Милость и мир да будут с вами полной мерой — через познание Бога и Иисуса, Господа нашего! (2Пет.1:2) * 30 января ст.ст., чт - Я.К.> Мы твердо можем сказать, что самоубийство в христианской Я.К.> традиции всё-таки стало считаться грехом сравнительно Я.К.> поздно <...>. Я.К.> <...> это не отдельный какой-то пункт христианской этики, Я.К.> а общехристианская убежденность. Она нарастает с веками, Я.К.> она постепенно реализуется в том, что всё-таки спасение Я.К.> не просто в соблюдении закона о спасении, не во вхождении Я.К.> в церковь, как в какую-то организацию, институт, а спасение Я.К.> всё-таки в том, что вечная жизнь начинается уже здесь. > <...> Я.К.> Нужно прожить эту вечную жизнь. В этом смысле самоубийство – Я.К.> это просто абсурд, потому что то, что было героизмом, сейчас... В.К.> Это давно сравнивали с тем, что человек поставлен как солдат В.К.> на посту, и он покидает свой пост. Это запрещено. А.Г.> То есть, та же тема предательства. > <...> Я.К.> Это скорее не солдат на посту, а это скорее художник Я.К.> в мастерской, который... > <...> Я.К.> <....> я говорю по своему личному опыту. Почему на Иуду столько Я.К.> навешено собак на протяжении истории христианства – у Данте Я.К.> и прочее? Это, конечно, чистый случай фрейдистской проекции Я.К.> вытеснения, когда люди боятся слабости и склонности Я.К.> к самоубийству в себе. Когда людям нужен какой-то козел Я.К.> отпущения и прочее, прочее. Но правда заключается всё-таки Я.К.> в том, что, конечно, главная традиция не делает акцент на грехи Я.К.> Иуды. Это довольно позднее явление. Не раньше тех же XI-XII Я.К.> веков. И она связана с резкой персонализацией христианства. Я.К.> Когда это чувство слабости очень возрастает. Но на самом деле, Я.К.> конечно, я думаю, что апостол Петр не видел большой разницы Я.К.> между собой и Иудой в отличие от многих-многих Я.К.> своих последователей, от многих и многих христиан. Я.К.> Я бы даже вот что сказал, перефразируя Бердяева. У него есть Я.К.> в "О назначении человека" слова о том, что история Я.К.> нравственности начинается с вопроса Бога к Каину: "Каин, где Я.К.> твой брат Авель?" А заканчивается в христианстве вопросом уже Я.К.> к праведникам, к Авелю: "Авель, где твой брат Каин?" Я.К.> Примерно, видимо, то же самое в истории христианской этики, Я.К.> потому что вопрос всё-таки главный не в том, веруешь ли ты, Я.К.> что Иуда горит в аду? А понимаешь ли ты, что пока Иуда в аду, Я.К.> райской жизни для тебя быть не может? Я.К.> Это как раз очень хорошо у Гоголя в "Страшной мести" показано, Я.К.> где Бог спрашивает: какую муку ты выбираешь для Иуды, брата Я.К.> твоего, который тебя предал и убил? И тот говорит, пусть он там Я.К.> в пропасти сам себя поедает, хрустит своими костями. Хорошо, Я.К.> говорит создатель, пусть так, с единственным условием: всё это Я.К.> время ты не можешь войти в рай, и ты будешь сидеть на своем Я.К.> коне, смотреть и слушать, как он себя поедает. Я.К.> То есть, ты к нему теперь намертво прикован <...>. То есть, Иуда Я.К.> и Не-иуда оказываются прикованными. Значит, мы до тех пор Я.К.> остаемся предателями, пока не простим предателя. Я.К.> Но декадентское прощение, когда из Иуды делают просто борца Я.К.> за счастье народа, это псевдопрощение. А обычно трагедия Я.К.> заключается в чём? Люди хотят простить, а вместо этого Я.К.> идет фальшивое прощение и вот эта вот накруточка. В.К.> А мне вообще кажется, что история Иуды – она как бы, В.К.> перефразируя слова Владимира Ильича, зеркало человеческого В.К.> развития. Вот посмотр`ите, начинаются гностики. Да, гностики В.К.> отрицают материю, соответственно, никакой Мессия не может В.К.> умереть реально на кресте. И вот появляется представление о том, В.К.> что Иуда – совершеннейший первосвященник, который приносит В.К.> жертву, у него должна быть чистая и твердая рука, это высочайшее В.К.> и чистейшее служение. Ну, и всё в таком роде, да. В.К.> Потом, скажем, появляется интерес к восточным религиям, В.К.> к индуизму, и начинается сравнение вот с Кришной, с Арджуной. В.К.> Та же самая идея, идея предопределения: ему велено, поэтому В.К.> он свят, потому что он исполнил, он исполнил так, как надо. В.К.> Появляется революция – и вот появляется идея борца. Это значит, В.К.> Иуда провоцирует Иисуса для того, чтобы поднять восстание В.К.> против римлян. В.К.> И конечно всякие комплексы... Когда появляются фрейдистские В.К.> учения о комплексах человека, начинает возникать теория о том, В.К.> что Иуда в кругу учеников ощущал себя недостаточно оцененным, В.К.> вот Иисус недостаточно обращал на него внимания. Есть и такие В.К.> теории. Такие как бы психологические. А.Г.> Давайте тогда экстраполируем. Зная состояние сегодняшнего А.Г.> общества – насколько можно знать состояние, живя в этом А.Г.> обществе, – кем представляется Иуда сегодня? В.К.> Кем представляется Иуда сегодня? Это наше общество... Да вообще В.К.> Иуда, мне кажется, стал фигурой такой уже не романтической, В.К.> а вполне привычной, вполне обыденной. А.Г.> Мы с вами легко согласились, что мы хорошо понимаем Иуду, А.Г.> и остальных постолов, чего уж тут? Бежать так бежать. В.К.> Ну, <...> XX-й век это показал. Об этом и отец Александр <Мень> В.К.> часто говорил, потому что постоянно во время выступлений В.К.> ему приходили вопросы. И Дитрих Бонхёффер из своей тюрьмы, сидя В.К.> в нацистской тюрьме, писал абсолютно то же самое: "фигура Иуды В.К.> перестала быть загадочной, фигура Иуды стала повседневной В.К.> реальностью, мы теперь все прекрасно понимаем, что такое Иуда, В.К.> кто такой Иуда".
*Если кто говорит: "Я люблю Бога", и при
этом ненавидит своего брата,
тот лжец. Ведь если он не любит брата, которого видел, то не может любить Бога, которого не видел. У нас есть заповедь, которую мы получили от Него: тот, кто любит Бога, должен любить и своего брата. ... Я это написал вам, верящим в Сына Божьего, для того, чтобы вы знали: у вас есть вечная жизнь. Вот почему у нас такая смелость перед лицом Бога: если мы просим о чем-либо, что согласно с Его волей, Он нас слышит. А если мы знаем, что Он нас слышит, если мы о чём-нибудь просим, то знаем, что то, что мы у Него просили, уже наше.* (1Ин. 4:20-21; 5:13-15) |