Милость и мир от Бога, Отца нашего и Господа Иисуса Христа! (Рим.1:7) Тема выпуска: |
|||||||
По книге
Предыдущие выпуски по теме:
Церковь, государство и расколы 19201925 годов(окончание) * В 1923 г. Комиссия по отделению церкви от государства (председатель Емельян Ярославский, секретарь Тучков) была занята подготовкой обновленческого Собора, в частности, корректировкой программы Собора в сторону большей консервативности: например, из Положения о соборе были выкинуты параграфы, "в коих говорится о признании... социальной революции и объединения трудящихся". Коммунистические идеологи могли руководствоваться двумя соображениями: или они не хотели допустить, чтобы проводником социалистических идей в глазах населения оказалась религия, поскольку только партия большевиков обладает монополией на социализм; или опасались, что слишком явный идеологический союз обновленцев с атеистической властью окончательно отпугнет от нее паству. Назначенный в августе 1922 г. на должность председателя ВЦУ, а через год порвавший с ним, Антонин (Грановский) в январе 1923 г. направил во ВЦИК протест против использования Церкви органами власти. В нём он пишет, что поскольку советская власть антирелигиозна, она не должна "пользоваться культом для своих... целей". Декрет от 23/I/1918 "по существу является карантином государства от Церкви. Брать от зачумленного учреждения предосудительно". Но с января 1923 г., не меняя направления на истощение Церкви и сохранения ее "юридического бесправия, социалистическое государство стало на путь эксплуатации культа..." "Если Церковь порок, пишет Антонин, то использование ее тоже порок". Говоря о всевозможных новых поборах с Церкви и причислении ее по налогам к торгово-промышленным предприятиям, митрополит Антонин сравнивает это с политикой царского правительства по отношению к домам терпимости, которые тоже облагались налогами, но за это получали от государства юридическую и медицинскую защиту, чего Церковь в советском государстве лишена. Культ "идейно... убивается, тактически... разрушается, юридически... брезгуется; культ ремесло, перед которым закрывают двери все профсоюзы и кооперации". Государство поносит Церковь как эксплуататора и обманщика, но, облагая ее сверхналогом, присваивает себе барыш и при этом утверждает, что борется "за социальную правду жизни". Надо сказать, что лично председатель Комиссии по отделению церкви от государства Красиков пытался останавливать слишком активное вмешательство ГПУ в жизнь Церкви. Он не раз напоминал Тучкову, что практика ГПУ смещать, а тем более арестовывать священников за то, что они поминают патриарха Тихона, а не обновленческих иерархов, противоречит провозглашенной официальной политике отделения Церкви от государства; советские правительственные органы, по мнению Красикова, в спорах верующих должны соблюдать нейтралитет, а не брать сторону обновленцев: не отбирать храмы у тихоновцев и не передавать их обновленцам, у которых нет паствы. Это, однако, не помешало ему вместе с Тучковым в отчете Ленину от 4/XI/1922 написать о том, что все три группы обновленцев согласились "повести решительную борьбу с тихоновщиной и в один день назначили к высылке и устранению до 50... тихоновских епископов из разных мест. ВЦУ выработало инструкцию на места по борьбе с тихоновскими черносотенными элементами в приходских советах..." Информация об отсутствии у обновленцев паствы повторяется из документа в документ: в протоколах заседаний Комиссии по отделению церкви от государства, в регулярных сводках ГПУ Ленину об общем положении в стране, в которых большое внимание уделяется церковным вопросам обновленчества. Немало в этих сводках сведений о том, что епископы, назначенные ВЦУ или официально подчинившиеся ему, под давлением паствы на местах порывают с ВЦУ, причем это происходило даже во время заключения патриарха. Не всюду арест тихоновского духовенства приводит верующих под омофор обновленцев. В Тобольском уезде на арест духовенства местное крестьянство ответило созданием неких "христианских общин" с паломничествами к святым местам. Немало сообщений о компромиссных решениях местных архиереев в духе митрополита Сергия (Страгородского). Очевидно, эти отчеты и массовое возвращение в патриаршую Церковь епископата и священников с приходами привели к тому, что уже в сентябре 1923 г. советское правительство стало подталкивать обновленческое руководство к переговорам с представителями патриарха Тихона о воссоединении, предлагая сначала такой компромисс: созвать совместный Собор под председательством патриарха, который тут же подаст в отставку и уйдет на покой в сущем сане, а Собор выберет нового патриарха. Большинством голосов собравшиеся в Донском монастыре 27 патриарших епископов этот план не приняли. В ноябре Тучков уже в личной беседе пригрозил патриарху тюрьмой, если он не примирится с обновленцами как внутрицерковным течением; однако патриаршая Церковь была согласна принимать обновленческое духовенство только в индивидуальном порядке через покаяние. Требуя от патриарха принятия под свой омофор обновленческой Церкви, власти в то же время под угрозой ареста запрещали духовенству поминать за богослужением Тихона, как лицо, находящееся под судом. Только 21/III/1924 судимость с патриарха была снята. Обновленчество внутренне разлагалось. Если к концу 1922 г. в Москве у патриаршей Церкви оставалось лишь 4 храма против 400 с лишним у обновленцев, в Петрограде после высылки епископа Николая почти все храмы были захвачены обновленцами, а по всей стране у обновленцев было около 66% действующих храмов, то к ноябрю 1924 г. у обновленцев оставалось уже не больше 30% храмов; при этом захват храмов обновленцами и запугивание ими тихоновцев при помощи местных властей продолжались и в 1923 и даже в 30-е гг. Не помогло обновленцам и признание их Константинопольским и Александрийским патриархами и даже ложь о том, что патриарх Тихон якобы принимает живоцерковников без покаяния и этим как бы "становится во главе Живой Церкви". На самом деле 26/VI/1924 Тихон подписал резолюцию, оповещавшую о решении прекратить переговоры "с гр. Красницким и подписи на Журнале от 21/V об организации при нас ВЦУ считать недействительными". Массовое отпадение от обновленцев продолжалось и после смерти патриарха Тихона. В 1926 г. у них осталось всего 6345 приходов и 10815 священнослужителей против не менее 30 000 у патриаршей Церкви. * Почему народ так решительно отверг обновленцев? Почти все авторы, соглашаются с тем, что народ отталкивало явное сотрудничество обновленцев с советской властью. Народ догадывался о том, что обновленцы агентура ГПУ, о чём теперь известно из документов. В частности, патриарх Тихон пользовался любовью народа, а обновленцы его поносили, лишили сана на своем Соборе. В Петербурге всеобщей любовью пользовался митрополит Вениамин, а обновленцы активно содействовали его уничтожению. В 20-е гг. говорили, что, пока архиереи ездили в каретах, они не пользовались авторитетом у народа; а когда они стали нищими и пошли пешком в рваных калошах, верующая часть народа ответила любовью и преданностью. Но обновленцы материально были еще беднее патриаршей Церкви, ибо у них не было миллионов жертвователей, а у патриаршей Церкви они были, во всяком случае, до разгрома НЭПа и уничтожения крестьянства. А вот епископат послевоенной патриаршей Церкви жил в относительной роскоши, но это не оттолкнуло верующий народ. Неприятие обновленцев нельзя объяснить и их богословскими новшествами. Ведь в 1905-1906 гг., эпоху самого высокого взлета русской богословской науки, "Союз церковного обновления" никто не считал еретическим, хотя они и предлогали допустить женатый епископат; такой серьезный богослов, как Н.Аксаков, указывал, что предложения "32 священников" возврат к подлинной церковной ортодоксии. Враждебность к обновленцам 20-х гг., по-видимому, в значительной степени связана с реакцией верующих на революцию. Миряне, оставшиеся в Церкви, а тем более неофиты, пришедшие в Церковь после революции, разуверились в социалистическом рае на земле и обожглись на радикализме. Даже патриарх Тихон, в "Отзывах" 1905 г. выступавший за литургические реформы и русификацию богослужебного языка, 17/XI/1921 запрещает нововведения в богослужебной практике и вскоре запрещает в служении епископа Антонина (Грановского) "в связи с его самочинными нововведениями в богослужении". Хотя никакой богословской ереси в его нововведениях не было. Так что и обновленцев 20-х гг. можно осудить за безнравственность, предательства, служение врагам Церкви, то есть за грехи и преступления, но не за богословскую ересь по большому счету (в защиту права духовенства на развод и второбрачие для вдовых священников было опубликовано немало статей до революции, в т.ч. и в церковно-общественных журналах и сборниках, посвященных предполагаемым церковным реформам). Один священник, погибший в сталинских концлагерях, репрессированный за верность патриаршей Церкви и успешную борьбу против обновленцев, будучи сторонником широких реформ в Церкви, в частности богослужения на живом русском языке и календарной реформы, с горечью вздыхал: какая досада, обновленцы погубили такие необходимые для Церкви преобразования; теперь надолго любое обновление в Церкви будет отождествляться с безбожными большевиками и их приспешниками, и Церковь будет обречена на длительную неподвижность. Вероятно, здесь и лежит ответ на вопрос, почему верующий народ на всех ступенях образования и социального положения в большинстве своем отверг обновленчество 20-х гг. Большая терпимость по отношению к не менее соглашательской РПЦ со второй половины 20-х и до 80-х гг. объясняется, по-видимому, не только "перековкой" советского народа, но и охранительным, а не преобразовательным характером российского православия. Православие вообще консервативно. Реформы ему даются нелегко и принимаются, видимо, только при насаждении их государственной властью, причем такой, которую народ признает православной, т.е. царем-"помазанником". А тут реформаторами оказались активнейшие сторонники богоборческой власти, самоутверждавшиеся при помощи ГПУ, прибегавшие к террору ГПУ в борьбе с исторической Церковью, в гонениях на популярных священнослужителей. К тому же, парадоксальным образом, движение, начавшееся с протеста против симбиоза Церкви и государства и призывавшее к отделению Церкви, оказалось наиболее зависящим от государства. Вместе с обновленцами были скомпроментированы и их идеи, в результате чего и поныне любое новшество воспринимается РПЦ болезненно, даже если оно на самом деле является возвращением к истокам. |
|||||||
|
|||||||
|
|||||||
Рекомендую:
ежедневная рассылка "Мысли о вере и Церкви"
|