> Прощаясь с посланцами Коринфа, апостол <Павел> вручил им письмо ко всей общине, в котором высказал свое отношение к расколу, а также ответил на недоуменные вопросы верующих. Коринфян волновало многое: каков должен быть евангельский взгляд на супружество? Допустимо ли есть пищу, взятую от трапезы в честь богов? Кто важней в Церкви – апостолы, пророки или учители? Действительно ли мертвые оживут в День Суда, или это надо понимать в переносном смысле?

> Вместить все эти проблемы в одно послание было непросто, поэтому оно получилось очень длинным, почти целой книжкой. {Это 1-е Послание к коринфянам.}  

> Призывая в письме к единомыслию, апостол Павел отнюдь не желал сковать свободу коринфян жестким догматизмом. "Ибо должна быть, – писал он, – между вами и разность мнения, чтобы между вами обнаружились испытанные". {1Кор 11,19.} Он проявил великодушную широту, прекрасно сознавая, что есть разница между ним, Петром и красноречивым Аполлосом. Но должно ли разнообразие даров становиться причиной раздоров?

> Даже ревность тех, кто защищал его авторитет, не могла радовать апостола. Словно предвидя, что в будущем его объявят истинным основателем христианства, он отверг такое преувеличение своей роли:

> Он, Павел, насадил Коринфскую общину, Аполлос трудился над насажденным, но оба они без Бога – ничто. Пусть Павел учил простыми и вдохновенными словами о спасении, а Аполлос изукрасил Благую Весть цветами своей эрудиции – суть их проповеди одна. И вообще, что значит человеческая мудрость с ее доказательствами там, где действует сила Духа? Тем, кто делает ставку на неопровержимые доводы или чудеса, трудно принять Евангелие.

> Смело говоря о "безумии проповеди", Павел возвращается к дорого́й ему теме христианской свободы. Не навязанные аргументы (будь то чудо или голос рассудка), а свободная любовь к Тому, Кто умер за людей смертью рабов, разбойников и повстанцев. В Нём, пригвожденном к позорному столбу, нет ничего, что влекло бы к себе людей принудительно. Ведь человека обычно прельщает либо внешняя мощь, либо мощь разума. А на Голгофе мы видим предел унижения. Но именно так явил Себя озлобленному миру Сын Божий.

> Его крестная смерть – не случайность: она связана с таинственным замыслом, определяющим весь ход духовной истории. Бог от века предвидел скорбную участь Мессии. Именно через нее Он дарует спасение. Эта сокрытая прежде истина открывается только теперь – и не рассуждением, а властью Духа, Который проникает в самое существо человека, позволяя ему познать в орудии казни символ высшей любви Бога к людям. 

> Уже Сам Христос сравнивал Царство Божие с растущим организмом; точно так же и Церковь – почва для произрастания Царства – постигнута апостолом как живое тело, в котором воплощается Дух Христов. Это чисто библейский взгляд. По учению пророков "народ святых" заключен в личности Сына Человеческого, объемлется Им. {См. 1Петр 2,9-10; Исх 19,6} Апостол Павел пережил эту тайну во всей ее конкретной реальности. Община верных – не только братство людей, подобное другим союзам и ассоциациям, но и Тело Христово.

> Вот почему с такой болью отзывается св. Павел на все нестроения и грехи членов Церкви. Он требует порвать общение с кровосмесителем, страстно восстает против тех, кто потворствовал распущенности. "Совершающий блуд грешит против собственного тела. Но разве вы не знаете, что тело ваше есть храм Святого Духа?" Такое же преступление против Церкви – всякая несправедливость. Павлу известно, что верующие, забыв о своем достоинстве, ведут судебные тяжбы друг против друга. "Как смеет кто у вас... судиться у неправедных? – пишет он с возмущением. – Почему вы не предпочитаете терпеть обиду?.."

> На вопрос о браке Павел дает двойной ответ. "Женатым повелеваю – не я, а Господь – жене с мужем не разлучаться". Даже если один из супругов языческой веры. Лично же Павел склоняется к безбрачию. Не потому, что отвергает семью, а учитывая, что "время коротко". Напомним, что апостол всё еще ждет скорого завершения истории, а такая перспектива требует сосредоточения всех сил для дела Божия. Впрочем, эту свою мысль Павел не выдает за веление свыше. Люди должны соразмерять свои силы и выбирать соответствующий путь. Если они не могут оставаться без семьи, то пусть, "во избежание блуда", женятся или выходят замуж.

> Как восточного человека Павла коробили некоторые обычаи коринфян. Поэтому он требует, чтобы женщины, молясь или проповедуя, надевали на голову покрывало (непокрытая голова была признаком куртизанки). Апостол признаёт традиционное главенство мужа, но отнюдь не в том смысле, в каком его понимало патриархальное право. Отношения мужа и жены он сравнивает с любовью, соединяющей Отца и Сына, Христа и Церковь. Основа брака – в глубоком и полном единении: "В Господе – ни жена без мужа, ни муж без жены, ибо как жена от мужа, так и муж от жены, а всё – от Бога". {1Кор 11,11-12.} Слова же о том, что во Христе "нет ни мужского пола, ни женского" окончательно сводят на нет все попытки толковать мысль апостола как защиту мужского деспотизма.

> Остается лишь странное противоречие, когда в конце послания мы читаем: "Как во всех церквах у святых, жёны в собраниях да молчат, ибо не разрешается им говорить, но пусть будут послушны, как и Закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть до́ма спрашивают у своих мужей, ибо стыдно жене говорить в собрании". {1Кор 14,33-35.}

> Как это совместить с тем, что женщины, по свидетельству самого Павла, пророчествовали, и с тем, что у него были помощницы-миссионерки, вроде Еводии? (Еще раньше дочери Филиппа получили дар пророчества.) К тому же не все женщины имели мужей, которые могли бы просвещать их до́ма.

> Многие комментаторы на этом основании считают указанные строки вставкой, тем более, что в них есть ссылка на авторитет Закона. Если же текст подлинный, то его надо понимать как-то иначе. Быть может, апостол имел в виду не проповедь и не молитву в собрании, а участие женщин в спорах и обсуждении дел общины. В таком случае перед нами опять-таки боязнь соблазна, так как в ту эпоху подобная активность женщин считалась непристойной.

> Вообще апостол не помышлял об изменении существующих порядков в мире. Его мало волновало то, что совершалось среди неверных. Так или иначе, дни "века сего" сочтены. Каждому лучше оставаться в том положении, в каком был. Еврей ли он, иноплеменник, свободный или раб – всё это уже не имеет значения. Важно только одно: "пусть каждый пребывает перед Богом".