A.

> КТО В КОГО ВЕРУЕТ?

> Христианство отличается от других религий тем, что считает веру результатом не только человеческого выбора, но и выбора Богом. Можно умом понять, что Бог есть, что всё, известное о Христе — правда, и всё же не иметь веры в христианском понимании. Вера для христианина — это встреча с невидимым Богом, которая так же реальна, как встреча с человеком. Бог не вообще "невидимое", Он обладает разумом, волей, Он любит человека. Он Сам решает, открыться человеку или ещё рано, или уже поздно. Христианство отличается верой в то, что встреча Бога и человека зависит и от человека, и от Бога.

> Бог даёт человеку веру как чувство Своего присутствия, Своей помощи. Бог может даже лишить человека этого чувства веры, чтобы испытать человека. Христиане называют такое состояние "богооставленностью" и принимают его как испытание веры: когда нет чувства веры, остаётся вера как состояние всей личности. Иметь чувство веры так замечательно, что утратить это чувство страшно. Но если человек хранит верность памяти о встрече с Богом, он вынесет и то, что Бог предпочел пока его оставить. Бог возвращается обязательно к тому, кто ждёт Его. Бог оставляет человека, не приходит к человеку, чтобы вера была не только уверенностью, но и верностью — верностью Тому, Кого сию минуту нет. Бог верит, что человек останется верующим, даже если исчезнет ощущение веры, ощущение, что Бог рядом — самое удивительное и, прямо скажем, приятное чувство в мире, которое поэтому часто сравнивали с любовью, а еще чаще — с которым сравнивали любовь.

 

B.

> Главное неверие — не от атеизма или равнодушия. Атеизм требует сил больше, чем вера, ведь атеизм — от себя, вера  — от Бога. Равнодушие вообще ничего не требует, а это человеку скучно. От атеизма и равнодушия нетрудно прийти к вере. Правда, тогда есть риск, что и набожность выйдет самонадеянная и скучноватая.

> Главный источник неверия — вера, своя вера и чужая. И отсутствие веры, и присутствие подпитывают неверие. Если человек "не верует", то он это осознает, потому что рядом кто-то всё-таки верит, "рядом" в пространстве или во времени. Веровать можно даже, если не подозреваешь, что есть неверие. Поэтому неверие и вера не два противоположных чувства, как ноль и единица не два числа, как слепота и зрение не симметричные явления. Неверие есть остаток того хаоса, из которого Бог сотворил небо и землю — и это, оказывается, не столько грозный хаос урагана, сколько хаос тумана, безуспешно пытающегося выдать себя за облако.

> Если человек начинает верить, что он может поверить, он уже немного верующий. Если вера есть, кажется, что её мало, впадаешь в отчаяние, хуже которого только уверенность в том, что ты такой крепко верующий, что никакие искушения тебе не страшны и сам Бог тебе не брат. А Иисус назвал верующих Своими братьями, но именно поэтому советовал каждый день молиться: "Не введи нас в искушение".

> Главное искушение: счесть свою веру своей. Вот чудо: если человек глубоко верующий, он полагает, что его вера мелкая и маленькая. Маловер же убежден, что его вера — глубокая, и так об этом и заявляет. Конечно, это объясняется просто: маловер просто не подозревает, как глубока может быть вера. Но даже маловер может и должен подозревать, что он самого главного не подозревает — и тогда, вот уж чудо, и маловер становится близок Богу.

> Хуже собственного маловерия или ханжества кажутся только чужое маловерие и ханжество (только кажутся!). Верующие слишком часто отпугивают от Христа, а не привлекают к Нему. Некоторые даже считают своим долгом отгонять от Церкви "недостойных", боясь, чтобы они не причинили боли Иисусу или верующим в Него. Христианину рядом с Иисусом соблазнительно чувствовать себя этаким "человеком в штатском" — молчаливым и бдительным.

> Чужая вера мешается под ногами, кажется неверной — а иногда она действительно неверная, хотя она действительно вера. И вот верующие, которых и так немного, так схватываются друг с другом, что со стороны кажется — к Христу и не протолкнуться, Он и не ждёт нас, иначе бы давно уже дал эту странную веру. А если ждет, так подождет, он ведь добрый.

> Это ошибка! Иисус противоположен Воланду, который валялся на тахте, предоставляя своей свите общение с москвичами. Иисус противоположен и Иешуа, пусть и очень доброму, но отчужденному и от людей, и от Бога человеку, готовому простить и тех, кто не просит прощенияя. Не верьте Булгакову, не верьте христианам — верьте Христу. Он сказал: "На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии" (Лк.15.10). В числе прочего, это может означать: "Я более обрадуюсь одному задумавшемуся о смысле жизни подлецу, чем девяносто девяти умным людям, которые уже всё для себя решили — будь они верующие или неверующие".

> Вера поэтому есть приключение. "Приключение" происходит от слова "соединение", "связь", то есть оно означает примерно то же, что на латыни "религия". Объясняют это так, что "религия" есть связь людей с Богом, но религия есть и связь событий в жизни людей. Вера есть приключение за приключением. Из одного вытекает вовсе не то другое, которого мы ждали.

> В Церкви издревле различались "катехизисы" — книги, объясняющие христианам их веру, и "апологии" — книги, убеждающие нехристиан, что Иисус — Бог, помогающие неверующему понять веру (не уверовать!). (Эта книга — и апология, и катехизис.) Дело в том, что противопоставление апологии и катехизиса была немножко наивным и забывало, что в каждом верующем есть уголок неверия. Апология, обращенная к чужому неверию, всегда склонна к сердитости. Апология, обращенная к неверию в себе, помогающая себе-неверующему понять себя-верующего, углубиться в веру, уже тем хороша, что с собой мы всегда будем разговаривать ласковее, чем с ближним.

> Неверие не есть преступление. Человек, который не доехал до какого-то города, не преступник. Наоборот: он чего-то еще не переступил. Неверующий знает веру как знают город по картинкам и путеводителям: вот тут собор, тут красивая маленькая церковка, тут жил замечательный человек. Можно по путеводителям и очеркам изучить весь город, и все-таки это будет лишь видимость знания.

> Собор, отталкивающе огромный и помпезный на фотографиях, вдруг окажется сравнительно небольшим среди огромных жилых кварталов. В маленькой красивой церкви окажется хамоватый священник и туда тянуть не будет, а рядом с домом покойной знаменитости вы вдруг познакомитесь со вполне живым, хотя и не знаменитым человеком, и это знакомство изменит всю вашу жизнь.

> Многие претензии к вере и верующим отпадают, когда с ними знакомятся. Конечно, нельзя изнутри познакомиться со всеми существующими в мире верованиями, как нельзя объездить все города, но даже в одном-единственном городе уютнее живется не тогда, когда мы считаем его лучшим, а когда мы помним, что есть и другие города.

 

C.

> Сомнения — не обязательный спутник веры, но непременный спутник роста веры. Вера же растёт рывками. Вера без сомнений — не всегда крепкая вера, иногда это мёртвая вера. Такую мёртвую веру можно узнать (не всегда) по агрессивности. Особенно любит мёртвая веры мёртвый авторитет — а всякий человеческий авторитет мёртвый, только Божий живой. Когда католик обвиняет человека, критикующего Папу, в "кризисе веры", в потере веры — это агрессия веры не потерянной, но омертвевшей. То же можно сказать о православном, "защищающем" авторитет Предания, о протестанте, "защищающем" авторитет Библии. Лучше бы такой вере уступить место неверию и поиску.

> "Сомнение" есть бытовое название аналитического мышления. Человек без разума — всё человек, но человек, разум которого обращён только во вне, человеческое теряет. Человек должен сомневаться во всём, должен сомневаться и в себе, но сомневаться в себе человеку кажется противоестественно. Человек есть существо, способное зажигать огонь, даже способное сжечь самого себя — но как же невероятна для человека возможность, а иногда и необходимость самосожжения. Сомнение в себе и есть самосожжение.

> Человек выходит из невозможности сомневаться в себе тем, что начинает сомневаться в истине, в Боге, в реальности окружающего мира, в человечности окружающих. Часто этот выход положительный и творческий — человек познаёт себя, сомневаясь в других, побеждает свой эгоизм и страх, глядясь в других, словно Персей в зеркальный щит. Беда только, если Персей, размахивая мечом, заденет самого себя.

 

D.

> <.....> <Вера говорит> о Боге, о том, что Он <...> сделал для нас. Это не исключает колебаний в вере. Однако с точки зрения предмета вера есть нечто окончательное. Не пугайтесь, отнеситесь к этому как к приглашению. Можно заблуждаться и <..> сомневаться, однако тот, кто верит всегда, <запечатлен неизгладимой печатью>. Он может утешаться тем, что он устоял. <Тому, кто борется с неверием, не стоит> принимать свое неверие слишком всерьез. Лишь веру следует воспринимать всерьез, и когда у нас есть вера <хотя бы с горчичное зерно>, то этого достаточно для того, чтобы черт потерпел поражение.

См. также:
митрополит Сурожский Антоний:	в чём разница между человеком верующим и неверующим?	Вера и сомнение (1)   (2)
	свящ. Александр Шмеман: вера и чувства; вера как дар	Р.Гвардини: Передача веры. Откровение. Услышать Христа
свящ. Яков Кротов:	Сомнения веры	Выбор веры?
	Карл Барт: Вера как доверие	Роже Шутц: вера — это порыв доверия Богу

Проект "Христианское просвещение" нyждается в вашей поддержке!