Благодать Господа Иисуса Христа, любовь Бога Отца и причастие Святого Духа да будет с вами! | |||||||||
Тема
выпуска: В конце выпуска форма для выражения Вашей его оценки и мнений. | |||||||||
по книге: протопресв. Александр Шмеман "Евхаристия: Таинство Царства", гл. 9. (Выделение подчеркиванием сделано составителем рассылки. Курсив - текст из перевода книги, приводимый без изменений.) Предыдущие
части:
Глава 9. ТАИНСТВО БЛАГОДАРЕНИЯЗа
всё благодарите... "Признаком" (лучше же сказать - присутствием, радостью, полнотой) знания Бога, то есть знания-встречи, знания-общения, знания-единства, является благодарение. Как невозможно знать Бога и не благодарить Его, так невозможно и благодарить Бога, не зная Его. Знание Бога претворяет нашу жизнь в благодарение, благодарение претворяет вечность в жизнь вечную. "Благослови душа моя Господа и вся внутренняя моя имя святое Его!.." Если вся жизнь Церкви есть, прежде всего, один сплошной порыв хвалы, благословения и благодарения, если благодарение это возносится и из радости и из печали, из глубины как счастья, так и несчастья, из жизни и из смерти, то это потому, что Церковь и есть встреча с Богом, совершившаяся во Христе, Его - Христово - знание Бога, нам дарованное как дар чистого благодарения и райской хвалы. Христос "открыл нам райские двери". Ибо, когда всё свершилось, когда воссияли прощение грехов и победа над смертью, когда "Серафим отступил от древа жизни", тогда остается только хвала, только благодарение. Благодарение, которое, прежде чем стать благодарением о чём-то, о "ведомых и неведомых, явленных и неявленных благодеяниях Божиих, на нас бывших", дается нам как именно чистое благодарение, как блаженная, райская полнота души, "зрящей лица Божьего красоту неизреченную", и в этом знании обретающей целостную радость того евангельского ребенка, не воскресив в себе которого не войти нам, по слову Христову, в рай Царства Божьего. IVЭтим чистым благодарением, и именно потому, что оно есть подлинное знание, полнота души, познавшей Бога, восстанавливается и то целостное знание мира, что распалось в греховном отпадении человека от Бога и стало тоже всего лишь знанием о мире. Тем "объективным" знанием извне, которому, как это раз и навсегда доказал Кант, безнадежно закрыт доступ к самой сущности мира и жизни, а потому и к подлинному обладанию ими. Но ведь для этого обладания был создан, к нему призван человек, поставленный Богом в раю как царь твари, облеченный властью именовать "всякую душу живую", то есть познавать ее изнутри, в ее первосущности и глубине. И вот, восстанавливается это знание уже не о мире, а мира, тем же благодарением, которое, будучи знанием Бога, тем самым есть узнавание мира как мира Божьего. Познанием не только того, что все в мире имеет в Боге свою причину, - на это - в пределе - способно и "знание о мире", - но и то, что все в мире и сам мир есть дары любви Божьей, откровение Бога о самом себе, призыв во всем - знать Бога, через все - быть в общении с Ним, обладать всем как жизнью в Нём. Как создан мир благим словом Божиим, благословением - в глубочайшем, онтологическом значении этого словосочетания, так и спасается и восстанавливается он благодарением и благословением, нам во храме Христа дарованными. Ими познаем и принимаем мы мир, как икону, как причастие, как освящение. Ими претворяем его в то, чем и для чего он был создан и дан нам Богом. "Благодарив, благословив, освятив...", - каждый раз, произнося мы эти слова молитвы благодарения, ими творим воспоминание Христа, "приемлющего во святые Свои и пречистые и непорочные руки хлеб", - и это значит - материю, мир, творенье, мы опять свидетели новотворения мира, воссоздания его как "райской пищи бессмертия", в котором всё, созданное Богом, призвано стать нашим причастием Божественной любви, Божественной жизни. VИ, наконец, будучи исполнением знания, благодарение есть исполнение и свободы, той подлинной свободы, о которой сказал Христос: "Познайте истину, и истина сделает вас свободными" (Ин.8,32). Эту свободу потерял человек в своем отпадении от Бога, в изгнании из рая. Как знание, которым, считая его всесильным, он кичится, не есть подлинное знание, так и та свобода, вопли о которой не сходят с его уст, не есть подлинная свобода, а некий таинственный, никакой "точной" наукой не объяснимый, отсвет ее, загадочная жажда ее в человеческом сердце. Можно удивляться тому, как легко сами христиане забывают об этом и легкомысленно, как нечто само собой разумеющееся, усваивают дешевую "освободительную" риторику, которой захлебывается современная цивилизация. Удивляться потому, что христиане должны были бы лучше других знать, что на деле, в "мире сем", порабощенном греху и смерти, никто никогда не смог определить сущность этой, ставшей идолом, свободы, описать то "царство свободы", борьба за достижение которого якобы определяет человеческую историю. И это так потому, что и тут опять мы знаем о свободе, но мы не знаем свободу. Да и о ней-то мы знаем только относительно, только "по сравнению". Да, конечно, человек, живущий в православном государстве, свободнее живущего в государстве тоталитарном. Для заключенного в тюрьму свобода начинается за стеной его камеры. Для живущего на свободе она - в преодолении какой-нибудь ближайшей несвободы, и так до бесконечности... И, однако, сколько бы таких пластов "несвободы" мы ни снимали, снимая один, мы неизбежно находим под ним следующий, оказывающийся не менее, а еще более непроницаемым, и, казалось бы, должны были бы постичь иллюзорность сжигающей нас мечты. Этой иллюзорности может не знать рядовой человек, чье внимание сосредоточено всего лишь на очередной несвободе, ее не знает толпа, идущая на приступ очередной Бастилии, не знает тот Ортега-и-Гассетовский "массовый человек", которого "освободители" всех мастей и оттенков превратили, по слову одного русского поэта, в "ура из глотки патриота, долой из глотки бунтаря". Но это узнают и об этом всей своей страшной судьбой свидетельствуют те немногие, кто в своем прометеевском искании свободы, свободы не только от кого-то и от чего-то, а абсолютной "свободы в себе", разбились об ту глухую стену, к которой неизбежно приводит это искание в "мире сем", по его стихиям и логике... У Достоевского в "Бесах" кончает самоубийством Кириллов. А в "реальной жизни" - тонет в безумии Ницше, разрушает свою жизнь, услышав "жуткий смех идиота", Артюр Рембо; "Я гляжу в стену", - шепчет умирающий Валери, и черное, кафкианское пламя абсурда и отчаяния всё явственнее прорывается сквозь трещины построенного якобы на свободе и разуме, свободу сулящего мира. Но пора признать, что в этой трагедии свободы христиане несут на себе огромную долю ответственности, что не случайно корни этой трагедии уходят в тот мир и в ту культуру, которые еще совсем недавно называли себя христианскими. Ведь, с одной стороны, именно с христианством и только с ним вошло в мир неслыханное, невозможное благовестие свободы, призыв - "стоять в свободе, которую даровал нам Христос" (Гал.5,1). Именно христианство, и только оно, навсегда «отравило» человеческое сознание этой неутолимой жаждой. А с другой стороны, кто же, как не сами христиане, подменили, можно даже сказать, предали это благовестие, сведя его - для мира, для внешних" - к гладкому, научному и "объективному" знанию о Боге, к тому знанию извне, которое не может определить Бога иначе, как в категориях власти, авторитета, необходимости и закона. Именно отсюда - страшный пафос богоборчества, что присущ всем идеологиям, сулящим человечеству свободу. Тут нет недоразумения, ибо если Бог есть то, что самоуверенно утверждает о Нём "знание о Боге", то человек - раб, и это - несмотря на все оговорки и разъяснения, предлагаемые в гладких апологетиках и теодицеях. И тогда, во имя свободы, нужно, чтобы Бога не было, нужно Его убить, и этим богоубийством и движется на последней глубине своей современное, само себя обожествившее человечество... Таким образом, ни "мир сей", ни по его логике и категориям построенное "знание о Боге" не в силах определить сущность свободы в ее сути, не отрицательном только, а положительном и абсолютном содержании. И это так потому, что свобода не есть некая "сущность", нечто существующее и, следовательно, определимое "само по себе". Бог создал нас не для какой-то отвлеченной "свободы", а для Себя, для приобщения нас, "приведенных" из небытия, к той жизни, и жизни преизбыточествующей, которая только от Него, в Нём, Он. Только этой жизни жаждет и ищет человек, только ее и называет ему самому непонятным, ибо ничему из природы "мира сего" не соответствующим, и потому - всегда затверделым, словом свобода, только к ней стремится даже тогда, когда в слепоте и безумии борется с Богом. Поэтому оставим "мертвым погребать мертвецов", оставим это безрадостное искание квадратуры круга, которым неизбежно становится всякая попытка поставить и разрешить "проблему свободы". Оставим и вслушаемся в то благодарение, о котором мы только что сказали, что в нём исполняется подлинное знание Бога, совершается встреча с Ним, а не с идеями о Нём. В благодарении, которым, как воздухом, живет Церковь. Вслушаемся, и, в меру нашего приятия этого благодарения, мы поймем, и не разумом только, а всем существом, что тут и только тут, только в этом знании-благодарении и происходит вхождение наше в единственно-подлинную, ибо Божью, - свободу. В свободу, как само дыхание, как царственное благородство, как силу и совершенство, полноту и красоту той жизни, вернее же - как саму жизнь с избытком, что подает жизни податель, Дух Святой, который "дышит где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким рожденным от Духа" (Ин. 3,8). Рожденный от Бога, познавший Его - благодарит, благодарящий - свободен, и в том сила и чудо благодарения, как свободы и освобождения, что он уравнивает неуравнимых: человека и Бога, тварь и Творца, раба и Владыку. Не тем от дьявола внушенным человеку "равенством", скрытый двигатель которого в зависти, в ненависти ко всему, что свыше, что свято и высоко, в плебейском отвержении благодарения и поклонения, и потому - в стремлении всё уравнять по низу. А уравнивает тем, что зависимость человека от Бога, объективно несомненную и онтологически абсолютную, знает как свободу. Знает изнутри тем знанием Бога, из той встречи с Богом, из которой само это благодарение свободно рождается. И если зуд равенства - от незнания - есть зуд раба, то благодарение и поклонение - от знания и зрения, от встречи со Святым и Высоким, от вхождения в свободу сынов Божиих. Эту свободу являет и дарует нам Церковь каждый раз, что восходим мы к самой вершине Божественной Литургии и слышим к нам и ко всему творению Божьему обращенный, все в себе обнимающий призыв: Благодарим Господа! и на него в полноте ведения отвечаем: Достойно и праведно!... | |||||||||
Цель этого голосования выявление приоритетных интересов
читателей. Заранее благодарен всем, принявшим участие. Голосование почтой: ? 0 1 2 3 4 5 нажмите на ссылку, соответствующую выбранной Вами оценке, и отправьте письмо! (Втеле можно оставить Ваши комментарии.) | |||||||||
www.messia.info/r2/2/220.htm |
Желаю всяческих успехов! | |
редактор-составитель рассылки | |
Александр Поляков, священник* | |
(запасной адрес: alrpol0@gmail.com) |
<= предш. выпуск по теме | ||||
Рекомендую рассылку:
"Слово Божие день за днем"
Рассылка содержит тексты из Библии для ежедневного чтения. План чтения основан на двух принципах: как правило последовательное чтение книг Нового Завета, с расчетом прочитать его за год; по воскресным дням и дням главных церковных праздников - чтения, ориентированные на календарь Русской Православной Церкви. Еженедельно - чтения из Ветхого Завета. Обычно используются современные переводы Библии.
Подписаться можно здесь.