсить речами и цветами, но это ничего не меняет в пронизывающем погребальное торжество чувстве безнадежности, бессмыслицы, абсурда: был человек и нет человека. Конец. Для других погребение выражает веру в продолжение жизни за гробом: в древних языческих культах в гробницу умершего клали пишу, оружие, иногда даже убивали жену, чтобы она могла быть и в загробной жизни со своим мужем. Такое погребение мы давно развенчали как детскую наивность, суеверие.

> Так или иначе, погребение всегда есть утверждение определенного понимания смерти. И потому Церковь в своем Символе веры говорит не о смерти, а именно о погребении Христа. Больше того, каждый год в день, предшествующий Пасхе, день, который называет она Великой и Благословенной субботой, Церковь как бы повторяет это погребение, опять и опять раскрывая, являя то, что совершилось, прежде всего, с самой смертью, когда принял ее, снизошел и погрузился в нее Иисус Христос, Сын Божий. Когда после потемок Великой пятницы, дня распятия и смерти, дня проявления всей силы зла, обрушившегося на Христа, вступаем мы в субботу — посередине храма возвышается так называемая Плащаница, то есть гробница с изображением на ней мертвого Христа. Но всякий, кто хоть раз в жизни пережил вместе с другими верующими этот единственный по своей глубине, по своему свету, по своей белой тишине день, знает  — и знает не разумом, а всем существом своим,  — что гробница эта, которая, как и всякий гроб, всегда есть свидетельство о торжестве и непобедимости смерти, начинает озаряться каким-то видимым, почти ощутимым светом, что гроб претворяется, как поет Церковь, в "живоносный гроб". Да, видимо смерть торжествует в этой неподвижности мертвого тела, этого бездыханного Человека. Всё совершилось, всё кончено. Но смысл, глубина, ни с чем в мире не сравнимая красота этой службы в том, что, совершаемая у гроба и вокруг смерти, она есть созерцание, явление необычайности, новизны этой единственной смерти этого единственного Человека. "О Жизнь! Как Ты умираешь? Как можешь Ты вселиться в гроб?" Вот вопрос, который задаем мы Христу, лежащему во гробе. И постепенно приходит ответ. На рыданье, на недоуменье, на отчаяние Своей Матери, всего мира, всего творения Христос отвечает, и этот ответ звучит в потрясающих песнопениях этого дня: "Разве ты, разве вы не понимаете? — как бы говорит Христос. — Я имел двух друзей на земле: Адама и Еву. И Я пришел к ним и не нашел их на земле, которую Я дал им. И, любя их, Я спустился туда, где они, — во тьму и ужас и безнадежность смерти". Да, всё это выражено, всё это сказано, всё это поется на языке детей, в образах, символах, как бы сказке. Но как иначе явить, показать потрясающую новизну совершающегося? Тот, Кого Евангелие называет Жизнью, ибо "в Нём была жизнь, и жизнь была свет человекам", Тот, Кто есть сама жизнь, в любви и сострадании опускается в смерть, которой Он не сотворил, но которая завладела миром, отравила жизнь. Смерть поглощает жизнь, но вот — в смерти Христа сама оказывается поглощенной Жизнью. Во тьме и сени смертной, в одиночестве и ужасе смерти загорается свет. Церковь поет: "Спит Жизнь, и смерть трепещет..."

> Ранним утром, еще в полной темноте, обносим мы Плащаницу вокруг храма. И вот уже не надгробное рыданье раздается, а победная песнь: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный!" Христос шествует в царстве смерти, объявляя пленникам смерти, что царство это пришло к концу. Отныне всякая смерть, сколь ни остается она ужасной, печальной и страшной изнутри; побеждена тем, что ее воспринял, пережил и в себе изжил Христос. "Поглощена смерть победой", — восклицает апостол Павел, и у гроба каждого умершего мы поем о "надгробном рыдании, претворяемом в победную песнь: Аллилуйя!"

> "И погребенного..." Это значит — принявшего смерть как свою судьбу и наполнившего ее любовью, и это значит  — жизнью, верой, и это значит  — жизнью, надеждой, и это значит — жизнью. "Где твое, смерть, жало? Где твоя, о ад, победа?"

> Всем нам предстоит войти в смерть, умереть. Но словом Символа веры Церковь утверждает, что в смерти мы встречаем Христа, что Он смерть превратил во встречу с Собою, в преддверие воскресения.

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!