> <..>  можно  свидетельствовать о своем личном пережитом опыте; можно
> свидетельствовать  об  опыте,  который  принадлежит  тому  обществу,
> той  общине,  коллективу, к которому мы сами принадлежим: мы отчасти
> разделяем  этот  опыт,  но не обладаем всем этим опытом. И, наконец,
> может   до   нас   достигнуть   свидетельство   человека   настолько
> выдающегося, что мы только краем сознания способны коснуться краешка
> его опыта.

> <...>  Где кончается опыт и начинается вера?  Если  говорить  о том,
> что  вера  основана  на опыте,  то чем она от него отличается?  Есть
> в  творениях древнего отца Церкви, святого Макария Великого, который
> жил    в  Египетской   пустыне   в  IV веке,   замечательное  место,
> где   он   старается   именно  обнаружить  тот  момент,  когда  опыт
> превращается в веру. Он говорит об очень глубоком, потрясающем опыте
> приближения  Бога  в  молитве,  который  ему  и  другим  подвижникам
> известен  или  в`едом.  Он говорит, что в момент углубленной молитвы
> человек   отрывается  от  сознания  всего  земного,  перестает  даже
> осознавать  себя,  переживает  только  благоговейный  ужас,  любовь,
> поклонение,  радость,  торжество  о  встрече с Богом, Который как-то
> пронизывает  всё его сознание,  все его переживания,  всё его  тело,
> не  оставляя  никакой возможности заглядеться  на себя  или  следить
> за  тем, что с ним происходит. И пока такой глубочайший, потрясающий
> опыт  происходит,  конечно,  человек не знает, что с ним происходит.
> Это,  разумеется,  относится  не  только  к религиозному опыту; есть
> моменты  в  жизни, когда какой-нибудь опыт, переживание, событие нас
> так  охватывает,   так потрясает,  что мы себя и вспомнить не можем,
> и оглядеться не можем. Так бывает в момент автомобильной катастрофы;
> так   бывает    в  момент   потрясающей   нас   до  глубин   радости
> или пронизывающих наше сердце г`оря и отчаяния.

> Но  возвращаясь  к  опыту  святого Макария: он говорит, что человек,
> пока  он  в  пределах  этого опыта, ничего не может сознавать, кроме
> Бога.  Но  в  какой-то  момент Бог как бы от него удаляется; человек
> находится  на положении (это очень красивый, как мне кажется, образ)
> маленького   челна,   лодочки,  которую  море,  отходя  от  берегов,
> оставляет  на песке. За несколько секунд до этого челн еще колебался
> на  волнах;  теперь  он  покоится  на  земле. Вот этот момент, когда
> человек  уже  не несом опытом,  хотя опыт,  переживание  еще  горит,
> еще  трепещет; когда человек абсолютно еще уверен в реальности этого
> опыта  и однако актуально, в данную минуту его не переживает, - этот
> момент  и  является  той  гранью,   когда опыт превращается  в веру,
> в  уверенность.  И человек может вполне справедливо продолжать  жить
> и  говорить:  я  это пережил, и я знаю, что это есть. Это может быть
> религиозный  опыт,  страх,  радость, г`оре;  они отзвучали,  отошли,
> но  уверенность  в  том,   что  они  существуют,   в  человеке   уже
> не поколеблется.

> Вот  где  мы  можем  уловить переход из опыта в веру; и о такой вере
> человек  может  говорить с абсолютной, пламенной уверенностью, может
> говорить  с  убедительностью,  потому  что он говорит о том, что сам
> знает,   чего   он  дознался  до  мозга  костей,  почти  до  разрыва
> сердечного.

> Но  мы принадлежим общине,   человечеству,   вокруг нас  есть  люди,
> мы  не  исчерпываем  собой  никакой  человеческих   опыт,    включая
> и  религиозный;   у  нас  очень  много общего с людьми,   с которыми
> мы находимся,  но этот опыт каждый человек пережил несколько  иначе:
> у одних его больше,  у других меньше;  и потому что мы общаемся друг
> с  другом,  потому что мы составляем одно целое, опыт одних делается
> опытом   других;  так  же  как  сознание  красоты,  правды  делается
> достоянием  всего  человечества через одного человека, который сумел
> это  пережить  с предельной силой и выразить  с предельной  красотой
> и убедительностью.

> Вот  об  этой  второй области веры мы тоже можем говорить, но должны
> говорить  с большой осторожностью, указывая, что здесь кончается мой
> личный  опыт,   а здесь я перерастаю свой личный опыт  в соборности,
> в  общении  с  той  группой людей, к которой я принадлежу. Таков был
> опыт  апостолов,   который  дошел  до  нас.  Апостол Иоанн  говорит:
> мы  свидетельствуем  о  том,  что  наши  глаза  видели, что наши уши
> слышали, что мы осязали собственными руками (1Ин.1,1). Да, поскольку
> у  нас  есть  частичный  опыт,  который  сродни  их  опыту, мы можем
> поверить в их более точный, более широкий опыт.

> И наконец, <..> есть гении духа, гении ума, гении искусства, которые
> переживают  и  могут  воплотить  в  музыку,  в  искусство, в научное
> прозрение    то,     чего   обычный   человек   не может  воплотить,
> но  мы  им  верим, потому что ощущаем убедительность их слов, потому
> что  эти слова доходят до нашей души, до нашего сознания как истина,
> как  правда, потому что мы с ними уже общаемся в опыте, хотя их опыт
> превышает наш. Таковы, например, слова Христа. В Евангелии от Иоанна
> мы  читаем,   что  Спаситель Христос говорит:  Бога никто  не видел,
> но  Сын  Божий,  находящийся  в  недрах  Отчих,  <Он> нам это открыл
> (Ин.1,18).  Мы принимаем Его свидетельство не потому, что Он говорит
> о  чём-то,  о  чём  мы не имеем никакого понятия, а потому что у нас
> есть  другие  основания  верить  Его  слову;  и мы принимаем это Его
> слово,  для нас еще,  может быть,  непостижимое,  потому что другое,
> Им  сказанное,  является в пределах нашего опыта правдой  и истиной,
> и откровением.

> Вот  каким  образом  через  человека до нас может  дойти  вера  или,
> во  всяком  случае,  может  быть поставлен вопрос; мы не обязательно
> сразу  поверим,  но  встретив  этого человека и это свидетельство, -
> поскольку  его  свидетельство,  вернее,  свидетельство  его личности
> убедительно,  -  мы  можем  либо принять его свидетельство и сказать
> себе:  этот  человек это действительно знает; я постараюсь дознаться
> до его опыта; либо, уже на основании предрассудка, предвзятых мыслей
> оттолкнуть   человека,   сбросить  его  со своего  пути  и  сказать:
> то,  что вне пределов моего опыта, - бред; этот человек сумасшедший,
> его  надо  отстранить. Так человек науки не поступает, так поступает
> только безумный.

******* См. также (в архиве рассылки):
 •(К Рим.5:12-21) Карл Барт: Божья милость превосходит грех!!!
        с. Христ.Просвещ./rasylka/002/118.htm#0
 •(К Мк.4:35-41 ||Мф.8:23-27) Митр. Антоний: Иисус и бури
        с. Христ.Просвещ./rasylka/002/200.htm#0
 •Митр. Антоний: Бог явил предельную ответственность за акт творения
        с. Христ.Просвещ./rasylka/002/291.htm#0
 •Митр. Антоний: 'Жизнь вечная, как Ты умираешь?'
        с. Христ.Просвещ./rasylka/003/356.htm#0
 ********** ********** ********** ********** **********

Желаю всяческих успехов!
редактор-составитель рассылки	mailto:mjtap@ya.ru
Александр Поляков	My ICQ # 112678438

*Будучи еще врагами, мы примирились с Богом через смерть Его Сына —
тем более теперь, уже примиренные, будем спасены через Его жизнь. \...\
Итак, грех вошел в мир через одного человека, а с грехом — смерть;
смерть перешла на всех людей, потому что все согрешили. \...\
от Адама до Моисея смерть царила —
даже над теми, кто сам не согрешил грехом Адама.
Адам — прообраз Другого, Того, кто должен был прийти.
Но преступление Адама нельзя равнять с Божьим даром.
Из-за преступления одного человека погибло множество людей.
А Божий дар — Его дар многим
через одного Человека, Иисуса Христа — неизмеримо больше.
Дар Бога нельзя равнять с грехом одного человека:
единственная вина — и обвинительный приговор,
множество преступлений — и благодатный дар полного оправдания.*
(Рим.5:10,12,14-16)

* * *
*Иисус вошел в лодку, за Ним последовали Его ученики.
Вдруг на море поднялась сильная буря, волны захлестывали лодку.
А Он спал. Ученики подошли и разбудили Его.
— Господь, спаси! Погибаем! — кричали они.
— Почему вы такие трусливые, маловеры? — говорит им Иисус.
И Он встал и усмирил ветры и море. Наступило полное безветрие.
Ученики изумились.
— Кто Он такой, что и ветры, и море Ему подчиняются? — говорили они.*
(Мф.8:23-27)