Тема выпуска:
Молитва св. Ефрема Сирина (1)

В конце этого выпуска – форма для выражения Вашей его оценки и мнений.

---

 

> ВЕЛИКОПОСТНАЯ МОЛИТВА СВЯТОГО ЕФРЕМА СИРИНА

> 1

> Для подавляющего большинства верующих людей Великий пост — это прежде всего короткая молитва, известная под именем молитвы Ефрема Сирина, одного из восточных христианских учителей IV века нашей эры. Молитва эта повторяется в конце каждого великопостного богослужения, верующие читают ее дома, в частной своей молитве. Про нее можно сказать, что она лучше всего, проще и короче всего выражает смысл и дух того, что христиане вот уже столетиями называют Великим постом.

> "Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей Господи Царю, даруй ми зрети моя согрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь".

> Старые слова. Древние славянские формы. Но попробуем пробиться сквозь этот пласт древности, попробуем пробиться к смыслу и к сущности. Так вот лет 50—60 тому назад ученые-специалисты научились снимать пласты пыли и копоти с древних русских икон. И то, что казалось темным, таким темным, что знаменитый русский писатель Розанов назвал даже свою книгу о Православии "Темный лик", — вдруг засияло и загорелось такими поразительными красками, такой радостью, таким светом, что всё наше представление не только об иконах, но о самом духовном стиле и тоне Православия, всей древнерусской религиозности изменилось коренным образом. "Взыгранье красок"  — так был определен этот стиль.

> То же самое можно и нужно сделать не только с иконами, но и с другими основными выражениями веры и религии. Враги хотят загнать ее в музей, отождествить в сознании людей с древностью, с отжившими идеями и чувствами, показать ее ненужность. Но так ли это? Вернемся к молитве святого Ефрема Сирина. Вслушаемся в эту простейшую просьбу Человека, осознавшего вдруг неправду своей жизни и то, что эту неправду составляет: "Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми". Вот первое — не дай мне, огради, защити, избави меня. От чего? От таких с виду простых недостатков, такой, казалось бы, мелочи. Дух праздности. Какая же, скажет современный человек, у нас праздность, когда каждый из нас изнемогает от работы, когда ритмы и темпы жизни ускоряются, когда немного праздности и есть, казалось бы, то, что нам больше всего нужно. Но слово "праздность" совсем не означает безделья и физического отдыха. Слово "праздный" означает, прежде всего, пустой. От духа пустоты избави меня. И вот сразу нам указана самая страшная болезнь человеческого духа: пустота. Да, мы работаем, мы спешим, мы суетимся буквально день и ночь, но в чём же сущность, в чём смысл всей этой спешки и суеты? Не бывает ли так, что мы вдруг на минуту как бы останавливаемся, и вот — тишина вокруг нас, и так ясна становится пустота и бессмыслица вашей жизни. Есть страшный в своей правдивости и простоте стих поэта: "Жизнь прошумела и ушла". И, быть может, мы оттого и глушим себя работой, может быть, весь мир вокруг нас так шумит и грохочет, что все хотят скрыть от себя, от других эту бездонную пустоту. Во имя чего? Куда? Для чего? "Жизнь прошумела и ушла..." И вот, углубляясь в себя и вглядываясь в этот  — такой короткий  — дар жизни, мы просим спасти и защитить нас, избавить от первоосновы всякого зла — от пустоты, бессмыслицы, от страшной опустошенности души, в которой мы так часто пребываем...

> "Отдуха праздности, уныния..." За праздностью и пустотой как неизбежный результат следует уныние. Почему все учители духовной жизни, все мудрецы, задумывавшиеся над природой человеческого духа и сознания, самым страшным грехом, самым непоправимым злом в человеке всегда считали именно уныние? Что такое уныние? Разве каждому из нас не знаком этот странный упадок душевной энергии, эта ничем не объяснимая грусть, что внезапно пронизывает собой всё кругом, и самый сияющий и лучезарный день становится ненужным, пустым, никчемным? Мы говорим тогда: "Опускаются руки..." В душе воцаряются сумерки. Это и есть уныние. Хорошо, если мы вовремя спохватимся, соберемся с силами. А то ведь попросту заглушим это уныние чем попало — работой, опьянением, чем угодно... Но оно вернется, оно всегда где-то здесь, выжидает удобной минуты, грозит из-за угла. Оно вернется потому, что каждый человек какой-то самой последней, скрытой частью своей души знает, хотя и скрывает от себя, бессмыслицу жизни, упирающейся в смерть. "Мы все спрашиваем, спрашиваем, — писал Гейне,  — пока комок земли не заткнет нам горло,  — но разве это ответ?" И когда это знание пробивается наружу  — сквозь шум и суету жизни  — какой бессмыслицей кажется всё кругом, какой именно суетой  — ненужной и бесплодной. И вот отсюда эта мольба: избави нас от уныния. И это не беспомощность, не страх, как думают враги религии, — это единственное достойное человека: взглянуть этому унынию прямо в глаза, не прятаться от него, но искать его преодоления...

> "Дух праздности, уныния, любоначалия..." Молитва переходит к другой плоскости человеческого существования, к другому "ключу" его трагичности. Любо-началие — это не просто любовь к власти, к начальствованию над другими. В таком  — простом и чистом  — виде любоначалие встречается, может быть, не так уж и часто. Но в другой, гораздо более глубокой форме оно свойственно каждому из нас и составляет источник страшной неправды человеческой жизни. Любоначалие — это отношение к другому человеку с точки зрения пользования им. Это, иными словами, внутреннее подчинение всех и всего себе, рассматривание всех и всего только с точки зрения моей пользы, моих интересов, меня  — как высшей и единственной ценности.

> 2

> Празднословие может показаться таким маленьким, таким незначительным недостатком. Ну что в этом такого уж страшного? Болтовня, красное словцо, пустословие... Все мы люди, все мы человеки, все этим погрешаем, и уж несомненно, есть грехи куда более страшные. Так нам кажется, так все мы привыкли думать. Но в Евангелии сказано: "За каждое пустое слово даст ответ человек". И мы начинаем задумываться, так ли все просто и невинно с этим "празднословием"? Каждый из нас, если бы он только вдумался не в отвлеченные теории, а в свою собственную жизнь, если бы он хорошенько припомнил ее, то тотчас же убедился бы в том, что слова  — слова, сказанные им или сказанные ему,  — наверное, принесли ему в жизни больше всего страдания, испортили больше всего крови, отравили больше всего минут, часов и дней. Клевета, донос, предательство, измена, ложь, сплетни — всё это страшные явления, и все они совершаются посредством слова и только слова, и этого одного уже достаточно было бы, чтобы почувствовать его страшную силу.

> Действительно, им, словом, выражаются и создаются добро, красота, мудрость. Но им же добро, красота и мудрость разрушаются. Слово может отравить душу, наполнить ее подозрением, страхом, злобой, ненавистью, цинизмом. И, конечно, не только в личной, частной жизни. Мы живем в эпоху действительно космического празднословия. Газеты, радио, книги, школы — всё это орудия, всё это — чуть ли не символы одного грандиозного, сплошного, непрекращающегося "празднословия", долженствующего забить наши головы, наполнить их чужими идеями, заставить нас думать так, как этого желают так называемые "властители дум". Можно без всякого преувеличения сказать, что мир болен, отравлен "празднословием", которое в конечном счете есть всегда ложь.

> Христианство считает дар слова высшим, действительно. Божественным даром, данным человеку. Оно противопоставляет человека как существо словесное  — существам бессловесным. Оно Самого Бога называет Словом и говорит про Него в Евангелии: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Но именно потому, что христианство так высоко ставит слово, наделяет его такой великой творческой силой, оно с таким ужасом воспринимает пустое слово, "празднословие" — эту измену слова самому себе, когда из орудия добра и света оно становится орудием зла и тьмы... "За каждое пустое слово даст ответ человек". И еще: "От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься".

> Каждый из нас дал бы дорого, чтобы вот это слово, отравившее жизнь, оказалось никогда не сказанным...

> Всё это нужно вспомнить и почувствовать, чтобы понять, почему наряду с праздностью, унынием и любоначалием молитва святого Ефрема Сирина ставит, как один из четырех главных грехов, как одно из основных зол — "празднословие". "Дух празднословия не даждь ми..."

> С очищения слова, с восстановления его в его первозданной силе начинается очищение и возрождение жизни. Мы говорим: "взвешивать каждое слово". Да, именно взвешивать. Но взвешивать не только на весах осторожности, пользы и расчета, но на весах правды, добра и истины.

Рекомендую: ежедневная рассылка "Мысли о вере и Церкви"