> 8. Круг полезных действий

> Я поместил Писание на вершине по вполне понятной причине – оно стоит на таком месте в учении Иисуса и в трудах первых христиан. Практика чтения Писания, его изучения, его проживания, пения его стихов – так что отдельный человек и община впитывали в себя Писание – с самых первых дней существования христианства были наиважнейшим средством для формирования христианского характера.

> Тут важно подчеркнуть (иначе все мои слова окажутся пустой банальностью), что частные наставления Писания по определенным вопросам имеют лишь второстепенное значение. Конечно, они тоже важны, но куда важнее просто само чтение Писания, при сознательной попытке проникнуться замыслами Бога, как акт веры, надежды и любви, дело смирения и терпения. Этим мы говорим, что хотим услышать новое слово – слово благодати, быть может, слово суда, а не только исцеления, слово предупреждения, а не только утешения. Открыть Библию – всё равно что открыть окно в сторону Иерусалима, как это делал Даниил (6:10), где бы мы ни находились в нашем изгнании.

> И в частности, это позволяет нам увидеть себя действующими лицами в незавершенной пьесе. Сколько бы ни было второстепенных сюжетов в Писании и назидательных историй вне его, цельная драма Писания как таковая образует единый поток, все ответвления которого в итоге возвращаются к главной теме: к примирению неба и земли в тот момент, когда Бог Творец устранит все препятствия к осуществлению Его замысла о мире и через Сына и Духа создаст новый народ, через которого этот замысел – наполнить мир его славой – наконец, реализуется. Когда нас формирует эта История с заглавной буквы, мы формируемся как христиане. Если мы тысячу или десять тысяч раз принимаем решение открыть Библию сегодня и углубиться в эту историю, хотя отдельные ее части не складываются в нашей голове в общую картину, мы всё больше становимся такими людьми, которые, в силу второй природы, мыслят, молятся, действуют и даже чувствуют как ответственные участники этой Истории.

> И для всех нас эта великая пьеса еще не закончена. Читатели Библии (если они не прибегают к распространенным уловкам, позволяющим сопротивляться этому процессу) превращаются в героев драмы и оказываются на сцене. Да, иногда они просто «играют роли», и в их адрес звучат всё те же обвинения в лицемерии, которые возникают вокруг стремления сформировать добродетель. Но чем лучше ты знаешь пьесу, тем меньше ты «играешь роль» и тем больше просто становишься самим собой. Придет время, и ты будешь действовать естественно. Повинуясь второй природе. Так действует добродетель.

> Разумеется, в Библии есть множество конкретных мест, которые могут формировать и направлять жизнь веры, надежды и любви и которые Дух использует для того, чтобы Божий народ приносил плод. Так действует почти каждый эпизод четырех Евангелий, если читатель неспешно и внимательно с молитвой над ним размышляет. Подобным образом и Псалмы открывают сердце и ум того, кто их читает, поет или использует в своей молитве, они питают и преобразуют сердце и ум таким образом, что это создает христианский характер, хотя сам процесс далеко не всегда бывает приятным. И даже родословные, которые сегодня читатель старается пробежать глазами побыстрей, дают возможность взглянуть на замысел Бога: мы видим, как одно поколение за другим жило верой и надеждой, не видя реализации очередного великого этапа осуществления замысла Бога, который подобен долгожданному цветению прекрасной орхидеи. Одни части Библии лучше употреблять как большой стакан воды в жаркий день – то есть прочесть много текста за один присест, – тогда как другие, например отдельные строки посланий, лучше пить по капле, наслаждаясь их вкусом, как прекрасное вино (никогда не забывая о том, что каждый стих – особенно в посланиях – обретает свое подлинное значение только в контексте целого, а не сам по себе). Но в любом случае чтение Библии формирует привычки – не просто в том смысле, что чем больше ты читаешь, тем легче это делать, но и в том смысле, что это чтение формирует привычки ума и сердца, души и тела, которые медленно и верно формируют твой (правильнее было бы сказать в первую очередь ваш, во множественном числе, хотя и единственное число немаловажно) характер по подобию Иисуса Христа.

> Это не значит, что мы не встретим в Библии трудных мест – либо трудных для понимания, либо таких, которые мы вполне понимаем, но это нас шокирует или огорчает (как, например, призыв убивать чужеземных младенцев в конце Псалма 136). Стоит избегать легких решений: что эти вещи не «богодухновенны», или что вся Библия полна странной чепухи, или что Иисус просто отменил те правила, которые нам не нравятся. Лучше жить с проблемами. В конце концов, в нашей жизни и в нашем мире полно подобных неразрешимых проблем. Пусть в нас звучат эти противоречия. Это повод учиться терпению (там может быть такой смысл, которого я на данный момент не вижу) и смирению (Бог мог сказать такое, что я просто не готов понять). Фактически, если ты годами читаешь Библию, это учит смирению: там есть легкие места и трудные места, но не все люди согласны в том, какие из них считать трудными или легкими.

> Похоже, благодаря своему характеру некоторые люди особенно любят такие книги, которые кажутся другим непонятными. Скажем, Евангелие от Иоанна: одни люди говорят, что это вершина всего Писания, тогда как другие находят его слишком странным и загадочным, хотя и ценят его сильные стороны. Подобное противоречивое отношение окружает и апостола Павла. Быть может, Писание построено именно таким образом (и именно здесь вступает в действие смирение), что на пути к подлинной и полноценной человечности, на пути к совершенной добродетели царственного священства нам нужно вырасти в соответствии с Писанием, как мальчику, которому по наследству достается одежда старшего брата, надо подрасти, чтобы она на нём не болталась. Быть может, это знак зрелости, когда те части Писания, что казались нам странными или даже отталкивающими, внезапно являются нам в новом свете, когда люди, обожавшие Павла, начинают также любить Иоанна, или когда читатели, знающие наизусть Откровение, внезапно открывают для себя красоту Деяний. Быть может, это еще один знак зрелости – когда на смену привычному чувству, что в Писании есть такие места, которые мы знаем и любим, и такие, которые мы просто терпим, стремясь снова вернуться к любимым, внезапно приходит ощущение целого – оно просторно, многоцветно и необычайно сильно. Быть может, мы гуляли в легком тумане по любимым деревням и селениям, а затем, когда туман рассеялся, увидели, что все наши любимые места стали еще прекраснее на фоне пейзажа, которого мы не могли видеть, в окружении холмов, долин и удивительной славы.

> Таким образом, Писание формирует привычки, выстраивает характер. Но кроме того, логика Писания учит нас слушать разного рода истории, в священном тексте и вне его, и понимать их, различать их характер и смысл. А любого рода истории формируют и окрашивают характер того, кто их читает.

> Историю делает историей (в отличие от просто набора предложений) фабула, какой-то конфликт и его разрешение. Любой человек живет историями. Мы любим их слушать, потому что в нашей жизни есть конфликты и их разрешение и в любой момент нашей жизни мы можем столкнуться с новыми неразрешимыми противоречиями. Так что мы идентифицируемся с тем или иным героем, с той или иной силой, с тем или иным ходом сюжета – и тогда история держит нас на крючке. Мы хотим знать, что произойдет дальше, как разрешится данный конфликт. Мы ожидаем разрешения, завершения, где мы увидим торжество справедливости или, по крайней мере, почувствуем какую-то завершенность.

> Итак, мы живем в мире историй и ждем их завершения, ждем счастья, to teleion, «совершенства» и «полноты». Мы видим, как ситуации и герои стремятся к завершению либо отклоняются от него. И на самом глубоком уровне это не просто вопрос наших симпатий к определенным героям или определенному образу жизни, но эти вещи формируют наш характер. Следя за развитием сюжета комедии или трагедии, эпического повествования или романа, мы видим, как герои историй растут и раскрывают себя, как они сталкиваются с проблемами и принимают решения и в итоге собирают плоды своих поступков; и (если только наше сердце и душа не страдают глухотой) мы начинаем понимать внутреннюю логику этих вещей и внимательнее относиться к подобным проблемам и решениям в нашей собственной жизни.

> Всё это, разумеется, верно в отношении любого человека и любой культурной традиции. Но у христианской традиции есть особые причины обращать внимание на истории. Многие великие писатели нашего мира сформировались под действием иудейской и христианской традиций, и их мысли помогают нам лучше понять эти традиции. Но христиане верят, что вся человеческая жизнь – дар Божий и что, несмотря на все ее искажения, она продолжает отражать Бога. И потому даже истории писателей, открыто считающих себя атеистами – тех, кто насмехается над Богом или относится к нему презрительно, – всё равно загадочным образом говорят нам о том, что значит быть человеком, рассказывают о смысле любви, справедливости и красоты. Чем глубже мы погружаемся в мир историй, тем лучше начинаем разбираться в жизни и отличать доброе от плохого.

> Но, разумеется, именно мир библейских историй особым образом помогает нам приобретать те привычки, которые составляют добродетельную жизнь. Смелость Ноя, вера Авраама, надежда Иосифа, брошенного в тюрьму, решительность Моисея, ведущего за собой народ… и многое, многое другое. Да, Писание наполнено такими героями и их историями, и мы должны смотреть на них как на образец для нас.

> Но это не всё. Однажды мой трехлетний внук, который, казалось, совершенно не слушает, что читается в церкви (а вторым чтением была притча Иисуса о злых работниках виноградника, которые избивали слуг хозяина, а затем убили его сына), вдруг заявил: «Это не очень хорошая история». Он был прав, Иисус и не собирался рассказывать о «хорошем».

> Лишь малое число историй, составляющих Историю Библии, мы можем назвать в этом смысле «хорошими». Лишь немногие из них предназначены показать нам примеры и образцы. Такие истории крайне важны (что отмечает Павел в стихе 4 главы 15 Послания к римлянам и стихе 11 главы 10 Первого послания к коринфянам), но многие другие истории, как и упомянутая притча Иисуса, полны мрака. Мы читаем, как Ной напился вина. Трусость Авраама поставила жизнь Сарры и выполнение обетования Бога под угрозу. Иосиф попал в тюрьму, потому что слишком высоко о себе понимал. Моисей сначала не соглашался вести за собой народ и не раз спорил с Богом о том, как это нужно делать. И даже мать Иисуса, которую все <поколения> должны называть «благословенной», услышала упрек от своего сына за то, что она не понимает его призвание. И постепенно мы всё яснее видим, что Библия дана нам не как свод примеров святой и добродетельной жизни, которым мы можем просто подражать.

> Это история Бога, Божьего народа и Божьего мира, а Божий народ, живущий в напряжении между Богом и миром, постоянно терзают проблемы, он всё время сталкивается – и в Писании, и в жизни – с мучительными и неоднозначными нравственными вопросами. И ни один герой Библии, за исключением Иисуса, не является таким человеком, о котором мы могли бы сказать: «Глядите на него и просто поступайте так же, как он». (Быть может, к такому идеалу близки Даниил и его товарищи, но, вероятно, это отражает намерение автора Книги Даниила – так сильно это намерение не выражено ни в одной из других библейских книг – показать пример «иудеям, живущим под властью язычников», так что это исключение, подтверждающее правило.)

> Мы находим в библейских историях разные типы поведения, но это куда интереснее, чем просто образцы характеров, из которых мы можем выбирать себе примеры для подражания. Куда важнее другое: это примеры жизни в рамках того большого и незавершенного повествования, в которых и мы, христиане, должны жить, продолжая осуществлять призвание Израиля, призвание царственного священства, а не набор образцов характера, которым можно подражать. Так мы читаем, например, истории Илии и Елисея, хотя если бы кто-то из них пришел в типичную современную западную церковь, они сильно напугали бы людей, а быть может, дело кончилось бы дракой. Хороший читатель может чему-то «научиться» у любого героя в любой истории, но для этого ему придется во всём тщательно разбираться, обобщать и много думать над тем, как это приложить к своей жизни. И даже самые яркие сторонники буквы Писания вряд ли будут призывать христиан приглашать своих врагов на собрание, чтобы убивать их на месте, как это сделал Илия (3Цар 18:40), а Елисея, который покарал смеявшихся над ним мальчишек (4Цар 2:23–24), мы вряд ли пригласили бы работать в приходском молодежном клубе. И если мы научимся находить в этих историях что-то ценное для своей жизни, мы можем обратиться и к не столь выдающимся героям – почитать, скажем, о жизни маловажного царя или о священниках у Малахии, пренебрегавших своими обязанностями, – и найти там, после должного размышления, путь к мудрости.

> В конце концов, мы ищем именно мудрость: для нас важны не правила поведения, не готовые образцы характеров, но понимание того, как действует Бог и как живут люди – в рамках великой Истории взаимодействия Бога с людьми, в центре которой стоят сначала Израиль, а потом – Иисус. Нам важно питать себя этими историями и учиться жить на данном этапе развития сюжета. И тогда образцы поведения разных людей займут надлежащее место.

> Но здесь нам надо вспомнить о других образцах и примерах самого разного рода, которые мы встречаем всегда и повсюду, так что мы перейдем к другой категории из круга добродетелей.

---

>  Только что я призывал читателя не спешить с выбором примеров для подражания из Библии, а теперь укажу на те отрывки, которые однозначно призывают нас делать именно это. Вот яркая иллюстрация на тему из Павла:

Я надеюсь, что в скором времени, если даст Господь Иисус, пошлю к вам Тимофея. Только тогда душа моя за вас успокоится, когда я узнаю, как ваши дела. А Тимофей – он один у меня единомышленник, который так искренне печется о вас. Все остальные ищут только своего, а не того, как послужить Иисусу Христу. Вы сами знаете, какой это испытанный человек, он трудился со мной для Радостной Вести, как сын с отцом. Так вот, я надеюсь, что отправлю его тут же, как только узнаю, какой оборот принимает мое дело. Впрочем, я уверен, что вскоре и сам приду к вам, если даст Господь (Флп 2:19–24).

> Мы можем понять внутреннюю логику такого призыва. Тимофею следует подражать по той причине, что, как Павел сказал чуть выше, Тимофей поступает подобно Иисусу и, как будет сказано чуть ниже, подобно Павлу. Тимофей не заботится о своих корыстных интересах, но работает ради Иисуса и Евангелия. Кроме того, Тимофей являет собой добрый пример ученика, который, сотрудничая с мастером, усваивает его умения. Можно было бы добавить к портрету Тимофея и другие черты, но для начала нам достаточно сказанного. В этих вещах он дает пример, которому нужно следовать.

> Другой новозаветный автор говорит о герое из далекого прошлого, причем тоже призывает смотреть на него как на «образец». Здесь Иаков, как это делают проповедники сегодня, указывает на определенный аспект характера Илии как на пример для подражания, не призывая подражать этому древнему герою во всём:

Много может молитва праведника! Илия был такой же человек, как мы. Он горячо помолился, чтобы не было дождя, и дождь не шел на земле три с половиной года. Он снова помолился – и небеса дали дождь, и земля принесла урожай (Иак 5:16б-18).

> И наконец, нам надо вспомнить Послание к евреям, дающее нам целый ряд образцов для подражания, кульминацией которого является Иисус:

И раз вокруг нас такая тьма свидетелей, то нам надо снять с себя бремя цепкого греха и бежать предстоящий нам забег терпеливо и стойко, не сводя глаз с Зачинателя и Свершителя веры – Иисуса. Ради той радости, которая Ему предстояла, Он, пренебрегши позором, претерпел смерть на кресте и теперь сидит по правую руку от Престола Божьего. Так размышляйте о Том, кто вынес столько вражды к Себе со стороны грешников. Это поможет вам не ослабеть и не пасть духом (12:1–3).

> Автор Послания прекрасно понимает, что сказал об Иисусе далеко не всё, что можно, он знает, что Иисус есть Сын Божий, превосходящий своим величием ангелов, что Иисус – первосвященник по чину Мелхиседека, что Иисус пролил свою кровь для очищения людей от грехов. Но помимо всего этого Иисус также и пример добродетели, опережающий нас и живущий в соответствии со своим представлением о «совершенстве» (11:40), которое мы можем в нём увидеть. Послание к евреям указывает и на отрицательные примеры: подумайте, говорит его автор, об Исаве, который поменял свое первородство на одну-единственную трапезу и потом не мог ничего изменить (12:16–17). Тот же автор обращается и к более близким для аудитории примерам, указывая на лидеров их общины: «<Помните о ваших руководителях, которые возвестили вам Божью Весть. Смотрите на итоги их жизни и подражайте их вере>» (13:7). здесь он пользуется языком добродетели: посмотрите на завершение их жизни, не на их смерть (как я предполагаю), но на их полностью сформировавшийся характер. И подражайте им, особенно их вере, чтобы вы сами могли обрести подобный характер.

> В Писании мы найдем немало таких историй, которые – даже если автор не ставил себе такой цели – показывают нам примеры людей, сформировавших у себя характер добродетели. В частности, в Новом Завете мы найдем историю одиннадцати учеников, которые путешествовали с Иисусом и учились на его примере жить такой жизнью, которая может стать образцом для других. Как мы видели, Павел использовал себя как подобный образец – особенно это касается его стремления подражать Иисусу Христу (1Кор 10:31–11:1, Флп 3:4-17).

> Но, разумеется, в истории жизни народа Божьего мы найдем великое множество других примеров для подражания. Феноменальный – хотя бы с чисто человеческой точки зрения – успех святого Франциска Ассизского не в последнюю очередь объясняется влиянием его примера: люди могли встретить в Церкви, которая казалась безнадежно испорченной и недостойной, человека, жившего (как им казалось) подобно Иисусу. И это пленяло внимание людей, так что многие захотели жить таким же образом, приняв серьезные решения, необходимые для того, чтобы жить в бедности, целомудрии и послушании. Нечто подобное происходило на несколько столетий раньше, когда впервые появились отцы и жёны пустыни, отказавшиеся от безнравственной городской жизни и удалившиеся в незаселенные места, чтобы жить в одиночестве и молитве. Мы можем понять, что здесь происходит не простая имитация, но нечто более глубокое. Один автор нашего времени эту ситуацию называл «водопадом благодати»: Бог совершает нечто в жизни одного человека, так что другие люди, глядя на его дела, начинают думать: «А может ли подобное произойти со мной?» – и из такой искры рождается пламя – нередко пламя немножко иного цвета. Такое подражание не должно быть рабским. Через это Дух может вести человека к какой-то иной цели. Я думаю, что многие мои читатели держат в руках эту книгу и по той причине, что они видели христианских наставников, с которых им захотелось брать пример. Новый Завет часто предупреждает наставников вести себя так, чтобы быть примером (1Тим 4:12, Евр 13:7, 1Петр 5:3 и другие подобные тексты), нравится нам это или нет (у многих лидеров это вызывает тревогу), христианское стадо – как и наши биологические дети – склонны копировать наше поведение.

> В каждом веке начиная со времен Иисуса жили люди, настолько упорно стремившиеся к достижению добродетели, что в какой-то момент они становились образцами для других – и сегодня могут служить для нас самими яркими примерами христианской жизни. На западном фасаде Вестминстерского аббатства изображены двадцать шесть мучеников XX века, родившихся в разных странах. Упомяну только одного из них.

> Польский католический священник Максимилиан Кольбе оказался в Освенциме вместе со своими соотечественниками. Одного из узников приговорили к смертной казни за неудачную попытку побега. Этот человек начал плакать: у него оставались жена и дети, судьба которых его беспокоила. Кольбе вышел вперед и предложил казнить его вместо того заключенного. Он шел на смерть спокойно. Ему предстояла голодная смерть, но когда охранники обнаружили, что Кольбе жив после двух недель голода, ему ввели смертельную дозу яда. И вот что важно для нас: Кольбе действовал не под влиянием стихийного порыва и не из послушания правилам. Он сделал то, что стало для него естественным, это была кульминация жизни, в которой Кольбе отдавал себя другим, стремился следовать за Иисусом в своем пастырском служении и ежедневно участвовал в таинствах. Как и у пилота Челси Салленберджера, у Кольбе не было времени для размышлений, и оно ему было не нужно. Он уже всё продумал раньше, в результате чего жертвенная любовь стала для него привычкой, второй природой. И в нужный момент он моментально принял свое решение.

> Приведу еще один пример, не столь отдаленный от нас по времени. В огромной церкви шла великолепная служба с красивой музыкой и роскошными облачениями, на ней присутствовали тысячи людей, которые с трудом могли разместиться в этом огромном здании. Где-то через десять минут после начала службы в церковь внезапно ворвались люди, которые ранили одного из присутствовавших, не хотевшего их пускать, и стали бегать по церкви, выкрикивая лозунги. Это была группа протеста, знаменитая на всю страну своим скандальным поведением (причем их программа не имела прямого отношения к этой церкви или кому-то из участников богослужения).

> Протестующие стали перед алтарем, прокричали свои лозунги, помахали своими плакатами, а затем остановились.

> Они явно не знали, что им делать дальше, когда они уже зашли достаточно далеко. Но и другие люди в церкви также не знали, что надо делать. Люди, отвечавшие за порядок, были испуганы случившимся и не понимали, как себя вести. Никому не хотелось устраивать сцены (быть может, кроме участников группы протеста, которые могли бы выкрикивать свои лозунги, когда их ведут в полицию). Ход службы был нарушен. Силовые методы, необходимые для того, чтобы остановить ворвавшихся, только ухудшили бы общее положение. Пока все мы недоумевали, чем всё это кончится, один из старых служителей церкви подошел к протестующим и тихо поговорил с ними. Затем он подошел к предстоятелю на богослужении и тоже обменялся с ним несколькими словами. После этого предстоятель объявил собравшимся, что наши «нежданные гости» согласны мирно покинуть помещение, после того как им дадут три минуты на то, чтобы изложить свои требования.

> Как это всё получилось? Меня удивляло поведение человека, который подошел к протестующим. Я бы на его месте совершенно не знал, что им сказать. Я бы испугался, не зная, что они сделают со мной, когда я к ним подойду, и опасался бы усугубить ситуацию своими словами и действиями. Как я узнал позже, он сказал им примерно следующее: вы уже выразили свой протест, и, если дело будет продолжаться в том же духе, вы скорее начнете не укреплять свое влияние, но его терять. Но что дало ему силу сделать всё это так спокойно?

> И здесь я вспомнил, как много лет назад видел этого человека на улицах большого города. Он, в одежде священника, остановился и мирно присел на бордюр тротуара, чтобы поговорить с группой мужчин, пьющих денатурат.

> Это выглядело совершенно естественно, и эти люди так это и воспринимали. Он шел, чтобы проповедовать на службе, но, казалось, совершенно не спешил. Было видно, что подобные разговоры происходят довольно часто. Его долгий опыт научил его спокойно и мудро разговаривать с людьми, которых большинство других просто боится. И когда через пятнадцать лет после этого он столкнулся с тем происшествием в церкви, о котором мы говорили, у него уже вполне сформировались привычки веры, надежды, любви и отваги. И в нужный момент ему не понадобилось время для размышлений – здесь сработала вторая природа. Он действительно знал, что и как нужно сделать. Этот человек многому меня научил, но этот случай особенно крепко врезался в мою память. Его имя – Роуэн Уильямс.