> Как-то  в  школьные  годы  одна  знакомая,  зайдя к нам и увидя меня
> сидящим  за книгой по антропологии, заметила: "Ты всё +этим+ занят".
> Она  имела  в  виду  религиозные,  богословские  темы.   Хотя  книга
> была "светской", но эта женщина хорошо меня знала и понимала "откуда
> дует ветер"...

> Занятия  естествознанием (начавшиеся очень рано) воспринимались мной
> как   приобщение   к  тайнам  Божиим,   к реальности  Его  замыслов.
> Изучая   препараты   или   наблюдая   в микроскоп  жизнь  инфузорий,
> я как бы присутствовал при некой мистерии. Это осталось навсегда.

> То  же   было   и   с  историей,    интерес   к  которой   пробудило
> чтение  Священного  Писания.  Мне была дорог`а каждая черта, которая
> могла  пролить  свет на библейские события. Отсюда любовь к древнему
> Востоку  и  Риму,  служившим  фоном  священной  истории.  Не  меньше
> волновала  меня  и история Церкви,  в которой я искал реальные  пути
> и  способы  осуществления  евангельского  идеала.  Прочтя  в детстве
> Жития,   я  понял,   что  в  них много декоративного,  легендарного,
> не  связанного  с  действительностью. Это привело к поиску подлинных
> источников,   который стимулировался чтением  неоконченной  рукописи
> о.  С.Мансурова   (я  познакомился  с  ней   в  году 50-ом,   теперь
> она  опубликована  в  "Богословских  трудах";  <"Очерки  из  истории
> Церкви">).

> Еще  раз  повторяю:  всё вращалось вокруг одного стержня. Я не желал
> "оглядываться  назад",   поскольку  рука   уже   лежала   на  плуге.
> Бог  помогал  мне  явным  и неприметным образом. В багаж для будущей
> работы   шло   всё:   занятия   искусством,   наукой,   литературой,
> общественные    дела.   Даже   трудности   и   испытания   оказались
> промыслительными.

> Хотя  со  стороны могло показаться, что молодой человек просто имеет
> большой  диапазон  интересов,  но  на деле они были подчинены единой
> цели.  Некоторые  юноши  в  этом  возрасте,  живя  церковной жизнью,
> нередко  склонны  отрясать  прах  всего   "светского".   Быть может,
> и  я  переболел  такой  болезнью,  но  не  помню  этого.  Помню лишь
> проникнутость  идеей  "освящения"  мира.  "Опрощенчество" церковного
> нигилизма   казалось  никак  не  соответствующим  широте  и  свободе
> Евангелия.

> Многие  наставники  моей  юности были   связаны  с Оптиной  пустынью
> и  с   "маросейским"   приходом  отцов  Мечевых.    В этой  традиции
> меня  больше  всего  привлекала  открытость  к миру и его проблемам.
> Настойчивый голос твердил мне, что если люди уходят в себя, не несут
> свидетельства,  глухи  к  окружающему,  – они изменяют христианскому
> призванию. Я узнал силу молитвы, но узнал также, что сила эта дается
> для того, чтобы употреблять ее, действуя "в миру".

> Принятие  сана  (в  1958  году)  не переживалось мной как переломный
> момент,   а   было   органическим  продолжением  пути.  Новым  стала
> Литургия...

> С  теневыми  сторонами церковной жизни наших дней я столкнулся рано,
> но  они меня не "соблазняли".  Я принимал их как упрек,   обращенный
> ко  всем  нам.  Как побуждение трудиться.  Харизмы  "обличительства"
> у  меня  никогда  не  было. Однако обывательское, бытовое, обрядовое
> православие     огорчало.    Стилизация,    елейность,    "вещание",
> полугипнотические  приемы  иных людей представлялись мне недостойным
> фарсом или потворством  "старушечьей"  психологии,  желанию укрыться
> от свободы и ответственности.

> Было  бы  ошибкой  думать,  что  меня  миновал  соблазн "закрытого",
> самоуспокоенного  христианства,    обитающего   в "келье  под елью",
> что   мои  установки  целиком  продиктованы  характером.   Напротив,
> мне  не  раз  приходилось  преодолевать  себя, повинуясь внутреннему
> зову.

> Мне неоднократно  была  явлена  реальность  светлых  и  темных  сил,
> но   при   этом   я  оставался  чужд  "мистического",  или,  точнее,
> оккультного любопытства.

> Я  слишком хорошо  созна`ю,  что  служу  только  орудием,   что  всё
> успешное  –  от Бога. Но, пожалуй, нет для человека большей радости,
> чем быть инструментом в Его руках, соучастником Его замыслов.

*При крещении Твоем во Иордане, Господи, /
открылось поклонение Троице: /
ибо голос Родителя свидетельствовал о Тебе, /
возлюбленным Тебя Сыном именуя, /
и Дух в виде голубицы / подтверждал Его слова непреложность. /
Явившийся Христе Боже / и мир просветивший, слава Тебе!*
(Тропарь Богоявления, перев. иером. Амвросия Тимрота)
* * *

*Суровость Его добрее, чем наша мягкость...*
(CSL)